После комфортабельной Ту-шки этот самолёт казался сараем с плохо пригнанными досками. Громыхал на небесной дороге без кочек и ухабов, проваливался в воздушные ямы – сердце уходило в пятки, судорога сводила горло… Хорошо, что не так уж далеко было лететь, часа полтора от старого аэропорта Быково в Москве до Каунаса. Поле вдоль посадочной полосы – пустынное, уютное, зелёное, поросшее короткой травкой. Наше воздушное судно одиноко возвышалось на нём, как инородное тело. Пассажиров – человек пятнадцать – повели по травке к зданию аэровокзала. Основная масса их деловито переговаривалась на незнакомом языке – литовском, а только я и худенькая смуглая девушка неславянской внешности озирались вокруг в некоторой растерянности. Мы познакомились. Девушка, Маша, прилетела из Якутии, на ту же турбазу, что и я. Впрочем, и все, к кому мы обратились, прекрасно нас поняли и доступно объяснили, на чём и куда нам предстоит добираться. И так было всегда, пока мы путешествовали по Прибалтике.
Наше пристанище оказалось школьным зданием из добротного серого камня. Цвет природного материала, скорее всего, гранита, и потому никаких привычных потёртостей и отслоившейся краски. Высокое, благородных пропорций, всем своим обликом внушающее надёжность и спокойствие, оно высилось в окружении аллеи пирамидальных тополей, ярких цветников и рядов ровно, по линеечке, подстриженных кустарников. А в обширном дворе школы, где обычно в каникулы громоздятся беспорядочные горы парт, столов, банок и бочек с красками, ничего этого не было. На задах школьной территории, обнесённой аккуратным сетчатым забором, виднелись два побелённых кирпичных сооружения, скорее всего, котельная и хозблок. На чётко размеченных прямоугольниках располагались спортплощадки – волейбольная с натянутой сеткой, футбольное поле с воротами, гимнастическая со шведской стенкой и параллельными брусьями из ярко окрашенных металлических труб.
Следующие дни сложились в мозаику экскурсий. Каунас, сердце патриархальной Литвы, самодостаточный и невозмутимый. Вильнюс, не лишённый столичного лоска, но очаровавший архитектурой Старого города, золотой песок легендарных пляжей Паланги, бьющий энергией морской порт Клайпеда… Аккуратные кварталы Старого города в Каунасе и Вильнюсе, готические шпили, орган и витражи старинных соборов, изумительные музыка и живопись Чюрлёниса, колокольный концерт композитора Купрявичюса, завораживающие легенды и названия старой Литвы.
Последним городом нашего маршрута был российский Калининград. В литовской Клайпеде мы, как обычно, погрузились в автобус и покатили по улицам. Но дорога привела нас не на автостраду, а к морскому причалу. Здесь предстояло нам и нашему автобусу воспользоваться паромом, чтобы одолеть узкое горло Куршского залива, отделяющего от материка заповедную Куршскую косу, длинную и немного изогнутую, как бумеранг. Залив вдаётся в материк довольно далеко, образуя большую выемку в виде полукруга, и путь от Клайпеды до Калининграда по побережью получается намного длиннее, чем по косе, где дорога проложена по всей её длине, оканчиваясь в Калининграде.
День был солнечный, автобус весело катил по отличной литовской дороге, а мы с удовольствием разглядывали красивый сосновый лес по обеим её сторонам, с интересом слушая удивительную историю полуострова. Сосны и песчаная почва под ними - дело рук человеческих, появились благодаря стараниям сохранить узкую полоску суши - косу и рыбацкие поселения на ней, регулярно разрушаемые от постоянных штормов, разгула морских стихий. Под ударами волн гибли не только хижины, море раз за разом сужало земную преграду, безвозвратно смывая почву. Куршский залив, отгороженный полуостровом от моря– тихое и благодатное для рыбаков место, полное рыбы, заходящей на нерест - необходимо было сохранить, как и саму косу. Инженерные решения, придуманные в 19 веке для этой цели, поражают гениальностью, проверенной временем. На побережье полуострова по всей длине с наветренной стороны укладывались сплетённые из ивовых прутьев решётки, которые на давали волнам смывать молодые проростки травы вместе с почвой, как это обычно и происходило. А дальше уже трава и другая растительность переплетёнными разрастающимися корнями укрепляли берег от размыва. С тех пор море перестало отвоёвывать у побережья драгоценную сушу, её крепко держали корни и ивовые решётки. Ещё на полуостров стали завозить песок и высаживать молодые сосенки. Они-то и радуют нас сейчас своей красотой и величавостью. Литовцы дорожат своей уникальной Куршской косой, это заповедник, куда вход – въезд для туристов ограничен по времени сутками, а территориально - путешествием только под присмотром экскурсоводов вдоль дороги и строго определённых знаковых мест.
