Великий султан Сулейман, повелитель всех узурпированных окрестных племён, разных папуасов и отщепенцев, никогда не встречался с одним знаменитым писателем-сатириком . И когда услышал от проезжих косматых купцов сказку о двух девятых вагонах, долго находился в прострации. Ясный взор его остекленел и упёрся в невидимую точку вселенной. Складки на высоком челе выдавали смятение и бурную работу мысли. Через несколько часов купцы устали улыбаться и заглядывать в глаза султану, как обычно это делают рассказчики весёлых баек по окончании повествования, и они принялись угощаться яствами, коих было огромное изобилие.
-А представить его пред мои ясные очи! - вскричал вдруг великий. - Пусть растолкует всё-таки! И снова остолбенел.
Суетливая челядь попряталась по углам, услышав грозный окрик, купцы, пятясь задом, мелко кланяясь и толкаясь, поспешили покинуть помещение. Причём последний со словами: - " Всё равно пропадать!" -упрятал за пазуху половину жареного гуся.
Огромные секьюрити, решив, что сегодня было слишком много возлияний и тостов, в которых упоминались разные личности, начиная знаменитым Дионисом и заканчивая уж совсем малоизвестным гражданином, смотрителем крыш и предсказателем Львом Филипповичем Занудных, отнесли повелителя в опочивальню, включили на малую мощность отмахивателя мух и тихо удалились, не забыв, впрочем, оставить у дверей самых отважных воинов.
Утром, когда солнышко шаловливо заглянуло в царскую опочивальню, султан сел на ложе, с наслаждением и хрустом потянулся и спросил, нашли писателя, или нет. Испуганные дворцовые подхалимы и интриганы, стоявшие в углу и ожидавшие пока добрейший соизволит проснуться, что бы прямо с утра начать подхалимничать и интриговать, потупили головы, а один даже упал на колени.
- Живота просим! - закричали они тонкими голосами, втайне удивляясь могучей памяти султана. И лишь один, маленький, чернявый, слегка косящий глазом и смутно напоминавший Сулейману кого-то из прошлого, робея вышел вперёд. Он поведал величайшему, что писатель-сатирик не может явиться по вполне уважительным причинам. Во-первых, мешает такая штука, которая называется " пространство-время", ещё плохо изученная местными алхимиками ( которые совершенно зря едят султанов хлеб и подобные яблоки ), во-вторых, - писатель-сатирик стал теперь писатель-историк, то есть сменил статус и может не услышать зов, а в - третьих, он в данный момент болтается по дремучим северным лесам и собирает материал о предках его современников, которые, по мнению писателя, были прародителями народов, завоёванных впоследствии злобными татаро-монгольскими ордами, и запугавшими бывших прежде очень правдивыми, сочинителей летописей, а так же их издателей, вследствие чего, появились "белые пятна истории", а также подобная им историческая несправедливость.
От этой речи у Сулеймана закружилась голова. Вяло махнув рукой, он отпустил собравшееся общество, откинулся на подушки и глубоко задумался. Если бы посторонний наблюдатель мог видеть мудрейшего, то заметил бы, что в процессе раздумий султан шевелил губами и пальцами рук, что выдавала глубину размышлений.
Через несколько часов взгляд храбрейшего прояснился, он встал, трижды хлопнул в ладоши, вызывая денщика, и распорядился не тревожить его ни в коем случае, даже если остатки покорённых вестготов нажарят конины и пришлют приглашение на ужин.
Три дня и три ночи из трубы над покоями султана валил чёрный дым. Когда утром четвёртого дня дым стал белым, подданные огорчились. " Опять дурить начнёт наш повелитель" - думал необразованный электорат.
Золочёные створки дверей распахнулись, и вместе со спёртым воздухом народу явился великий султан Сулейман . В прекрасных руках он держал пачку изрядно измятой бумаги, густо покрытой письменами. Царственным жестом он вручил рукопись согнувшемуся в поклоне подхалиму ( или интригану ) и приказал распечатать, но малым тиражом, для ценности.
Так увидела свет наиценнейшее произведение, пропитанное правдой и фактами, свершившее переворот в сознании целых поколений декхан и их угнетателей. Называлась эта жемчужина литературы: " От Рюрика до Шурика. Правдивая история народов." Как объяснил впоследствии автор в разговоре с журналистами, первое имя ему показалось смешным, а вторым он задумал увековечить героя комедии мастера-создавателя картинок, одного знаменитого чародея и мага .
Через несколько лет журнал " Светоч", в разделе " Литература. До и после.", напечатал такую заметку: - " С великим сожалением и скорбью сообщаем, что последний экземпляр книги нашего обожаемого султана Сулеймана , пущен на самокрутки нерадивым дворником Саидом. За что ему наше всеобщее презрение и тому подобная анафема! "
По тёмному, дремучему лесу, царапая руки и сдирая с лица паутину, пробирался писатель . Он уже очень давно не встречал homo sapiens или хоть какого-нибудь старовера - схимника. Но страсть гнала его вперёд. И он терпеливо двигался навстречу неизведанному. Орлы парили над ним, и лоси уступали дорогу, встречая светлый взгляд путешественника-розыскника. Что-то подсказывало ему, - конец странствий близок. Может мох на северной стороне дерева, а может ритмичный стук дятла, но уверенность росла с каждым шагом. И, как это обычно бывает в приключенческих фильмах, он, оступившись, упал в овраг и спровоцировал небольшой оползень. Дальше всё было банально. Из земли торчал угол сундука, а в сундуке лежала книга великого султана древних времён Сулеймана. Однако писатель-краевед очень обрадовался. " Наберите в грудь воздуха!" - сказал он окрестным белкам. И когда увидел, что у белок стали округляться глаза, воскликнул громко: - " Нашёл!" и, прижав заветный артефакт к груди, удалился мягкой походкой в сторону заходящего солнца.
М. А. Булгаков как то написал замечательную фразу, что не горят рукописи. И был абсолютно прав! Не получилось у старого дворника Саида раскурить нетленное произведение. Поэтому он аккуратно упаковал книгу и закопал в глухом лесу, где побывал как то в командировке.