ЧАСТЬ 1
Маленьким девочкам тоже бывает скучно. Да. Бывает. А что такого! Маленькие девочки тоже люди. Только люди - маленькие. А всем людям когда-нибудь бывает скучно.
Особенно если вчера был день хохотания и хохоталось по любому поводу. Просто потому, что не нужно было идти в детский сад, хотя на календаре значился понедельник.
А сегодня, во второй день карантина и четвертый день без детского сада, картинки рисовались не совсем нелепые, машины и прохожие за окном попадались совсем какие-то не смешные, а мультики в телевизоре – виденные уже много-много раз. Мама и папа были на работе, а бабушка и кошка Мошка забаррикадировались на кухне.
То есть стул, на котором спала Мошка, был придвинут к двери со стороны кухни, чтобы Пушинка и Чепушинка не мешали бабушке раскатывать тесто для вареников. Можно было бы, конечно, отодвинуть стул и помочь бабушке, но не сегодня. Потому что в прошлый раз они помогали бабушке раскатывать тесто почти полдня, а сегодня бабушка торопилась и к тому же навела порядок на кухне до того, как на столе появилась мука.
- Книжку почитать, что ли? – сказала Виолетта.
- Какую?
- Не знаю. Надо бабушку спросить.
- Да она, наверно, скажет «Сказки леееса», - протянула Сабина.
- Почему это «Сказки леса»?
- Потому что там буквы большие. А мы с большими буквами уже все книжки прочитали. Остались только «Сказки леса». И то уже в конце.
- Это для совсем маленьких. А мы уже не совсем маленькие. Потому что понимаем, что зайцы и волки не говорят, - вздохнула Виолетта.
- Да. Они прыгают и бегают, - кивнула Сабина, - Молча!
- Вот именно! – Виолетта подняла указательный пальчик так, как это делала бабушка, - значит нужно, чтобы бабушка нам почитала, что-нибудь другое, с мелкими буквами.
- Вот странно, все-таки, - сказала Сабина, - для маленьких буквы большие, а для больших – маленькие! Почему? Как думаешь, бабушка знает?
- Может и знает. Пойдем, спросим.
За стеклянной матовой дверью кухни почти можно было разглядеть стул с Мошкой и бабушку со скалкой.
- Бабуленька, - позвала Виолетта через дверь, - бабуленька, мы хотим книжку почитать.
- Читайте, - ответила бабушка.
- А мы хотим с мелкими буквами.
- Почему? – спросила бабушка.
- Как почему? – не поняла Сабина, - потому что с крупными буквами мы все уже прочитали.
- А «Сказки леса»?
- Вот! Я же говорила! – повернулась Сабина к Виолетте.
- А сказки леса уже скучно, бабуленька, - сказала Виолетта.
- Почему это скучно? – спросила бабушка.
- Потому что вообще скучно,- ответили девочки одновременно.
- Ах, так вы от скуки решили читать? – спросила бабушка.
- Ну, конечно, - ответили девочки честно.
- Это никуда не годится, - сказала бабушка, - читать надо не от скуки, а когда очень хочется что-то узнать. Иначе будет неинтересно. И будет еще скучнее.
- А мы хотим узнать! – сказала Виолетта.
- И что же вы хотите узнать?
- Кое-что про буквы, - Сабина уперлась носиком прямо в матовое стекло, и поэтому говорить ей было неудобно, - Бабушка, а ты не могла бы открыть дверь, чтобы говорить было просторнее? - спросила она.
- Нет, - ответила бабушка, - не могу пока не получится.
- Что не получится? – не поняла Сабина.
- Самое оно.
- Самое оно? – удивилась Виолетта, - а что это?
- Кое – что!
Так сказала бабушка.
Девочки переглянулись и пожали плечиками.
- Кое-что? Какое кое-что? Это же мы хотели узнать кое-что о буквах, - ворчала Сабина.
- А у бабушки кое-что пока не получается, но должно получиться. Может быть, это какое-нибудь другое кое-что? – предположила Виолетта.
