Поль Фридман Падение Древнего Рима Лекция 15
ПОЛЬ ФРИДМАН
ЛЕКЦИЯ 15
Первое, что я хотел бы сделать, это обратить ваше внимание на моё глубокое убеждение, что арабские завоевания не имели исключительной мотивацией обращение остального мира в ислам. Я говорю, исключительной, потому что некоторая доля религиозного пафоса могла и скорее всего присутствовала.
Но и в этом последнем случае арабы не ставили себе целью стереть с лица земли иудаизм и христианство.
Вообще, в ходе арабских завоеваний складывается довольно странная, на грани парадокса, картина: быстрая экспансия арабов и их религии на территории от Испании до Индии; и в то же время сами арабы составляли меньшинство населения в завоёванных ими территориях на протяжении веков. Завоеватели не принуждают покорённое население обращаться в ислам, однако, многие принимают эту веру добровольно.
Процесс обращения населения в ислам в имперском халифате происходит постепенно, медленно и без всякого давления со стороны завоевателей.
Арабские завоевания сопровождаются расколом внутри ислама, начавшимся с 650 г.
Во время прихода к власти Аббасидов образовались две партии: сунниты и шииты. Это разделение остаётся актуальным и по сей день в таких странах, как Ирак, например. В Морокко с этим проблем не возникает, потому что там почти все сунниты, а в Иране, потому что там в большинстве шииты.
Впрочем, образовавшийся раскол не повлиял на полным ходом идущие завоевания.
После Мохаммеда не осталось наследника власти, так как он не имел сына. Его тесть Абу Бакр, который был одним из первых последователей Мохаммеда, был выбран калифом, что означает "преемник", принимая также в наследство сложную комбинацию религиозных и секулярных постановлений, которые фундаментально не разделялись в исламе до последнего периода правления Аббасидов.
Соперником Абу Бакра, претендовавшим на должность калифа, был Али, двоюродный брат и в то же время зять Мохаммеда. Али женился на Фатиме, дочери Мохаммеда.
Но несмотря на избрание калифом Абу Бакра, оно не было признано большинством племён, потому что их лояльность распространялась только на Мохаммеда, они были лично преданы именно ему, а не институту, так сказать, калифов.
Итак, они отказались признавать Абу Бакра калифом, и затем последовала так называемая ридда, или отступничество, и Абу Бакру пришлось военной силой принудить их признать его авторитет и подчинить их своей власти.
Абу Бакр правил менее двух лет,и он исользовал ключевой аспект ридды, отступничества, незаметно переводя войну с отступничеством, когда племена были приведены в подчинение, в войну против внешних врагов: на северо-восток - Персия и на северо-запад - Византия.
И на счастье Абу Бакра, Византия и Персия одряхлели настолько, что недовольные племена, позабыв свои обиды, устремились захватывать богатства этих двух некогда могущественнейших империй.
И это устремление приняло такой размах, что из набегов переросло в крупномасштабное завоевание. Если сначала арабов интересовало только движимое имущество, то теперь их аппетит обратился и на недвижимое, то есть территориальные приобретения.
В 634 г. арабы захватили Дамаск, город упоминаемый в Ветхом завете как чрезвычайно важный правительственный, торговый и религиозный центр.
В этом же году умирает Абу Бакр, и снова Али пытается пробиться к власти, но калифом выбирают его соперника Умара, который тоже был сподвижником и последователем Мохаммеда.
Умар правил с 634 г. по 644 г. и был поразительно эффективным правителем. За эти десять лет арабы полностью подчинили себе Персию, великую и могущественную империю, существовавшую на протяжении веков.
Византия из последних сил сдерживала натиск арабов, но к тому времени уже утеряла Сирию, Палестину и Египет.
Но не только ослабление Персии и Византии сыграли роль в таком успехе арабов, ведь говоря, что эти империи ослабли, я далёк от мысли, что они стали совсем слабыми, и хотя они утеряли прежнюю мощь, вряд ли их можно было просто закидать шапками. Арабы были закалёнными, неприхотливыми, они могли в течении долгого времени питаться тем, от чего стошнило бы и собаку, они могли не спать по несколько суток, сохраняя высокую боеготовность, долгое время могли обходиться без воды, они могли сутками не слезать с седла, передвигаясь то медленно и бесшумно, то стремительно, словно молния, они презирали смерть и в сражении проявляли холодную и решительную смелость, приводившую в ужас противника, арабы были превосходно вооружены и в совершенстве владели оружием. Они были столь многочисленны, что при виде их у противника появлялось желание поскорее покинуть поле боя. При этом они использовали тактику партизанской войны: наносили удар и быстро исчезали, если чувствовали, что противник достаточно силён. Противостоять такой армии было практически невозможно.
