На Новый Год всегда хочется чудес. Чего-нибудь необыкновенного. Ну, хотя бы самую малость…
I
Последний день уходящего декабря выдался на редкость снежным. Будто бы сама природа пыталась наверстать всё то, что недодала за первый месяц наступившей зимы. И как это было кстати. Ведь что ноябрь, что декабрь друг от друга, можно сказать, ничем и не отличались. Серо, зябко, слякотно. Да ещё эти бесконечные моросящие дожди – и днём, и ночью – спасу от них нет. То ли осень не желала покидать этот город, а то ли зима всё никак не могла собраться с силами. Всё чаще думалось, что праздник придётся отмечать с каким-то межсезонным настроением. Чего, в принципе, совершенно не хотелось…
Мальчик Дима сидел на подоконнике, прислонившись лбом к оконному стеклу, и с высоты своего шестого этажа с восхищением любовался захлестнувшей улицу снежной бурей. Мело так, что даже прохожие, жалко ссутулившись, были видны лишь частично. Машины с включёнными фарами буксовали во дворе, а выехавшие для уборки заносов два трактора, казалось, лишь имитировали эффективную борьбу с непогодой.
– Наконец-то настоящая зима! – радостно подумалось Диме, и он даже не заметил, как произнёс это вслух.
– Господи, намело-то как, – донёсся с кухни бабушкин голос. – И куда его столько валит?
– Бабуль, ничего-то ты не понимаешь, – мальчик спрыгнул с подоконника и отправился на кухню. – Ты посмотри только, какая красотища! Мы же так её ждали…
– Ну, ждали, – отозвалась бабушка. – Но не такую же. Это сейчас так заметёт, что и до магазина не доберёшься.
И лишь вздохнула, продолжив хлопотать дальше. Готовилось её коронное блюдо – яблочный пирог с корицей. Вкусню-ю-ющий! Он всегда у бабушки получался отменным. Димка даже на несколько секунд закрыл глаза, предвкушая тот миг, когда можно уже будет его снова попробовать…
– Да ладно, бабуль, не расстраивайся, – поспешил успокоить её мальчик. – Мы уже никуда и не пойдём. Закупились – нам хватит. Не дом, а полная чаша… Можно я мандаринку возьму?
И, не дожидаясь ответа, взял самый большой мандарин и отправился в свою комнату продолжать любоваться чудесной зимней непогодой.
Они с бабушкой жили сейчас совсем одни. Папу с мамой по работе отправили в командировку в другую, дружественную нашей, страну месяца два назад – как молодых специалистов от научно-исследовательского института. Так сказать, по обмену опытом. И внедрению какого-то автомата, который в недалёком будущем будет очень нужен людям. А вот дедушку ещё в начале декабря положили в больницу. Он старенький, у него сердце больное.
Бабушка, конечно, скучает по нему, но держится. Недавно навещала его, грустная вернулась. Видимо, не всё так гладко.
Дима тоже скучает по деду. Но больше, конечно же, по родителям.
«Вот бы всем вместе встретить Новый Год, – Димка смотрит на уже темнеющую улицу, на снег, на редеющих уже прохожих. – Собраться всем вместе за одним столом, как это уже заведено…».
Но мама звонила позавчера, сказала, что они будут не раньше Старого Нового Года, ибо что-то там у них не ладится, а обязательства взяты. Поэтому если не удаётся завершить испытания в срок, то хотя бы в ближайшие дни надо их закончить. Как было мотивировано: «для успокоения руководства». Иначе с какого-то там что-то слетит, а подводить никого не хочется.
Когда уже порядком стемнело, бабушка позвала пить чай. Сели в папиной и маминой комнате. Именно здесь несколькими днями ранее Дима с бабушкой нарядили искусственную пушистую ёлку, и именно здесь было уютнее всего, так как эта комната считалась самой просторной в квартире.