- Наверняка, другое. Потому что бабушка сказала, что оно называется «самое оно».
- А почему ты думаешь, что самое оно не буквенное? Ведь оно же может быть и буквенным! – возразила Виолетта.
- Может. Только мне почему-то кажется, что оно тестовое, - заключила Сабина.
Теперь уже два носика уперлись в матовое стекло кухонной двери.
- Бабушка! Бабуленька, а оно какое? – спросила Виолетта, - мелкое или крупное?
- Оно не бывает ни мелким, ни крупным.
- А каким оно бывает.
- Подходящим бывает.
- Куда? Куда оно подходит? – спросила Виолетта.
- Не куда, а кому. Мне.
- А почему тебе?
- Потому что я точно знаю, что подходит всем нам. Всей нашей семье.
Так сказала бабушка.
Девочки переглянулись.
- Кажется, я поняла, - сказала Виолетта, - Самое оно – это то или такое, что подходит всем.
- Какое такое? Зеленое? – попыталась уточнить Сабина.
Виолетта вздохнула, закатила глаза и сказала строго:
- Ты сейчас опять будешь играть в Чепушинку. Когда я говорю что-то серьезное, ты почему-то доводишь это серьезное до того, что оно начинает казаться глупостью, чепухой.
- Аааа! А тебе значит можно играть в Пушинку! - ответила Сабина.
- Почему это я играю в Пушинку? – не поняла Виолетта.
- Потому что у тебя все – легко! Все тебе понятно!
- Тебе, что ли, непонятно? – удивилась Виолетта.
- Может быть и понятно. Но я хочу знать очень точно. Вот если тебе все понятно-препонятно, то ответь мне, пожалуйста, это «самое оно» - зеленое? – горячилась Сабина.
- Почему это самое оно должно быть зеленым?
- Потому что подходит всем! – сказала Сабина с видом победительницы, - вот все деревья зеленые? Зеленые! И всем подходит, что они зеленые. Вся трава зеленая? Зеленая. И всем подходит, что она зеленая.
- Ну и что! – возразила Виолетта, - Вон у бабушки туфли зеленые. Они что, подходят тебе?
- Да при чем тут бабушкины туфли! Я же про «вообще» говорю, а не про бабушкины туфли! – возмутилась Сабина, - И кто теперь, спрашивается, играет в Чепушинку?
- А я вообще-то ни во что не играю. Я говорю так, как я думаю, - сказала Виолетта, - И если тебе в это время кажется, что я говорю как Чепушинка, то я в этом не виновата. Ну, подумай сама! Не может же быть так, что вдруг стало две Чепушинки. И ты, и я. И ни одной Пушинки. Ни ты, ни я.
- Да, - вдруг согласилась Сабина, - две Чепушинки – это много.
- Да и две Пушинки многовато, - поддержала Виолетта.
- Но когда ни одной Пушинки – это неправильно, - продолжила Сабина.
- И когда ни одной Чепушинки – это тоже неправильно, - согласилась Виолетта.
- Это просто невыносимо, когда ни одной Чепушинки, - покивала головой Сабина.
- А чтобы не было невыносимо, надо их нарисовать, - сказала Виолетта.
- Правильно!
И сестры одновременно побежали к шкафу, в котором на самой нижней полке в уголке стояли две одинаковые коробки с гуашью. Некоторое время в комнате было слышно только сопение и шелест бумаги. Наконец, когда все приготовления были закончены, Виолетта спросила:
- Ну что? Начинаем?
- Начинаем, - скомандовала Сабина.
И девочки запели. Громко. Как и каждый день. И жалобно. Потому что песня была грустная.
- У восьми мартышек
было восемь книжек.
А у бедненькой одной -
ни одной.
Бедная девятая мартышка
отобрала у троих три книжки.
И теперь не у нее одной -
ни одной.
Песню, конечно же, сложили они сами.Зачем, спрашивается, дома петь песни из детского сада или телевизора? А когда рисуешь, всегда что-то напевается.
Бабушка , впервые услышав песню про мартышек, сказала:
- Слова народные.