После чистеньких, красивых и аккуратных городов Прибалтики Калининград поразил контрастом, в то время был захолустным, заброшенным, неубранным, как, впрочем (к большому сожалению) и большинство российских городов. Конечно, мы знали трагическую историю города во время войны, а теперь ещё услышали от экскурсоводов подробности, увидели собственными глазами разрушения и развалины – свидетелей тех непростых дней. Хотя после войны прошло около 30 лет, город не был восстановлен полностью. Аккуратная и ухоженная Литва с полными товаров магазинами, в отличие от пустых полок Калининграда, была рядом, только проехать по косе – и ты в Клайпеде. А мне как раз сестра прислала денежный перевод с просьбой купить то-то и то-то для её сына – моего любимого племянника. Решение было принято быстро – я еду с утречка в Клайпеду маршрутным автобусом, делаю необходимые покупки, а вечером обратным рейсом возвращаюсь в Калининград. На следующий день, раненько, легко добравшись до автовокзала, я купила билеты - прямой до Клайпеды и обратный – до Калининграда. И вновь автобус покатил меня по весёлой, насквозь пронизанной солнечными лучами Неринге (литовское название местности). Экскурсовод на сей раз отсутствовал, но я уже хорошо знала маршрут и с удовольствием рассматривала мелькающие за окном достопримечательности - домик Томаса Манна в живописном окружении сосен на высоком обрыве над заливом, длинные сетчатые ловушки орнитологической станции и, конечно, знаменитый «танцующий» лес – фантастически изогнутые стволы сосновых деревьев.
Но вот и конец маршрута – автобус выехал к причалу паромной переправы. Пассажиры стали выходить, и я с ними. Решила, что не стану дожидаться автобуса, мне ведь пока и не нужно на автовокзал, а сама отправлюсь по своим делам на той стороне пролива, в Клайпеде. Денёк выдался солнечный, не очень характерный для хмурой дождливой Прибалтики. Приятно было плыть на пароме, обдуваемом морским ветерком, подставляя лицо его свежести и солнцу. Солнечные блики играли, отражаясь на ряби морских волн. Судно уверенно разрезало толщу воды, двигаясь сквозь неширокий пролив. На оставленном берегу я увидела наш калининградский автобус и подумала, что он ждёт следующего рейса парома.
День в Клайпеде прошёл приятно. Прожив здесь пяток их накануне, я уже легко ориентировалась среди основных необходимых мне объектов – причал, магазины, кафе-кондитерские, автовокзал… Сделав необходимые покупки, я с удовольствием гуляла по городу, лакомилась бесподобными литовскими пирожными, любовалась зелёной архитектурой уютных сквериков, геометрией широких бульваров с красивыми, яркими цветами на причудливых клумбах, отдыхала в кружевной тени листвы и цветочных ароматов.
К назначенному в билете времени нашла автовокзал, это было нетрудно. В само здание заходить не стала, потому что большая автобусная площадка оказалась очень удобной и рассредоточенной, окаймлённой под углами по всему периметру удобными посадочными кармашками-платформами с названиями маршрутов и пунктов назначения. Для меня это было удивительно, я привыкла к тюменскому автовокзалу, где толпы нетерпеливых, усталых, нервных и злых пассажиров с руками, отвисшими от неисчислимых авосек и чемоданов, с заморёнными ожиданием детьми, как на низком старте задирают головы к скрипящему динамику, ожидают заветных слов о своём маршруте, пытаясь разобрать через скрип и шум нужную информацию, которую железным голосом робота неразборчиво выплёвывает громкоговоритель - о начале посадки на такой-то платформе, на такое-то направление. Когда, наконец, кто-то из толпы понимал смысл сказанного, людская масса обретала направленное движение, сметающее всё на своём пути к вожделенной платформе, оттесняя соперников от двери автобуса, окружая заветный вход непробиваемым монолитом человеческой плоти. Как ни странно, натренированные посадочные контролёры без труда протискивались ко входной двери и начиналась вожделенная посадка счастливчиков, успевших купить в кассе билеты с обозначением мест. Обычно с десяток пассажиров-безбилетников тщетно просили продать им билеты без мест в автобусе, но контролёр, злорадно усмехаясь и не удостаивая ответом просителей, командовала водителю отправление, грузно спускалась по ступенькам автобуса и гордо, как власть имеющая, с чувством глубокого удовлетворения отправлялась к зданию автовокзала. Безбилетники к тому времени испарялись очень быстро, ибо им предстояло моментально материализоваться примерно через квартал, за углом после выезда с посадочной платформы. Автобус, по всем правилам официально покинувший территорию автовокзала, тормозил перед ожидавшей его кучкой несчастных голосующих, двери открывались и впускали всех желающих.