Тут же привыкли и отмечать любой праздник. А после расходились – Дима в свою комнату, а дедушка с бабушкой в свою. Мама обычно всё убирала со стола, мыла посуду. Временами, когда отмечали очень уж большой праздник, как примеру тот же Новый Год или чей-нибудь день рождения, убираться ей помогала бабушка.
Сегодня же всё было куда более скромно. Однако же, семейной традиции решили не изменять. Зажгли на ёлке гирлянды, и мерцающие разноцветные огоньки заиграли во всей своей красе.
Димке нравилось наблюдать за этими переливами. Казалось, он мог бы так долго смотреть, не отрывая взгляд. И не удивительно. Ведь именно, когда ёлка «оживала» в вечерний час, наступало ещё большее предвкушение праздника. А уж вперемешку с запахом мандаринов и бабушкиного пирога эффект торжественности только усиливался.
Такое ощущение бывает только в детстве. Со временем это всё куда-то улетучивается, исчезает. И радость вроде бы есть, да уже не та. Но Диме недавно исполнилось только шесть лет, поэтому до взрослых ощущений, а точнее, их отсутствия, как таковых, ему ещё было, ох, как далеко…
По телевизору как раз началась «Ирония судьбы…». Ну, как это уже было заведено – каждый год в одно и то же время. Традиция есть традиция.
Только вот в этом году как-то всё не срослось – и традиции все в силе, да вот семья не в полном составе.
– Димочка, давай, что ль, стол потихоньку накрывать, – бабушка глянула на часы. – А то так проглядим во все глаза, а уже и спать пора.
– Конечно, давай, бабуль, – Димка доедал уже третий кусок вкуснющего пирога, но вспомнил, что ещё и для «селёдки под шубой» надо оставить место. И для салата «оливье» тоже. – Вот уж сегодня вечер обжорства будет.
– Смотри, а то не уснёшь, – забеспокоилась бабушка. – Нахватаешься того, другого, третьего…
– Усну, ещё как усну, – задорно подхватил мальчик. – Это я когда кушать хочу, мне не спится.
На кухне в кастрюльке Дима увидел ещё одно замешанное тесто:
– Бабуль, а это для чего?
– Это я завтра деду испеку пирог. Сегодня уже притомилась…
Бабушка с любовью сервировала праздничный стол на двоих. И всё же ей было грустно. И как ни старалась она скрыть свою грусть, Дима улавливал её настроение и пытался подбодрить:
– Ничего, баб. Это только в этот раз так. А потом мы все вместе, как и прежде, соберёмся. А может быть, даже и ещё раз справим Новый Год. На бис…
Бабушка, улыбнувшись, кивнула, но мысли всё равно продолжали её печалить.
– А знаешь, когда я была ещё маленькой, вот как ты сейчас, – сказала она, когда они уже закончили приготовления и сидели за столом, поглядывая то в телевизор, то на ёлку, – и мы жили в нашей старой коммунальной квартире, где помимо нашей семьи ютились ещё четыре, то каждая семья покупала на ёлочном базаре живые ёлочки. Бывало, нагуляешься, прибежишь с улицы, а в коридоре сразу несколько ёлок стоит, только что принесённых. И аромат хвои, наполнивший всю прихожую, просто необыкновенный. Встанешь около них, ещё даже не скинув пальтишко, облокотишься к стенке и вдыхаешь его, наслаждаешься, закрыв от удовольствия глаза. А ещё после мороза – аромат хвои острее воспринимается. Думалось про себя: так бы и вдыхала бесконечно…
– Да, – согласился мальчик. – Это, пожалуй, кайфно…
Дима понимал, что это какое-то неправильное слово, но почему-то сказалось именно так.
– Ну, не знаю, «кайфно» там или как, но живая ёлка это совсем другое дело. Потом ёлочки разбирали по комнатам. А мы свою ставили в ведро с песком. Недели две, а то и подольше, она нас радовала.
– Бабуль, а наряжали вы её чем? У вас же, наверное, в то время не было таких красивых игрушек, как сейчас.