Кстати, одной из причин ослабления Персии было то что она управлялась зороострийской элитой, и она проводила дискриминационную политику против других религиозных групп.
В Византийской же Империи значительное население монофизитов
подвергалось гонениям ортодоксами.
Эти притесняемые слои населения во время внешнего вторжения не могли в тайне не злорадствовать при поражении тех, кто подвергал их гонениям. Конечно, у нас нет документальных доказательств этого, и это всего лишь предположение, но предположение, имеющее обоснование с точки зрения психологии.
Возьмём, к примеру, морское сражение 655 г. Арабы до этого постоянно обитали в пустыне и имели о навигации весьма смутное представление.
Однако во время сражения их корабли ловко маневрировали, что в значительной мере обескуражило противника.
На самом деле, ответ был очень простой: матросами на арабских кораблях были те самые монофизиты, которых безжалостно гнобили в Египте и Сирии.
Арабы же вполне терпимо относились к тем, кто не являлся мусульманином.
Ещё одной причиной арабских завоеваний являлась аккумуляция воинственной энергии в арабах в связи с религиозным расколом и необходимость перевести эту опасную энергию во вне и таким образом избежать внутреннего распада халифата.
Мы не знаем насколько в действительности эти завоевания имели религиозную мотивацию, но их нельзя было определённо считать джихадом, поскольку он понимался как борьба против иных течений и тенденций внутри ислама, а возможно, и как междоусобная племенная вражда.
Допуская существование религиозной мотивации, я не имею в виду, что арабы завоёвывали территории для того чтобы под страхом смерти вынуждать население принимать ислам.
В Коране упоминается джихад, но не вполне определённо. Есть некоторое ощущение, что с неверующими следует бороться.
О мученичестве говорится, что того, кто погибнет в битве за веру, ждёт особая благодать.
Но также в Коране говорится о необходимости уважения к людям, исповедующим другие религии, особенно, иудаизм и христианство.
Но успех завоеваний арабов, исповедующих ислам, опосредованно говорил, что ислам, видимо, самая лучшая религия, а Аллах есть самый истинный Бог, если те, кто поклоняются ему, одерживают победу за победой; и объективно, победители, исповедующие ислам, начинают испытывать чувство превосходства над другими верующими уже не потому что одерживают над ними военные победы, а потому что они поклоняются истинному и единственному Богу.
Захват Иерусалима и Александрии только укрепляют это представление.
И подобное представление об Аллахе укрепляется не только в головах победителей, но и в головах побеждённых. "Значит, у них хороший Бог, раз они так успешно воюют," - думают они, и добровольно переходят в ислам, то есть под покровительство этого очень эффективного истинного Бога. Если кто не желает принимать ислам, то это его проблема, пусть не жалуется, когда его слабый Бог не сможет защитить.
Джихад в таком контексте не противоречит терпимости.
Арабы не очень беспокоились присутствием других религий на завоёванных территориях, и вообще, они старались не лезть в жизнь людей на покорённых территориях. Кстати, эта ещё одна причина успеха их завоеваний.
Мы видим много примеров завоеваний примитивными обществами обществ с более развитой экономикой и культурой. Викинги завоевали Империю Каролингов, варвары - Римскую Империю, монголы - Русь.
Однако, арабские завоевания имели свои специфические черты.
В отличие от остальных завоевателей, они не возвращались в свои прежние места обитания, обложив покорённую страну данью, а оставались на завоёванных территориях, культивировали их и принимали меры к их развитию и процветанию.
Арабы обладали удивительной способностью консолидировать и удерживать завоёванные территории.
Условия капитуляции, которые мы видели при сдаче Александрии в 642 г., применялись и в отношении других завоёванных территорий: людям позволялось придерживаться своих местных обычаев, им оставлялись их дома, их ремёсла, их собственность, их религия.
Конечно, арабы были не прочь пограбить местное население, но ведь это и была основная мотивация всех завоеваний в древнем, а иногда и в современном, мире.
Но поскольку они намеревались править на завоёванной территории и способствовать её процветанию и развитию, то в их интересы не входило истреблять и окончательно разорять её население.
К тому же арабы во дворцах находили такие богатства, что возиться с собственностью простого ремесленного люда им было не интересно.
Их привлекали богатства Церкви и их земли, их манила государственная казна.