И вот теперь чистота, порядок, отсутствие толп страждущих пассажиров на клайпедском автовокзале. У каждого «кармашка»- платформы – табличка с названием пункта назначения, расписание движения и номера маршрутов, удобная скамейка для ожидающих пассажиров. Никаких хрипящих звуков динамиков и громкоговорителей не слышно, но автобусы то и дело подъезжают на посадку, люди спокойно заходят внутрь, двери закрываются и – в путь! Я поискала табличку с названием «Калининград», нашла и безмятежно устроилась на скамеечке. На ней никого не оказалось, кроме меня, но это не смутило: на других платформочках людей тоже было мало, а времени до отправления моего автобуса было достаточно. В полном расслаблении я подставила лицо и руки ласковому нежаркому балтийскому солнцу, наслаждаясь красотой цветущих клумб, яркой зеленью аккуратно подстриженных кустарников, тишиной, покоем и отсутствием очередей.
Сидеть пришлось довольно долго. Уже назначенное время пришло и ушло, от других платформ то и дело отъезжали автобусы, один только Калининград и я вместе с ним находились в сиротливом ожидании. По истечении более чем часа времени я всё-таки решила выяснить причину. Пришлось тащиться в здание с объёмными пакетами и искать справку. В пустом зале ожидания уже и сотрудников не было – вечер, конец рабочего дня, только уборщицы орудуют швабрами меж длинных диванов. Когда всё-таки удалось изложить вопрос по-русски приветливой блондинке в окошечке справки, она удивлённо на меня вытаращилась:
- Ваш автобус ушёл больше часа назад!
- Как ушёл? Я два часа его жду!
- Так этот рейс отправляется с Косы!
Теперь пришла моя очередь таращиться и изрекать отвисшей челюстью междометия:
- А? О? Ой!!!
Что ж, случилось то, что часто происходит с самонадеянными людьми, путешествующими в одиночку по чужим городам и странам: отсутствие необходимой информации. Калининградский автобус и не переправлялся на пароме в Клайпеду, а стоял весь день на другом берегу залива и отправился вечером назад, в Калининград, по Косе. Справочная девушка участливо сообщила мне, что следующий автобус в Калининград с Косы будет только через сутки. Правда, ещё один транзитный рейс из Ленинграда в Калининград через Клайпеду ожидается в два часа ночи, он заедет на автовокзал. Но этот марщрут длиннее и дольше по времени, поскольку идёт не по Косе, а по материку, в Калининграде будет только утром. Что оставалось? Купить билет на питерский автобус и ждать ночи на скамеечке!
Благо ночь была тёплая, а вечер длинный и светлый, всё-таки Прибалтика, хотя уже был июль, а белые ночи в Питере бывают в июне. Всё равно широта близка к ленинградской, я на своей скамеечке продолжала отдыхать, писала дневник (жаль, не сохранился, столько лет прошло!), что-то там жевала и даже, видимо, задремала, потому что следующей живой картиной в памяти остались гудение мощного мотора и ярко освещённые окна междугороднего «Икаруса», подъехавшего, наконец, к моему забытому всеми калининградскому «кармашку» на клайпедском автовокзале. Оказывается, набралось даже несколько пассажиров помимо меня, и мы друг за другом радостно полезли по ступенькам в душный салон, набитый сонными пассажирами и багажом, свешивающимся с верхних верёвочных сетчатых полок и уставленный чемоданами вдоль прохода. Но я была счастлива, что выпуталась, наконец, из передряги и еду в Калининград! Соседом по сиденью оказался молодой парень, литовец, сразу стал знакомиться и удивляться моему сибирскому происхождению, хвалить сибиряков за открытость и бескорыстие и ругать прибалтов за расчётливость и подозрительность, выражая полную готовность тут же ехать за мной в Сибирь. В общем, в скучать с таким собеседником в дороге не пришлось, хотя и поспать тоже не удалось. Кажется, я даже верила этой болтовне, оправдывая таким образом представление моего соседа о доверчивых сибиряках, вроде бы даже адрес свой ему оставила, за что получила горячую благодарность. Надо сказать, что писем в дальнейшем не было! А на рассвете в Калининграде мы расстались с обещанием продолжить переписку, я села в пустой утренний городской автобус и благополучно прибыла на свою турбазу, обрадовав друзей, которые меня, конечно, потеряли и уже планировали мои поиски. С Машей, якуткой-учительницей из Нерюнгри, мы потом долго переписывались, обменивались фотографиями.
А история с Куршской косой и клайпедским автовокзалом осталась ярким воспоминанием на всю мою жизнь.