Эта поездка получилась спонтанной. Впрочем, как и всё, что делается мной в последнее время.
Приехал Дима из своей затянувшейся на целый месяц внеплановой командировки в Якутию, и я заявила в стиле асоциального элемента:
— Всё! Надоело затворничество в одиночной камере! Уж если у меня не получается "откинуться" окончательно, то совершу побег. Вези меня на Байкал!
— Наконец-то, я услышал от тебя что-то разумное! — обрадовался сын и тут же, обеспокоившись тем, что это "разумное" может через час-другой бесследно испариться, как было уже не единожды, решительно перекрыл все ходы моему отступлению:
— Завтра же и поедем! Точка! Звони Наташе, чтобы была в курсе. Передумаешь — сама красней перед своей дочкой за своё постоянное непостоянство.
— Тавтология, — рассеянно произнесла я.
Это ещё не умершая во мне филологиня автоматически исправила речевую погрешность Димы.
— Знаю, — кивнув головой, согласился он. — Но если ты вечером принимаешь твердое решение, а утром его отменяешь, и это становится уже системой, то иначе, чем постоянное непостоянство, твои действия не назовёшь.
Его обеспокоенность была далеко не беспочвенной: я к старости приобрела дурную привычку не выполнять принятых решений и данных обещаний почти так же часто, как это делают депутаты Государственной Думы.
***
Выехали ни свет, ни заря, ибо программа поездки была более, чем плотной. Сюда входило не только свидание со Священным морем, но и с родственниками-иркутянами, а чтобы добраться от моего дома только до Иркутска нужно потратить более трёх часов. А там ещё до Листвянки, излюбленного места туристов, почти час километры отсчитывать.
Настроение было как-то не очень, потому что всю дорогу нас сопровождали низкие тяжёлые тучи, готовые вот-вот пролиться дождём. Но синоптики обещали солнечную погоду, и мне очень хотелось им верить. Хотя бы сегодня.
Однако на половине пути от Иркутска к Листвянке дождь нас всё-таки догнал. Но не возвращаться же обратно, когда в душе начинает подниматься волна радости от встречи с Байкалом, с неповторимым чудом природы, тем более, что это чудо уже мелькает среди густой листвы прибрежных деревьев.
Вот показалась издали похожая на остров часть суши, омываемая чистейшей в мире водой. По склонам псевдоострова разбрелись строения, там живут люди, которым я безумно завидую: ведь это ни с чем не сравнимое счастье, каждый день видеть такую красоту. А что, если люди, живущие в тех домах, настолько привыкли к ней, что уже её и не замечают? Возможно ли это? Возможно. Но не все.
На знаменитом Ольхоне живёт моя подруга, буряточка Айдархан. Она там родилась, выросла. Потом была учёба в Иркутском пединституте, знакомство с Никитой, за которого Айдархан потом вышла замуж и увезла своего возлюбленного на свою малую родину. Так вот и она, и её муж, русский Никита, и их дети не просто любят Байкал, а относятся к нему с каким-то священным трепетом. Кстати, от смешанных браков бурят и русских рождаются очень красивые дети. Но это отдельная тема, а на неё уже нет времени — мы въехали в Листвянку.
Припарковались недалеко от "Нерпинария", именно оттуда и решила я начать свой спонтанный туротдых. Честно говоря, мне всегда жаль животных, которые по чье-то воле или нелепому повороту своей судьбы вынуждены выполнять приказы людей. Но нерпы выглядели вполне счастливыми и в моей жалости совсем не нуждались. Они с удовольствием исполняли бальные танцы и акробатические трюки, играли в волейбол и создавали шедевры живописи, ничуть не уступающие профессиональным авангардистам. А уж что касается знаменитого "Чёрного квадрата" Малевича, так тот и рядом не стоял.
Далее мы навестили Хозяев тайги. К сожалению, там был один Мишка. Машку, по словам хозяина заведения, год назад куда-то увезли. Вот здесь моя жалость была вполне уместна: Мишка был печален, с тоской смотрел по сторонам и развлекать меня, похоже, не собирался. Или по Машке грустил, или генетическая память подсказывала ему о существовании другой жизни, для которой он и был рождён. О жизни на воле, в дремучей сибирской тайге.
— Заветная мечта ЕС и США, — кивнув на заточённого в клетку русского медведя, произнёс мой сын. Он произнёс как раз то, о чём я подумала.
Спустились на берег Байкала. Чистейшей слезы вода была до того прозрачна, что на довольно приличной глубине виден был каждый камешек. Опустив руку в воду, я долго наслаждалась ощущением полного блаженства от соприкосновения с величайшим чудом творения. Чьим творением? Природы или Господа? Это в тот момент для меня было совсем неважно. Главным было ощущение очищения от всей суеты сует, от той скверны, которой я набила себя до отказа за прошедшую половину года, проведённую у экрана телевизора да за компьютером. Я почти физически чувствовала, как на смену смятению приходит покой, будто мудрый Байкал омывает не только мои ладони, но и могзи.
"Всё пройдёт... Ничто не вечно... Уходят страдания людские... Придут новые, чтобы так же уйти... Приходит и радость... Главное, надо сохранять чистоту свою, как сохраняю её я... Не допускай в душу свою примесей, приходящих извне, как не допускаю их я... Примеси чужеродны, душа же изначально чиста... А чистота — непреходящая ценность... Она вечна... Поверь мне, седому, умудрённому тысячелетиями старику..."
Прошептав всё это плавно набегающими волнами и окатив на прощание мои ноги одной из них, Байкал отправился наставлять на путь истинный других, таких же, как я, запутавшихся в паутине лжи, лицемерия и фарисейства.
7.07.2014г.
Окончание: http://www.proza.ru/2014/07/14/359