Те, кто получал в аренду на длительный срок завоёванные земли, платил халифату религиозную пошлину, наподобие десятины, как член уммы, или религиозной общины.
Не мусульманам разрешалось продолжать владеть своим имуществом, землёй и домом, но они должны были платить двойную пошлину. Они должны были платить подушный налог, или налог с головы. С каждого человека взималась определённая сумма денег.
Это на самом деле нечто вроде единого фиксированного налога, но это не имеет ничего общего с размером дохода.
Ещё взимался земельный налог, размер которого обуславливался количеством земель, находящихся в собственности владельца.
Чем больше земли, тем больше налог.
Административным языком в Сирии остаётся греческий, в Египте - греческий, в Персии - персидский, потому что те люди, которые исполняли административные функции в прежней империи, отправляли те же самые должности в Халифате.
У арабов не было особого резона избавляться от многочисленного бюрократического аппарата, потому что сам по себе мелкий чиновник есть ничто, или вернее, почти ничто, винтик, который сам ничего не решает, ни на что не влияет, а лишь исполняет чётко предписанную ему функцию, при чём, если он перестаёт функционировать в нужном режиме, его с легкостью заменяют, потому что исполняемые им операции весьма просты и незатейливы и не требуют длительной серьёзной подготовки.
Другое дело крупные чиновники правительственного ранга, которые обладают авторитетом, до определённой степени независимым мнением, богатством; они способны влиять на ход событий и потому арабы стараются насколько представляется возможным их заменить.
Христиане и евреи платят налоги, не превышающие те, которые они платили в прежних Византийской и Персидской империях, и у них нет особенных причин оплакивать поражение этих империй.
Весьма ошибочно думать, что ислам был воинствующим религиозным течением. Хотя терпимость к иным вероисповеданиям арабских завоевателей отчасти объясняется обычными меркантильными причинами. Зачем вынуждать евреев и христиан принимать ислам, когда не мусульмане, которых было примерно восемьдесят процентов, платили двойной налог, в отличие от мусульман?
Действительно ли они уважали христиан и евреев? Похоже, что да.
И объясняется скорее всего это не каким-то внутренне присущим исламу
почтением к христианству и иудаизму, а причудливым переплетением причин меркантильных и трансцендентных. Если, к примеру, вы правитель, и христианин исправно платит вам в два раза больше денег, чем мусульманин, то вы невольно будете испытывать к такому иноверцу некоторую долю уважения, потому что даже лиса начнёт уважать курицу, если та будет нести ей золотые яйца. И это момент меркантильный. Многие христиане, понятное дело, пожелав облегчить свои налоговые обязательства, перешли в ислам, и если в Египте в 750 г. большинство населения составляли христиане, то в наше время христиане в Египте составляют десять процентов. Тот кто остался верен христианству, вызывал, опять же невольное, уважение мусульман, потому что эти христиане не пожелали отказаться от своей веры, чтобы уменьшить налагаемый на них налог, и это является трансцендентным аспектом.
В ходе этих успешных завоеваний внутри халифата происходит духовный раскол, вылившийся в гражданскую войну (656 г. - 661 г.)
В 644 г. персидским христианином был убит калиф Умар.
Несмотря на все старания Али, который стремился стать преемником, калифом стал Усман, который являлся членом могущественного клана Омейядов, выходцем из Мекки. Хотя сам Усман симпатизировал Мохаммеду, его семейный клан недолюбливал и находился в оппозиции Мохаммеду.
Так что некоторым, особенно сторонникам Али, Усман казался весьма сомнительной кандидатурой на должность калифа, а Али, по их мнению, более достойный оказался незаслуженно обойдённым.
События 644 г. представлены в источниках несколько противоречиво и смутно.
Появляется своего рода партия сторонников Али, которая разовьётся в партию шиитов; приверженцы же клана Омейядов образуют партию суннитов.
При Усмане завоевания продолжаются полным ходом. В 655 г. в морском сражении арабы разбивают наголову флот Византии.
Острова Средиземного Моря переходят под власть арабов.
В 649 г. арабы завоевали Кипр, а в 654 г. - Родос. Восточная часть Ирака была завоёвана в период с 651 по 653 г. С 653 по 655 г. была завоёвана Армения, северная и западная части Персии, восточная Анатолия.
Несмотря на эти военные успехи, Усмана многие арабы не любили.
Его считали не более чем вялым сластолюбцем, распутником погрязшим в роскоши и разврате. В 656 г. некий мусульманин убивает его. Это первый известный нам случай убийства правителя единоверцем.
