Когда - то, в небольшом кишлаке, что стоял высоко в горах, жил крестьянин-таджик со своей семьей. И была у него старая-престарая ослица. Шерсть на ее животе и боках выпала, а глаза уже ничего не видели, кроме яркого солнечного диска. Она не могла выполнять никакую другую работу и только изо дня в день ходила по кругу, вращая каменное колесо небольшой мельницы, снабжавшей мукой многочисленное семейство крестьянина. И тому ничего не оставалось, как пойти на базар и купить молодого, сильного ослика. Ведь люди так часто продают свой труд, что продать для работы осла у них считается обычным делом.
Ослик же был молод и даже радовался тому, что его забрали из этой,
выжженой солнцем долины и привели в высокогорный кишлак. Он с удовольствием ходил с одним из сыновей крестьянина за хворостом для камина, носил тяжелые кувшины с водой от небольшого горного водопада с его дочерью, возил по кишлаку, а иногда и на базар в долину хозяина, выполнял множество других, самых разных дел. Его молодое, сильное тело искало выход бурной энергии и поэтому любая работа была ему в радость и даже усталость доставляла удовольствие.
Каждый день приносил ему массу впечатлений и, глядя на старую ослицу,
он не мог понять, как можно жить такой скучной жизнью. Как и все молодые,
он был уверен, что никогда не состарится и что подобная участь ему не грозит. Ему было не очень приятно соседство этой облезлой ослицы и даже в сарайчике, куда загоняли их на ночь в ненастье, он держался от нее подальше.
Старая ослица никогда не навязывала своего общества ослику, но если тот
иногда заговаривал с ней, она охотно отвечала и ослику нравилось то, что она была с ним вежлива и не занималась нравоучениями, как многие другие, кто прожив долгую жизнь так и не понял, что учить молодых жить – занятие пустое и неблагодарное.
Постепенно ослик стал замечать, что с нетерпением ждет вечера, когда можно будет вновь поговорить со старой ослицей. Она много повидала за свою жизнь и могла дать ответ на любой вопрос. И только один из них он никак не решался задать. Но однажды, когда их оставили во дворе под открытым небом, а луна и звезды сияли так ярко, что небосвод казался огромным ковром, усыпанным драгоценными камнями, ослик не выдержал и задал вопрос, который мучил его с первых дней пребывания в кишлаке.
- Скажи мне, - робко произнес он, - как можно жить, не видя этого неба, этих прекрасных гор, цветущих садов весной в долине, этих белоснежных вершин, сверкающих под луной? Как можно жить, если ты все время ходишь по кругу?
Ослица молчала. Он боялся, что она рассердится и не станет с ним больше
разговаривать. Но она давно ждала этого вопроса и уже много лет знала на
него ответ.
- Каждый, у кого есть дом, ходит по кругу, - сказала она, - А та жизнь, что внутри тебя, может оказаться прекрасней всего, что ты способен увидеть. Можно ходить по кругу, но летать там, где живут звезды. Можно быть орлом, но видеть лишь пищу.
Она замолчала, а ослик еще долго смотрел на звезды, те, что отражались
в ее огромных невидящих глазах.