(продолжение)
Начало см.:
http://www.proza.ru/2013/12/01/1872
13. У ШЕЛЛЕНБЕРГА ЗАБОЛЕЛ ЖИВОТ
У Шелленберга болел живот. Он третью неделю не мог сходить «по большому». Ни пурген, ни клизмы ему не помогали.
– Это от картонных сосисок, которые я съел в «Синей птичке», – думал он, с тоской вспоминая прежнее время, когда он мог есть сосиски из отборного мяса и запивать их баварским пивом. Но это всё было в прошлом.
– Нужно проконсультироваться у доктора – подумал он и послал адъютанта на поиски эскулапа. Дело это было сложное. Почти все берлинские врачи давно уже были отправлены на Восточный фронт, с которого никто из них до сих пор не вернулся.
Но адъютанту Шелленберга повезло. Он нашёл-таки доктора для шефа. Им оказался некий еврей Плейшнер. Но адъютанту плевать было на еврейскую фамилию доктора и на его семитскую морду. Когда начальнику плохо, у врача фамилию не спрашивают. Расовый вопрос можно решить и потом.
– Я доктор исторических наук, – пытался доказать адъютанту Плейшнер. – Я занимаюсь историей Древнего Египта.
– Тебе же будет хуже, если откажешься помочь бригаденфюреру, – ответил адъютант. – Тебя расстреляют сейчас, а не потом.
Плейшнер не хотел, чтобы его расстреливали сейчас. Он решил расстрел отложить «на потом» и согласился «попользовать» Шелленберга. Осмотрев бригаденфюрера, он многозначительно задумался и сделал заключение:
– Вы беременны, герр. На четвёртом месяце. Матка давит на прямую кишку и мешает прохождению каловых масс.
У Шелленберга от такого диагноза чуть не выскочили глаза из орбит: он, бригаденфюрер СД, беременнен?!
– Что же теперь делать? – спросил он.
– Рожать, – ответил Плейшнер. – С абортом вы припозднились.
От последних слов доктора Шелленберг впал в транс. Плейшнер поспешил незаметно ускользнуть из Управления и, уходя дворами и переулками, скрылся в неизвестном направлении и поэтому не встретился со Штирлицем, который появился минуту спустя после его исчезновения. Штирлиц увидел своего шефа. Шелленберг сидел с выпученными глазами на диване.
– Что с вами, бригаденфюрер? – спросил Штирлиц.
– Я, оказывается женщина Штирлиц, – ответил Шелленберг загробным голосом. – Я беременна. Мне об этом сказал доктор Плейшнер. Матка давит на прямую кишку, поэтому я третью неделю не могу сходить «по большому».
– Плейшнер? – удивился Штирлиц. – Вам нужно лечиться у психиатра, бригаденфюрер. Но я помогу вам.
Штирлиц вышел из кабинета, чтобы через полчаса вернуться назад с бутылкой в руке.
– Сейчас я буду вас лечить, бригаденфюрер, – сказала Штирлиц. Он налил из бутылки полный стакан маслянистой жидкости.
– Что это? Ликёр? – больным голосом спросил Шелленберг.
– Пейте, бригаденфюрер, не спрашивайте, – ответил Штирлиц.
Шелленберг сделал большой глоток и его выпученные глаза совсем вывалились из орбит.
– Какая гадость! – прохрипел он. – Ты хочешь меня отравить, Штирлиц.
– Никак нет, бригаденфюрер. Пейте! Вы снова станете мужчиной и избавитесь от нежелательной беременности.
Шелленберг был готов на всё, даже дать дуба или отдать концы, и сделал второй глоток. Вскоре в его животе что-то забурлило, словно в большом котле. Бригаденфюрер вскочил с дивана и, держась за брюхо, ринулся прочь из кабинета. Вскоре по всему Управлению разнёсся грохот пушечных залпов, перемежаемый пулемётной дробью. Перепуганные стенографистки и секретарши с визгом «русские в городе» понеслись по коридору, сметая со своего пути генералов СС, полковников СС и более мелких эсэсовцев. Только Штирлиц никуда не побежал. В ожидании возвращения Шелленберга он сел в кресло и закурил «беломор».
(продолжение следует)
http://www.proza.ru/2014/07/09/508