– Таких не было, да. Но украсить всё же старались. Снежинки разные вырезали из бумаги – большие, маленькие, средние. Отец какие-то фигурки стругал из дерева – всяких там зверушек, человечков. Руки у него золотые были… Мама бусы свои одалживала. Я ещё, бывало, конфеты на ниточке развешивала. Было, было чем украсить. Голь, как говорится, на выдумки хитра.
– Забавно, – для Димки это было, конечно, необычным, но он понимал, что для каждого времени существовали свои приоритеты.
– Телевизоров-то тогда ещё не было, они только после войны появились – первые-то «кэвээны», – продолжала вспоминать бабушка. – Тогда больше общались, друг к дружке в гости хаживали – новостями поделиться или чего самим послушать. Дружно жили, общение человеческое ценили превыше всего. Это сейчас у всех телефоны, магнитофоны, а тогда и телефоны-то не в каждом доме были. Да и люди попроще, поотзывчивее – и в беде, и в радости…
И тут вдруг дало о себе знать одно из удобств современности – зазвонил телефон.
– О, вот, наверное, уже и поздравления начинаются, – она взяла трубку. – Аллё. О, привет, голубушка. И тебя также…
Позвонила баба Ксения, бабушкина подружка, живущая этажом ниже.
«Ну, это надолго, – подумалось Диме. – Пока та все новости бабушке не расскажет, не угомонится».
Мальчик вылез из-за стола, подошёл поближе к ёлке и сел на полу возле неё.
«Хорошо, что мы живём в наше время, – мысленно начал рассуждать он. – Не надо никакие деревяшки стругать и бусы у мамы выпрашивать. Пошёл в магазин, купил, что тебе нравится и радуйся».
– … А этот бокал я хочу поднять за ударников наших советских строек, – доносился из телевизора торжественный голос ведущего. – Счастья, удачи в наступающем году, новых свершений, достижений…
«Новых достижений, – мысленно повторил за ним Дима. – Эх, скорее бы мама с папой уже достигли всего того, что им надо достигнуть, и возвращались домой».
– Ой, с бабой Ксеней как засядешь, – это освободившаяся от разговора бабушка спустя добрых полчаса снова вернулась к столу. – Ох, и говорунья…
К тому времени близился бой курантов.
– А мама сегодня так и не позвонила, – печально констатировал Дима.
– Да позвонят они. Может, позже. А может, и со связью что. Всё-таки страна-то другая. Это тебе не соседний подъезд…
«Новогодний огонёк» как обычно был пёстр и зрелищен.
«Мы все спешим за чудесами, но нет чудесней ничего…», – звучало из телевизора.
Смотреть его долго особо не хотелось. Да и бабушка, намотавшись с этими приготовлениями, изрядно подустала. Поэтому ближе к часу ночи решили укладываться – бабушка, убрав всё со стола в холодильник, отправилась к себе, а Дима побрёл в свою комнату.
«Новый Год – это, конечно, вкусняшки, там, всякие, – размышлял мальчик. – Но когда вся семья не может собраться за одним столом, это уже не праздник. Или праздник, но какой-то несовершенный… Ай, зубы забыл почистить!».
Можно было бы, конечно, эту мало занимательную процедуру оставить и на утро, но он хорошо запомнил слова своей тёти, которая наказывала ему не лениться их чистить. Иначе это грозило, как она как-то выразилась, неким страшным словом – кариесом. А тётя у Димы работала зубным врачом во взрослой поликлинике, правда, в другом городе, – насмотрелась многого. А так как он старался быть послушным мальчиком, то и на этот раз решил поступить по совести…
От соседей этажом выше слышалась музыка, через потолок доносились лёгкие перетоптывания.
«Танцуют», – резюмировал Дима, накрываясь тёплым одеялом.
И уже закрывая глаза, подумал о том, как уютно ему лежится в нагретой постели, а тем, неугомонным, наверху ещё плясать да плясать.
«Покой им только снится» – вспомнились папины слова, которые тот любил повторять при случае.
– Ладно, утро вечера мудренее, – шепнул он чуть слышно. А это уже была любимая бабушкина поговорка.