- А музыка? – спросили сестры.
- А музыка антинародная.
Ну, если народные слова еще как-то были понятны, то что такое антинародная музыка сестры не могли понять. Да и очень нужно все понимать! Даже Сабина, которой всегда что-нибудь не понятно до конца, не стала выяснять почему музыка антинародная.
- Наверное, потому что от нее плакать хочется, - решила она.
Песня была короткая. А нарисовано было еще очень мало. Поэтому девочки начали петь ее заново. Потом опять заново. И еще заново. Когда они пропели ее в седьмой раз, пришла Мошка. Не совсем пришла. Пришла только к двери. Дверь была приоткрыта. Мошка выглянула из-за нее ровно на половину мордочки, на один глаз, и тут же скрылась.
Спустя некоторое время, за которое сестры успели дойти до слов «и теперь не у нее одной», круглый Мошкин глаз снова показался из-за двери. И снова скрылся. Наверное, потому что Мошке тоже захотелось плакать.
Ах, какое это наслаждение – поплакать, когда хочется поплакать! Особенно, когда мама гладит по голове и приговаривает: «Ну что ты, глупышка!» Впрочем, Мошке мама так не говорит.
Сабина уже докрашивала платье, а Виолетта решительно растушевывала асфальт под ногами, когда в дверь позвонили. Девочки знали, что бежать сломя голову к двери неприлично. Но это же к входной! А к своей – прилично. Поэтому спустя мгновение бабушка, выйдя из кухни, увидела один круглый глаз чуть повыше, один чуть пониже, и третий, Мошкин, совсем внизу, но все три из-за двери в детскую.
Бабушка открыла дверь и девочки ахнули. На пороге стоял Никита Бакушкин. А за ним его мама.
- Здравствуйте, проходите, - сказала бабушка.
- Ой, спасибо, Есения Павловна, что вы согласились присмотреть сегодня за Никитой, - сказала мама Никиты, - я очень спешу. Никита сам разденется и разуется. Он очень самостоятельный. У вас не будет с ним хлопот.
- Вот и хорошо, - сказала бабушка, - можете спокойно идти на работу.
И мама Никиты ушла.
- Какая удача! – прошептала Виолетта.
- Ура!!! – заорала Сабина, - карантин!
- Карантин в детском саду, - сказала бабушка и подняла вверх палец, - а у нас Никита.
- А у моей мамы работа, - сказал Никита.
- Ура! Никита! Работа! Привет! Карантин! Ура! - кричали сестры, а потом и их гость.
Только Мошка умиротворенно мурлыкнула и спокойно пошла за бабушкой на кухню, так как песня, наконец, закончилась, и началась обыкновенная привычная жизнь. А что такого! Ну кричат. Ну топают. Но не поют же в самом-то деле! Можно прыгнуть на стул, свернуться калачиком и подремать, поглядывая на окно, в котором сегодня нарисованы ветер и дождь, дождь и ветер. А на стуле ни дождя, ни ветра. Только пахнет супом и еще чем-то симпатичным и едва уловимым. Сметанкой! Да, сметанкой.
Между тем обыкновенная привычная жизнь становилась все громче. Наконец, раздался какой-то грохот и сразу наступила тишина.
- А вот я сейчас посмотрю, чем занимаются воспитанные самостоятельные дети, когда бабушка занята делом, - сказала бабушка как можно громче, положила на стол очередной слепленный вареник и направилась к двери.
Мошка, конечно, пошла следом.
В детской воспитанные дети сидели в ряд на Сабининой кровати. Руки у всех воспитанных детей лежали на коленях. А посреди комнаты лежал мольберт.
- Что делает на полу мольберт? – строго спросила бабушка.
- Лежит.
- Стоит, - одновременно ответили девочки.
- Так лежит или стоит? - спросила бабушка еще строже.
- Стоит.
- Лежит, - снова сказали девочки одновременно, преглянулись и пожали плечиками.
- Бабушка, о котором из мольбертов ты спрашиваешь, - попыталась уточнить Сабина, - о моем или Виолеткином? О том, который лежит, или о том, который стоит?
