Утро мягким теплым крылом опускалось на землю. Солнце вставало из-за дальнего леса. Лариса вышла во двор. Она походила возле цветочных клумб, вдыхая аромат петуньи, любуясь разноцветьем львиного зева, пышными астрами, хризантемами, роскошными розами...
Скоро она услышала подъехавшую "Хонду". Борис открыл ворота и вкатил легковушку, останавливая ее возле гаража. Он помахал Ларисе рукой и тут же обратил внимание на Севу, дремавшего в машине.
- Вставай, дружище, приехали, - сказал Козырев, расталкивая сонного художника. Всеволод открыл глаза и огляделся.
- Да, сейчас... - пробормотал он, тяжело выходя из автомобиля.
- Иди, садись на веранде, я скоро, - подсказал ему Борис, вбегая в дом.
Через некоторое время он появился с банками пива.
- На тебе холодненькое. Сейчас полегчает, - с улыбкой подбодрил Козырев.
- А я приготовлю завтрак, - произнесла Лара, уходя в дом.
Она чувствовала, что Борис хочет серьезно поговорить со своим другом. Пока пили пиво, бизнесмен соображал, с чего начать, чтобы Севка не рассердился, что его опекают, как малого.
- Ты знаешь, мне понравились твои рисунки о ночном городе. Знакомые улицы, фонари... Веет юностью, романтикой...
- Да, хорошее было время, Козырь...
- А теперь, Севка, тебе тридцати лет нет, вся жизнь впереди, новые творческие победы, а ты...
Борис запнулся. У него никак не поворачивался язык сказать о том вечере, когда Всеволод хотел свести счеты с жизнью. В разговоре разлилась минута молчания, но им показалась она вечностью. Художник взглянул на своего друга, такого настойчивого и прямого, требующего, даже здесь, поставить жирную точку. Хочет он ясности. Покопаться в его мозгах. Понять, что он натворил еще, ведь, так просто не топятся...
Художник посмотрел в сторону озера. Тогда, пьяный и разочарованный в жизни, припоминая последний разговор с Ольгой, он был готов на самоубийство. Отчаяние было настолько сильным, что решение пришло само собой. Теряя ее, он терял все: любовь, музу, свою жизнь... Как будто, у него перехватило дыхание... Кто-то с силой схватил за горло и давил, давил... И озеро было совсем близко. Его холодное дыхание влекло и тянуло вниз.
Сева молчал. Думал о чем-то и Козырев.
- А вот и слойки с сыром и курицей, - сообщила Лариса, подходя к веранде.
Она поставила блюдо с горячей пухлой выпечкой, вид и аромат которой вызывал обильную слюну. За сестрой подошла с подносом Анфиса. Чай в бокалах поднимался паром и нес глубокий запах земляники.
- Здравствуйте, - сказала Фиса, как ни в чем не бывало Всеволоду, прибавив к этому нарисованную улыбку.
- Доброе утро, - выдавил из себя художник.
Он никак не ожидал увидеть ее здесь. Теперь было все понятно ему, какой разговор хотел возбудить Борис. Она проболтала. Спасатель в юбке. Кто ее просил? Какое ей дело? Глаза художника стали наполняться яростью. Кулаки стремительно сжались.
В это время Козыреву позвонили из офиса и ему пришлось отойти на некоторое расстояние, чтобы утрясти свои дела.
Фиса с наслаждением ела и нахваливала стряпню, краем глаза наблюдая за Севой. Ей начинал нравиться этот сильно-слабый человек. Она решила на него не обижаться, чтобы не случилось. Теперь Анфиса в курсе и вооружена приемами психологии.Не зря же она училась по совету сестры.
Всеволод не обращал на нее никакого внимания. Он молча ел и пил чай. Лариса касалась нейтральных тем, ближе к природе, что непременно надо найти грибные места и закрепить их за собой. И вообще, они мало ходят по лесу, а это такое удовольствие. Вспомнилось студенческое время, походы с ночевкой на берегу реки, когда они жили в палатках, ели пищу, приготовленную на костре, встречали рассветы под гитару...
- А теперь стали такими скучными, - заключила она, - станете лысеть, я с Анфисой седеть...
Лара озорно поглядела на мужчин, подмигивая сестре. Та приняла игру.
- Да, пошьем с тобой сарафаны бабушек, подвяжем платочки, будем вязать носочки... - продолжила разговор Фиса.
Художник поднял на нее глаза. Он, вдруг, ясно представил Анфису бабулей, этакой шустрой и сухенькой, в ситцевом платочке. Она ходит по лесу и собирает ягоды и грибы. Сушит их на зиму, а потом варит из них кисели и супы.
Образ Ларисы никак не сочетался у него с образом бабушки. Как на портрете, перед ним сидит красивая и молодая женщина, и он бы желал, чтобы она оставалась такой.
После завтрака Лора увела сестру пересаживать на другие клумбы лилии, тюльпаны, нарциссы. Она чувствовала, что Фису так и тянет многое высказать в лицо художника. Оглянувшись на Бориса, она увидела, что он подошел к Севе и что-то ему сказал, на что тот кивнул и вышел с ним за ворота.
Друзья направились вдоль берега озера. Глина и песок, смешавшись в однородную массу, вытекала между пальцами ног. Они поднялись поднялись к тенистому месту под березой и расположились там. Отсюда открывался красивый вид на озеро.
- Здорово здесь, ты не находишь? - спросил Козырев, предлагая сесть на траву.
- Да... спасибо тебе, что увез меня из квартиры. Там бы я не просыхал... - выдохнул Всеволод.
- Почему ты мне не хочешь все рассказать? - снова заговорил бизнесмен после некоторого молчания.
- Не знаю. Трудно это... Ольга была для меня всем. Я жил ею, а она променяла все наши отношения на другого. Я видел в баре этого типа. А как она смотрела на него! И как на меня... Она раздавила меня взглядом и хохотом... Я не мог поступить иначе, - тихо произнес художник.
Услышал ли Борис последние слова друга? Сева тянул паузу, после которой уже точно решил, что не услышал или не предал значения. Бизнесмен смотрел в даль и думал, как видно, о своем. Хозяйство Козырева росло и уходило вплотную к дальнему лесу. Очнувшись от дум, он нашел глазами художника, стоящего по щиколотку в озере. Тот наблюдал за движением воды, рябью собиравшейся у его ног.
- Хорошо здесь, Козырь, спокойно и тихо, - начал он, наблюдая окресности. - Можно, я поживу у тебя еще несколько дней?..
- о чем ты спрашиваешь? Я же тебя привез для этого, чтобы отдохнул, как следует. Захочешь писать картины, так мы все взяли. Какие тут просторы, какие горизонты... Слепой бы прозрел, глядя на такую красоту! А может, и впрямь, поставить здесь палатку. Костерок, котелок... Давненько мы не хлебали деревянными ложками да с дымком, - сказал Борис, поглядывая на друга.
Он видел, что его дружище Севка приходил, наконец, в себя. И в лице его снялось былое напряжение.
продолжение следует...