Димка улыбнулся и повернулся на бок. Сон охватил незаметно…
II
– Апчхи! – раздалось из тишины.
Мальчик открыл глаза и вначале ничего не понял. В комнате было темно. Лишь свет от ночного фонаря под самым окном, освещавший закрытые шторы, несколько оживлял темноту и превращал её уже в полумрак.
Музыка, веселье, топот соседских ног – всё давно стихло. Стояла обычная спокойная ночь.
«Наверное, приснилось…» – Дима поворочался, взбил слегка подушку и уже собрался снова погрузиться в сон, как вдруг…
– Апчхи! – раздалось уже явственней.
Дима, не на шутку испугавшись, приподнялся на локте и дотянулся до светильника. Мягкий свет от неяркой лампочки проявил очертания комнаты. Посмотрев в ту сторону, откуда исходил звук, а исходил он от батареи под занавеской, мальчик не поверил своим глазам. Снизу занавеска шевельнулась пару раз, и перед взором изумлённого ребёнка предстало нечто волосато-мохнатое, вылезшее оттуда. В первый момент Диме показалось, что это какой-то пушистый щенок или котёнок, но тут же в голове щёлкнуло: «Откуда у нас может быть живность? У нас же никого нет».
Из-под заросшести на мальчика уставились два круглых глаза. Димке даже подумалось, что такими же глазами он сам смотрит на это существо. Потом глаза зажмурились, и раздалось уже знакомое с продолжением:
– Апчхи! Ёлочки зелёные. И где ж я умудрился простыть? Или это пыль так действует?
Посреди комнаты остановился маленький, не больше полуметра, а то и меньше, мохнатый человечек неопределённого возраста, но больше склоняемого к старости. Такое ощущение, что борода у него росла отовсюду. Даже ладони, на которых было всего по четыре пальца, обросли ею. Руки были несколько длинновато непропорциональны для его фигурки. Одет он был в сероватого цвета кафтан, наверное, сшитый из мешковины да в какие-то лапоточки неизвестного происхождения. На голову надето было что-то вроде колпака.
– Не может быть, – медленно проговорил мальчик, а мысленно подумал: «Гном, что ли, какой?»
Затем, потихоньку оправляясь от шока, добавил:
– Ты кто такое?
– Кто, кто, – проворчало существо. – Домовой я. Живу я тут.
– Как это живёшь тут? – удивился снова Дима. – И давно живёшь?
Домовой потёр свою большую сопатку, уселся, облокотившись о батарею, и продолжил удивлять:
– Не твоё дело… Хотя… Если брать этот дом в общем, то с самого его заселения. А если рассматривать только эти хоромы, то… – он задумался, прикидывая в уме, но махнул рукой. – Да неважно. Мы часто меняемся. Дом-то вон какой большой. Одному и не уследить.
– Ничего себе. Ты хочешь сказать, что вас тут много? И все домовые?
– И все домовитые! – передразнил Диму новый знакомый. – Но тот, кто до меня был, видно, не очень следил за хозяйством. Что-то тут у вас нарушилось. Уют пропал.
Он обвёл комнату взглядом, повздыхал и констатировал:
– Да, неуютно здесь стало… Меня, кстати, Елисеюшкой кличут.
– Очень приятно, а я…
– А ты Димитрий, знаю, – продолжил он.
– Но…
– А чему ты удивляешься? Я ж тебе говорю: живу я тут. Поэтому всё про всех обязан знать.
– Понятно, – выдохнул мальчик. – Странно, что раньше я тебя здесь не замечал.
– А тебе и не надо было. Главное, что я всех и всё вижу.
– А сейчас?
– Что сейчас?
– Ну, сейчас ты почему вдруг проявился?
– А, ты об этом… – и вдруг проворчал: – Вот ты вредный мальчишка!
– Это почему ж такое?
– Почему, почему… Тебе, что, сказок в детстве не читали? Как там говорится: ты вначале напои-накорми, баньку истопи, спать уложи, а потом приставай со всякими разными расспросами. Неужто не знал?
