– Посмотри, какую он мне фоту прислал!
– Ого! Красавчег!
Девушки склонились над айфоном.
– Встречаетесь? – с неприкрытой грустью поинтересовалась подруга.
Обладательница фоткой красавчика опустила руки на колени, экран айфона в ладонях вскоре погас. Следом погас и взгляд девушки, минуту назад искрящийся радостью.
– Лоло-о?! Лола! – встрепенулась подружка, тормоша девушку за плечо.
– А когда? – отозвался голос, словно из подземелья.
Подруги сидели на лавочке у декоративного озерца в тени деревьев. В стоящую рядом урну Лола стряхивала пепел и неторопливо потягивала пиво. Вера же мелкими глотками утоляла жажду питьевой водой, чутко реагируя на каждого прохожего, боясь, что тот облюбует скамеечку рядом и, тем самым, нарушит их уединение.
Слегка опьянев, Лола заговорила чуть громче обычного, ее низкий голос дрогнул, и она заплакала, не утирая слез с лица.
– Когда, Вера?! – продолжила она, откупорив вторую банку. – Максимилиан учится, работает. Я учусь и работаю. Эти чертовы пробки, толчея в метро, это чертово социальное расслоение… Тебе, москвичке, не понять. Хочешь не хочешь, а генетически впитала свой Третий Рим.
"Свой?" – удивилась Вера, но спорить не стала.
– Ты хоть и страдаешь от одиночества, но о тебе заботятся родители, ни в чем себе не отказываешь. А нам с Максом приходится еще и домой отсылать. Да и врать к тому же… про по-о-овышенную стипендию, про… ра-а-або-о-оту, за-а которую якобы платят такие де-е-е-еньги, какие и профессорам униве-е-ера не снились…
– Лола, Лола… – путаясь в мыслях, чувствуя себя без вины виноватой, рассеянно повторяла подруга.
– Вот те-е и-и Лола… – заметно хмелея после второй пол литровой банки пива, девушка неожиданно для себя, впрочем как и для слуха подруги, стала тянуть слога и звуки, тембр ее голоса изменился до неузнаваемости, напоминая отчасти "манерность" речи то ли Ренаты Литвиновой, то ли Беллы Ахмадулиной, а может это был какой-то новый голос Лолы, который до поры до времени сидел в недрах сознания и помалкивал.
– После сессии мы уезжаем…
– …на Мальдивы.
– Я не афишировала, ты знаешь…
– Да хоть в Крым!.. Отдыхать – не пахать. Все скрываешь. А и правильно. Связалась с нищетой, так лучше помалкивать…
– Лола! Лолочка! Ну что ты?
Для замкнутой Веры, напичканной комплексами, приобретенными в элитной гимназии, Лола была светом в окошке, тем образом божиим, который она искала в других, не находя в себе.
– Я… я оставлю вам ключи…
– От квартиры, где деньги лежат, – усмехнулась та.
– Перестань… – и, помолчав, добавила, – все же не придется снимать жилье на лето…
– А как же ваши консье-е-ержи, охра-а-анники? Что? Разве не-е до-о-оне-е-есут?
– Это мое дело. Сама же говоришь, после драки кулаками не машут. Я объясню все родителям, они поймут. Они добрые.
Окончательно опьянев, Лола перескакивала с темы на тему, философствовала и плакала, и время от времени вставляла:
– Да я пьяна. Но несмотря на это, держу свой пьяный язык, чтобы не хулить Бога.
У Веры задрожали губы, она быстро утерла слезу, затем вторую, третью… и уже не озиралась по сторонам, забыв о проходящих мимо людях, и о том, что они услышат и подумают.
– Ну разве это не выход? – вернулась она к прежнему разговору. – Может, прямо сейчас позвонишь Максу?..
– А вот и позвоню! – расхохоталась Лола.
Вера чуть отпрянула, услышав в смехе подруги что-то незаслуженно обидное… И хотя мысленно списала резкие перемены настроения на опьянение, все же разволновавшись, попросила вдруг сигарету. Лола посмотрела на нее недоверчиво.
– Заче-е-ем? Ты не куришь…
– Попробую.
– Не-е начина-а-ай, – но Вера уже вытянула из пачки Парламента одну и "затянулась".
Лола смотрела, невольно улыбаясь, как подружка, не затягиваясь, выдыхала дым. А потом и вовсе развеселилась, глядя на никчемные потуги произвести впечатление: Вера, сделав губки трубочкой, старалась выдохнуть дым струйкой. И вскоре закашлялась.
– Говорила же, не начинай. Не-е твое-е.
– Надо же когда-то попробовать…
– Тем, кто от природы не склонен… – последовала пауза. – Потеряла мысль… В общем, вредные привычки тебе не грозят, – заключила Лола, опустив пустую банку в урну.
Июль, проведенный на квартире подруги, оказался для влюбленных чуть ли не медовым месяцем. Они не то что ни разу не поссорилась, а постоянно ловили себя на мысли, что живут, как в раю, и, придаваясь любви, были беспечны и счастливы, несмотря на необходимость подрабатывать, ведь лето – самое жаркое времечко на вакантные места для студентов.
В августе Максимилиан увез Лолу домой в Челябинск познакомить с родителями. Но не прошло и недели, как на мобильный пришла эсэмэска от одноклассницы, – маму Лолы увезли с инсультом в больницу.
Предчувствие расплаты, свойственное некоторым женщинам, уверенным, что несчастье не останется в долгу, все же сбылось. Три месяца она не работала, ухаживая за матерью. По возможности общалась с Максом и Верой через скайп, те уже учились на четвертом курсе. Лола же за неимением возможности продолжить учебу, осталась со справкой о незаконченном высшем образовании. Тем не менее, время шло, физическая и психологическая нагрузки вошли в норму жизни. Лола уже подрабатывала дома на компьютере. Макс, как и обещал, приехал на зимние каникулы. Обстановка дома с лежачей, лишенной рассудка матерью удручила его, и как бы он не силился скрыть подавленное состояние, Лола чувствовала насколько ему морально тяжело. А еще через полгода пришло известие, что Макс с Верой расписались. И хотя бывшая однокурсница писала Лоле, что это брак по расчету, и что тесть взял парня в оборот, и что Верку он не любит, девушку это не успокоило. Лола была на грани нервного срыва и начала потихоньку пить. Через десять лет мать умерла. На этом жизнь Лолы закончилась, ее более не сдерживала ответственность за больную. К тридцати двум годам она окончательно спилась. Единственное, что ее миновало, так это неизбежная история с потерей квартиры и участь бомжа. Лолу насмерть сбила машина, когда она, еле держась на ногах, с очередной бутылкой водки, в пургу и темень переходила дорогу на красный свет.
1,7-8 июля 2014
____________________
На странице – фото Александра Гордеева
Работы фотографа можно посмотреть здесь http://instagram.com/alexandergordeev#