Наконец Али дождался своего звёздного часа, и он был провозглашён калифом. Смущало лишь одно обстоятельство: его провозгласили калифом те люди, из среды которых вышел убийца Усмана. Во всяком случае, у людей он ассоциировался с убийцами Усмана.
Знал ли Али на самом деле о заговоре против Усмана, остаётся загадкой, но его восхождение в калифы изначально имело некоторый изъян. Он лишает Али блеска славы калифа.
Клан Омейядов становится в оппозицию к Али и в конце концов начинает против него войну, первую гражданскую войну внутри ислама.
Муавия, губернатор Сирии, поднял мятеж в Дамаске и начал кампанию против калифа Али.
В это время образуется ещё одна военная группа, которая ненавидит обоих претендентов.
Хотя Али убит, а Муавия, несмотря на тяжёлое ранение, выжил, спокойствие не наступает, потому что создан прецедент устранения соперника насильственным и кровопролитным путём.
В 661 г. гражданская война окончена. Муавия переносит столицу из Медины в Дамаск.
Он учреждает династию Омейядов, и они правят до 750 г.
Чем был обусловлен перенос столицы? Это, конечно, является частью деарабизации, если можно так выразиться, определения халифата.
Дамаск по происхождению не являлся арабским городом. Он входил в состав Византийской Империи. Он был расположен ближе к центру халифата, чем Медина, и был более удобен в административном аспекте. Он был более космополитическим, в нём находилось множество людей не арабского происхождения. В отношении правителя это означало то, что он становился более монархом, чем религиозным лидером.
Калиф живёт во дворце, в городе, в окружении роскоши и свиты.
С поражением Али палатки Аравии древних времён и кочевые традиции закончились.
Но поражение оказалось не вполне законченным.
Шиа означает "оппозиционная партия", и длительное время шииты не могли пробиться к власти, но в то же самое время совсем их извести тоже не удавалось. Они оставались меньшинством в исламе. Могущество, богатство и военная мощь калифов постоянно подавляли шиитов. Но шииты никогда не отказывались от своих целей и постоянно выступали как инакомыслящая группа внутри ислама.
Что их не устраивало и чем они были недовольны?
Они отвергали калифа в качестве религиозного лидера. Частично потому что калифы не являлись потомками Али, то есть они не считали калифа легитимным. Причём они не использовали обозначение "калиф", а ввели в употребление термин "имам."
Истинный религиозный лидер, в их представлении, это не тот, кто ведёт роскошную жизнь во дворце с фонтанами и предаётся разврату и удовольствиям.
Они выступали за правительство консенсуса уммы, общину верующих.
Они были в некотором смысле республиканцами, то есть выступали за идею народного представительства, а это самая что ни на есть анти монархическая идея. Они желали иметь калифа подобного Георгу Третьему. Им недостаточно чтобы правитель представлял собой исключительно политического лидера, он должен быть избранным, вдохновенным. Они стоят за насильственную тактику оппозиции. Они придерживаются эгалитарных взглядов, и это роднит их с республиканцами. Впрочем они не столь увлечены идеей всеобщего представительства, сколько идеей равенства всех верующих, идеей о том,
что право на власть не должно принадлежать только узкому избранному кругу лиц знатнейших родов.
Находящиеся под давлением и притеснениями калифа шииты с надеждой обращают свои взоры в будущее, в котором им грезится осуществление всех их чаяний.
Жестоко преследуемые в Римской Империи христиане написали предшественницу всех пророческих текстов Книгу Откровений, которая в том числе является релевантной для мира, в котором мы живём
Но будет ли в этом будущем явление тех ангелов, тех подсвечников, той реки из расплавленного металла, которые описывает Книга Откровений? Будут ли звуки труб, доносящиеся со всех сторон, и будет ли треть населения стёрта с лица земли в один день, а другая треть - в день следующий?
Автор Книги Откровения не мог мечтать о том, чтобы дожить до этих времён, ему не суждено было увидеть поражение своих притеснителей и потому в его воображении возникает картина апокалипсиса, в которой его враги сметены могущественной божественной силой; это подобно тому как тщедушный подросток, которого постоянно третирует учитель физкультуры, в бессильном отчаянии рисует в своём воображении картину того как он вырастет огромным и сильным и навешает банок своему ненавистному обидчику.