– А да, что-то такое припоминаю. Бабушка раньше читала русские народные сказки. Но там вроде как добрый молодец…
– Чего-о-о? – протянул обиженно Елисей. – А я, что, хуже его, что ли?
И уже хотел, было, развернуться и скрыться за батареей.
– Нет-нет, что ты! – Дима понял, что сморозил глупость и попытался исправить ситуацию. – Но где ж я тебе баньку-то…
Странное существо остановилось, вроде бы как ещё обижаясь, но уже не очень:
– Пожевать-то у тебя есть что?
– Да полно! Я сейчас, – он спрыгнул с постели и поспешил на кухню. Вернулся с кружкой фанты и кусочком бабушкиного пирога в тарелочке. – Вот, угощайся.
Елисей забрался на Димкину кровать, к нему в ноги, и подозрительно обнюхал предложенное угощение. От напитка его скривило, что он аж фыркнул: «Фу, отрава!», а вот пирог пришёлся ему по вкусу: «Знатное угощеньеце!».
– Может, тебе чаю налить?
– Не-а, чая не надо. А вот от молочка бы мы не отказались.
– Я сейчас гляну, – и Дима снова сорвался на кухню.
– Ты знаешь, молока нет, – сказал грустно он, возвратившись. – Но есть простокваша. Будешь?
– Дай-ка отведать, – он обнюхал протянутую ему кружку и, убедившись, что это съедобно, начал смешно лакать, прихлёбывая и причмокивая. Потом остановился:
– И это, по-твоему, простокваша?
– А что же ещё? На пакете, по крайней мере, было так написано.
– Эх, не пили вы настоящую простоквашу… А это – так, жалкое подобие.
– Ну, извини, – обиделся уже мальчик. – Чем богаты…
– Да ладно, прощаю, – отшутился Елисей. – Благодарю, отрок. Напоил-накормил ты меня…
– Спать теперь будешь? – попытался угадать Дима, прикидывая, что там ещё осталось по плану, помимо бани.
– Какое там спать! – воскликнул домовой. – Делами заниматься надо. А ты мне в этом поможешь.
– Да какие ж дела по ночам? – пожал плечами Дима, глядя на часы, висевшие на стене. – Вон, смотри, уже почти четыре часа.
– Знаю, что четыре, – проворчал Елисей. – Раньше не мог, соседи копошились, что-то там у них неспокойно было. Ждал, пока улягутся. И, кстати, ты не забыл какая сегодня ночь?
– Новогодняя, – поспешил с ответом Дима.
– Правильно. А ещё какая?
– Какая же?
– Необыкновенная! – Елисей назидательно поднял палец кверху. – Волшебная…Ты же хотел чудес?
– Хотел, – согласился мальчик.
– Ну вот, считай, что первое чудо ты уже получил – увидел меня.
– Да, забавно. А ещё какие чудеса сегодня ожидаются?
– Всему своё время – узнаешь. А сейчас немного посвящу тебя в курс дела – кто я, где я и зачем я здесь.
– Ага, это было бы интересно узнать, – Димка поудобнее разместился на кровати, приготовившись с интересом внимать всему тому, что расскажет Елисей.
– Ну, тогда слушай. Хоть меня и называют в мифологии бестелесным духом, но, как видишь, я вполне при теле, – и в подтверждение своих слов он похлопал себя по бокам и животу. – Другое дело, хочу ли я остаться тихим и невидимым, что чаще всего и бывает, или же даю о себе знать, когда что-то не по мне. Могу пошуршать среди ночи, могу что-нибудь и разбить – смотря какое у меня недовольство. Если обо мне заботиться – а это не так уж и сложно – то и я добром отплачу. Вот на прежнем месте меня обхаживали – и молочка нальют в блюдечко, и кусочек какой-нибудь сладенький положат – всё мне радость. А вот сюда пришёл…
Диме стало совестно после этих слов Елисея. Но, с другой стороны, откуда он мог догадываться о его существовании.