- О том, который валяется, - ответила бабушка.
- Аааа! – ответили девочки хором, - Этот лежит. А тот стоит. А этот лежит.
- Ха-ха-ха, - вдруг засмеялся Никита, - устал стоять и решил полежать.
- Так, понятно, - сказала бабушка, - а давайте-ка хорошенько обдумаем, как должен выглядеть приличный ответ воспитанных детей на мой конкретный вопрос. А где у нас лучше всего думается?
- В углу.
- В углу, - ответили сестры одновременно.
- А точнее в углах, - сказала бабушка, - вот, пожалуйста, три угла на выбор. Ровно по количеству воспитанных детей.
И бабушка вышла.
- Мой, чур, у окна,- сказала Сабина шепотом.
- Хитрая! Будешь в окно смотреть, - возмутилась Виолетта тоже шепотом.
- Ну вот еще! Обдумывать буду.
- Пусть Никита обдумывает. Из-за него все, - прошептала Виолетта.
- А почему я? - спросил Никита.
- Потому что! Дошутился!
- Но вы же тоже шутили! - сказал Никита.
- Кто шутил? Шутит тут только бабушка.
- А остальные?
- А остальные подшучивают, - сказала Виолетта.
- Так это вы подшучивали, когда говорили «стоит – лежит»?
Девочки переглянулись, пожали плечиками и, вздохнув, махнули на Никиту руками: Сабина левой, а Виолетта правой.
- Мы, кстати не посмотрели, кто упал. Пушинка или Чепушинка? – прошептала Виолетта.
- Пушинки так не грохочут, - ответила шепотом Сабина.
- А представляешь себе такую Пушинку, которая бы так грохотала, - хихикнула Виолетта.
- Это же целая Пушинища! – засмеялась Сабина.
- Пу… чего? – не понял Никита.
- Пу.. того, - снова засмеялась Сабина.
- Давай ему расскажем, - прошептала Виолетта.
- Давай, - хихикнула Сабина. И девочки громким шепотом стали объяснять Никите все про Пушинку и Чепушинку. И про рисунки.
- А кто это там шушукается? - донесся из кухни бабушкин голос.
- Шушука! – прыснула Виолетта.
- А не поcмотреть ли нам с тобой, Мошка, кто это там хихикает?
- Хихика, - шепнула Сабина.
Тут уже не выдержал Никита и захохотал во все горло:
- Ха-ха-ха!
Пришла бабушка. А за ней и Мошка, конечно.
- Итак, - сказала бабушка, - поговорим теперь серьезно. Вы все обдумали?
- Да! – хором сказали Виолетта и Сабина.
- Конечно! – сказал Никита.
- А если обдумали, то очевидно поняли, что грохотать, переворачивать мебель в квартире нельзя?
- Да! – хором сказали Виолетта и Сабина.
- Конечно! – сказал Никита.
- Что соседи наши себе такого не позволяют и ждут того же от нас?
- Да! – хором сказали Виолетта и Сабина.
- Конечно! – сказал Никита.
- И что вести себя таким образом, что в комнате падают мольберты, недопустимо?
- Да! – скзала Виолетта.
- Конечно,- сказал Никита.
- Не мольберты, а один мольберт! – сказала Сабина, - скорее всего с Чепушинкой. Потому что Пушинки так не грохочут. Если бы упал мольберт с Пушинкой, ты, бабушка ничего бы и не услышала! Пушинка же легенькая!
- Ах, вот оно что!- сказала Бабушка, - Ну что ж! Это многое объясняет. А поскольку мы все, наконец выяснили, всем мыть руки! Вареники готовы! Идем обедать.
- А потом?
- А потом тихий час!
- Уууу! - сказали девочки, - мы же не в садике!
- Ну и что! – сказала бабушка, - Дома не может быть тихого часа?
- Может, бабушка. Но…
- Без всяких «но»! Дома тихий час будет еще тише, чем в детском саду. Я за этим прослежу.
Так сказала бабушка.