Так же и автор Книги Откровения пророчит картину великого акта божественного мщения, в результате которого все враги будут развеяны как прах. Не кажется ли вам, что корень мессианского аполиктического мышления заключается в бессилии? Если вы не можете изменить что-либо тяжкое и невыносимое для вас, то что вам остаётся? Только надеяться на вмешательство высшей силы или на чудо.
В основе мессианского сознания лежит идея о спасителе, но не добродушном и всепрощающим, а о могущественном, беспощадном, но справедливом, воплощающим некую высшую метафизическую справедливость и способного ради достижения этой справедливости испепелить землю. Кстати, не является ли популярность всяческих диктатур у бедных слоёв населения производной именно от этого мессианского сознания? Робеспьер, Марат, Гитлер, Сталин, Пиночет, Саддам Хуссейн, Каддафи пользовались огромной популярностью у народа. Все они ассоциируются у простого народа со спасителем.
И хотя на самом деле спаситель и диктатор не очень сочетаются, но в обыденном сознании идея о крепкой руке и понятие о спасении сливаются в одно.
Таким спасением должно быть второе пришествие на землю Иисуса, который представляется миссией в еврейской традиции.
В исламе, в соответствии с представлениями шиитов, это может быть справедливый имам.
Шииты имеют своего лидера, но он является не просто необходимой частью бюрократического аппарата. Эти имамы сменяют друг друга и считаются легитимными до одиннадцатого включительно.
Двенадцатый же имам считается фигурой мистической, он скрыт в некой пещере, и когда он придёт, то воздаст возмездие за все горести и печали. Однако после него, если только он не является бессмертным, следуют другие "обычные" имамы.
В представлении шиитов, руководство ислама не является безукоризненным и противовесом этому выступает тайная справедливая форма исповедования религии.
Таким образом, шиизм предполагает апокалиптическое мышление и пророчества. Оно превозносит Али и его последователей.
В сущности, шиизм уходит своими корнями в исконный, эгалитарный ислам, ислам древних пустынь, духовных высот, аскетизма, силы духа, ислам, который не приемлет сытого, изнеженного, высокомерного суннитского халифата.
Нельзя точно определить, кто примыкал к движению шиитов, потому что это было именно мощное широкое движение, а не партия, союз или объединение.
Это движение вошло и полным ходом происходит в нашем мире.
Логично было бы предположить, что большинство недовольных являлось недавно обращённые в ислам люди не арабского происхождения.
Хотя исламизация завоёванных земель проходила медленно, но процесс этот был постоянным и неуклонным.
Ислам, повторю, это образ праведной жизни, предусматривающий выполнение определённых обязательств, не являющихся слишком трудно выполнимыми, и поэтому люди по собственной воле переходили в ислам.
Этих людей не арабского происхождения, принявших ислам, называли "Мэуэл."
Им нужно было учить арабский язык для того чтобы читать Коран и совершать паломничество в Мекку.
Но мусульмане арабского происхождения считали, что они обладают более почётным статусом, чем мусульмане не арабского происхождения, потому что Мохаммед был арабом и ислам зародился в Аравии.
Однако страны, в которых преобладает исламское население, не являются арабскими, например, Индонезия с самым большим процентом населения, исповедующего ислам, или Индия, в которой не мусульмане составляют меньшинство населения, или Пакистан, но, заметьте, эти страны вовсе не арабские. Исламская республика Иран тоже не арабская страна. Таким образом, мусульман не арабского происхождения больше чем арабского.
Особенно быстро такая ситуация сложилась в Персии, где арабы были лишь небольшой кучкой завоевателей.
Мощный процесс перехода в ислам людей не арабского происхождения стал слишком тягостным для казны. Напомню, что принявшие ислам начинали платить налог вдвое меньше прежнего. И тогда правители, спохватившись, отменили эту льготу для вновь обращённых, и таким образом, у этих последних в груди зародилось глухое недовольство. И эти многочисленные новообращённые, обманувшиеся в своих ожиданиях уменьшения суммы налога, пополняли ряды шиитов.
Это обстоятельство вызывает у историков много споров.
Многие из них не видят связи между недовольством новообращённых и шиитским движением, в частности недовольством по поводу отмены налоговых льгот и движением шиитов.
Однако, чего нельзя было отрицать так это наличие недовольства внутри ислама. Пророчество в исламе присутствовало и после смерти Мохаммеда, хотя было провозглашено, что Мохаммед был последним пророком.
И в других религиях процесс пророчества продолжается, потому что харизматичные религиозные лидеры возникают снова и снова, хотя бы и было объявлено, что после Христа или Мохаммеда не может произойти такой великий мистический взлёт духа, который они нам продемонстрировали.