– Когда-то люди жили в деревянных избах, и мы, домовые, жили каждый в своей избе, за печкой. А вот понастроили эти большущие домища – множество этажей и комнат – нам стало посложнее. Да и прятаться где, чтоб уютнее и теплее было? Вот и приходится, когда на дворе холодно, ютиться вот за этой самой штуковиной, – он показал на батарею. – Горячо, как за печкой… Домовой, по твоему, это кто?
– Кто?
– Домовой – это хранитель и оберег дома, за которым он следит и за который отвечает. А как тут за всем уследишь, когда такие огромадные хоромы? Да ещё где есть домовой, где его нет – приходится брать на себя вдвое-втрое больше обязательств…
– А почему где-то нет домового?
– Почему нет? Да по-разному бывает. Кого не позвали с собой, когда съезжали со старых жилищ, кто-то просто заблудился, а кого и обидели. Раньше о нас помнили, любили нас, а теперь забывать стали. Вот и ходим мы, ищем, где нам получше будет. Бывает, и ошибаемся. Уйдём из одного жилища, а в другом нам ещё хуже станет. Вот как в моём случае.
– Ну, прости, Елисей, – повинился Дима. – Я исправлюсь… А ты давно у нас?
– Ну, давно-не давно, а вот почти с тех пор, как ты вначале остался с бабушкой и дедушкой своими, а потом и того меньше – с одной лишь бабушкой. Думаешь, просто так всё это?
– А как по-другому? Папу с мамой в командировку отправили, а дедушка вот заболел, в больнице сейчас. Правда, родители уже вернуться должны были, да что-то задерживаются… Да и дедушка раньше в больницу не попадал.
– То-то и оно, Димитрий! Видишь, как всё усложнилось в вашей семье. Неспроста всё. И я это вижу. Поселился у вас ещё кое-кто. И мне он, надо признаться, совсем не нравится, – сказал Елисей и призадумался.
– И кто же у нас поселился? – Диме стало как-то неуютно, и он поёжился под одеялом.
– Угрюмцем его кличут. Он обычно приходит к тем, у кого всё хорошо, и старается всячески напакостить. Вот и случаются у людей то беды, то несчастья. А они и не замечают что к чему. Думают – полоса чёрная в жизни настала.
– А где он сейчас, Елисей? – Дима огляделся по сторонам.
– Не здесь. В соседней комнате обосновался, там, где твои родители живут-поживают. И плетёт он вокруг, как паук, невидимые паутины-нити, в коих и застревает всё ваше веселье и все ваши радости. И чем больше он их наплетёт, тем ещё угрюмее и тоскливей станет в вашем доме. Ну, ты и сам это уже ощущаешь на себе…
– Это точно, – согласился Дима и тяжело вздохнул. – А как нам от него избавиться?
– Прогнать его надо. Сам не уйдёт.
– А как?
– Вот для этого я сейчас и с тобой. Но сделать это ты должен будешь сам, своими силами. Я только помогу. Ты же помнишь, какая сегодня ночь?
– Волшебная…
– Вот именно! И именно в эту ночь должно произойти чудо, которое и изменит всё в лучшую сторону… Ты когда-нибудь занимался лепкой?
– Да, мы в детском саду вылепливали из пластилина разные фигурки.
– Вот. Тебе надо слепить мою фигурку. Я начитаю на неё заклинание, и она обретёт силу – станет оберегом.
– А из чего лепить? Из пластилина?
– Нет, пластилин не годится. Из теста надо сделать. Но не забыть подсолить его.
– О, как раз, – обрадовался Дима. – У бабушки оно уже заготовлено на завтра. Немного возьму…
– Потом, когда застынет, – продолжал Елисей. – раскрасишь фигурку краской – ну, там, глазки нарисуешь, ротик… Главное, чтоб она подавала признаки жизни. Затем возьмёшь какой-нибудь кусочек ткани, вырежешь большой круг – это будет рубашка, а два маленьких – для рукавов. Ну, всё понял?
Мальчик кивнул и незамедлительно взялся за дело…
Когда же всё было готово, Елисей пробубнил какой-то заговор и продолжил:
– А теперь мы идём к нему.
– А я его увижу?
– Достаточно того, что его увижу я. А тебе оно и не надо. А то не уснёшь потом.
– Что, он такой ужасный?
– Ну, есть что-то. Приятного мало. Всё, пойдём. И ничего, смотри, не бойся. Ибо что?
– Ибо что?
– Ибо мы тут хозяева, а не он! Это понятно?
– Да.
III
Елисей первым решительно зашёл в комнату Димкиных родителей. Дима осторожно последовал за ним, как будто бы опасаясь того, что Угрюмец вдруг набросится на него откуда-нибудь сбоку или сверху.
– Давай зажжём ёлку, – предложил домовой. – Всё-таки праздник.
– Давай, – мальчик включил в розетку два штекера от гирлянд, и комнату озарил переливающийся разноцвет. – Всё-таки с ней не так страшно.
– Ух ты, причудливо как! – Елисей на несколько мгновений даже залюбовался. Но они пришли сюда не любоваться, поэтому он дёрнул также залюбовавшегося Диму за руку и сказал:
– Фигурку положи под ёлку. Но это ещё не всё. Нужна святая вода.
– Ой, – спохватился мальчик. – Она, наверное, где-то у бабушки...
– Правильно, в серванте под иконками стоит, – осведомлённо продолжил Елисей.
– Но мы же её разбудим, если пойдём к ней.
– А ты аккуратнее, старайся не шуметь. Воду надо разбрызгать по всем углам дома во всех комнатах. Это для того, чтобы Угрюмец нигде не запрятался. Обычно в углах скапливается весь негатив. Нужно его отовсюду прогнать. А заговор будет такой, запоминай. Будешь разбрызгивать и приговаривать:
Уходи прочь,
Мой непрошенный гость.
Загадал в ночь,
Чтоб желанье сбылось.
Радость вернись
И пролей добрый свет.
Новая жизнь –
Без печалей и бед.
Дом мой – оплот
От напастей шальных.
Пусть круглый год
Защищает родных.
Если беда –
Не зайди на порог.
Здесь и всегда –
Ни тоски, ни тревог.
Гость мой непрошенный,
Попросту сгинь.
Пусть лишь хорошее
Будет.
Аминь.
– Запомнил?
– Почти…
– Ну-ка, повтори.
И Дима повторил – первый раз с напоминаем Елисея, а во второй раз уже самостоятельно.
Бабушка крепко спала. Дима как можно тише проделал процедуру окропления святой водой в её комнате, а далее уже по остальным местам, не пропуская ни единого уголка.
– А теперь самое важное, – назидательно произнёс домовой, когда они вернулись обратно в детскую комнату.
– Как, разве ещё не всё?
– Ишь ты, какой быстрый! Три задания тебе даётся. Два из них ты уже выполнил. Теперь основное.
Мальчик приготовился слушать.
– Ты должен лечь в свою постель, закрыть глаза и представить себя в недалёком будущем – в самое светлое, самое доброе и самое радостное утро. А вокруг себя представь всех своих домочадцев. И чтобы весь дом озарялся солнцем. Но только тебе надо очень-очень постараться, чтобы силой твоей мысли это радостное утро воплотилось в жизнь. И это будет последним, победным ударом по Угрюмцу. Ибо для него подобное – хуже смерти.
– А тебя там тоже представить?
– Я там и без твоего представления буду. Считай, я уже там. Главное, чтоб у тебя получилось всё остальное представить как можно правдоподобнее.
Димка улёгся, накрылся одеялом и зажмурил глаза. Поначалу ничего такого не представлялось – мелькали какие-то отрывки из всего того, что он увидел за прошедшие день и ночь. В какой-то момент ему даже привиделся страшный злобный человечек, который пытался заглянуть ему в глаза откуда-то оттуда, из другого мира его внутреннего зрения. По всей видимости, сознание мальчика пыталось представить какой же он из себя – этот самый Угрюмец и вырисовывало несколько его образов – один чуднее другого.
Постепенно тёмные тона стали отходить на задний план, а по центру стало проглядываться солнышко. Всё ближе и ближе оно приближалось и, казалось, Дима даже стал на себе чувствовать его тёплые лучи.
Сознание стало вырисовывать родительскую комнату. Представилась мама. Она улыбалась. Подошла к нему и погладила по волосам.
«Ну, и как ты себя вёл, пока нас с папой не было – хорошо?» – ласково спросила она и поцеловала его в макушку.
«Хорошо, мам… А знаешь, я тут познакомился с домовым, который тоже живёт с нами. Он такой хороший…»
«Да не выдумывай, – засмеялась по-доброму мама. – Домовые бывают только в сказках»
«Да нет же, нет! Он настоящий, он живой!»
«Что это у вас тут за шум, а драки нет?» – это уже папа появился.
«Пап, мама не верит, что домовые существуют» – не унимался Димка.
«Ну, наверное, существуют, – скептически заметил тот и тоже улыбнулся. – Где-нибудь… Например, в сказках»
«Пап, и ты туда же….», – обиделся мальчик и вдруг увидел за спиной родителей сидящего на шкафу и свесившего вниз ножки Елисея. Он прислонил палец к губам – мол, тише, молчи! – и задорно подмигнул.
И тут в комнату вошла бабушка: «А у меня для вас хорошая новость»
И посмотрела на мальчика: «Дмитрий, ты меня слышишь?»
«Слышу, бабуль, говори»
«Димочка, просыпайся, утро уже»
«Так я не сплю, баб. Ты что?»
– Димочка, Дима, так всех петухов проспишь. Посмотри, какое сегодня солнечное утро, на редкость просто, – бабушкин голос звучал уже не во сне.
Мальчик открыл глаза, и первые мгновения пытался понять, где он – там или уже тут. Наконец, ощущение реальности вернулось, и Дима увидел УТРО. То самое, залитое солнцем – доброе и ласковое, которое он представлял в своём воображении.
– А у меня для тебя хорошая новость. Даже две, – казалось, бабушка сама светилась как солнце. – Мама звонила, они уже в пути. К вечеру должны прилететь.
– Ура, бабуль! – Димка ещё не осознал до конца всей своей радости, а восторг уже вырвался наружу. – Значит, получилось.
– Да, у них видимо всё получилось с их испытаниями, – продолжила бабушка, поняв Димину фразу по-своему. – А потом, буквально через несколько минут позвонил из больницы дедушка. Его завтра выписывают. Даже не верится – так быстро пошёл на поправку.
Радости бабушки не было предела, хотя она и пыталась по-взрослому её сдерживать. Но Дима видел её глаза – они сияли.
– Всё, давай, вставай умывайся-одевайся, я уже завтрак разогреваю, – и направилась к двери, но около неё обернулась и шутливо прищурила один глаз. – А подарок от Дедушки Мороза тебя ждёт под ёлкой.
Дима снова обрадовался и в один присест соскочил с кровати, поспешив в родительскую комнату к новогодней красавице.
– Тише ты, сшибёшься же с ног, – засмеялась бабушка. – Сегодня зашла в комнату, а ёлка горит. Забыли выключить, что ли, на ночь?
Но Дима, увлёкшись, уже не слышал этого. Сунув руки под вату и блестящий дождь, он нащупал упаковочную коробку, в которую обычно кладут разных кукол. Достал и обомлел. Из прозрачного окошка на него смотрел никто иной, как Елисей. Мальчик развернул упаковку, достал куклу домового и просто не верил своим глазам: насколько же он был похож сам на себя.
– Значит, мне действительно всё это не приснилось, – подумал он вслух.
И как будто бы в знак согласия Елисей подмигнул.
А может быть, Димке это и показалось…
30 июня – 6 июля, 2014
* * *