Алексей Михайлович родился довольно поздно: его отец долго не мог жениться и долгожданный наследник появился когда Михаилу Федоровичу было уже тридцать три.
Это случилось в 1629 году двадцать девятого марта по новому стилю. По тогдашним обычаям царевича воспитывали многочисленные няньки-мамки. Матери по статусу не положено было кормить и заниматься будничной работой.
Жил царевич на женской половине. Ему не полагалось выходить к гостям и вообще появляться на людях, как и его матери.
Наследника предъявили народу только через четырнадцать лет, а в шестнадцать, ничего не зная кроме царского терема, молодой юноша становится царем. История повторилась: его отец тоже взошел на престол в шестнадцать
Алексей Михайлович получил полное гимназическое образование по древнему обычаю Руси. Оно продолжалось с пяти до десяти лет, в течение которых ребенок учился чтению и грамоте на церковно-славянском языке по Часослову и Псалтыри; церковному пению по гласам Октоиха и Страстной седмицы; порядку следования службы в храме.
К десяти годам мальчик все это вполне усвоил и мог бегло читать и петь на богослужении, а позднее указывать на ошибки уставщиков, поправляя их, не заглядывая в богослужебные книги. На том обучение царя и закончилось.
Но на книжных полках царевича, хоть и в небольшом количестве, уже были латинские книги и некоторые другие западные новшества. Ими пользовался в обучении дядька Алексея Михайловича Борис Морозов, ставший восприемником будущего царя после мамок и сыгравший немалую и незавидную роль во внутренней политике страны: в первые годы царствования второго Романова власть находилась в его руках.
История Михаила Романова снова повторилась с его сыном и тоже при выборе невесты. Спустя два года после вступления на царский трон царю предстояло выбрать невесту. По заведенному тогда порядку были устроены смотрины невест со всех концов страны числом двести. «Финалисток» осталось шесть. Из них одна - Евфимия Фёдоровна Всеволожская - молодому царю очень приглянулась.
Но Борис Морозов сам хотел стать родственником царя, уже выбрав для этого двух сестер Милославских, с отцом которых в ступил в сговор. На одной должен был жениться царь, на другой – он сам, вдовый и в летах. Для этого был задуман коварный план.
В то время как царь уже послал Евфимии платок и обручальное кольцо, когда ее уже поместили в царские хоромы как будущую царицу, Борис Морозов подговорил парикмахера, чтобы при первом облачении невесты в царские одежды, он стянул ей волосы под кокошник как можно сильнее. Платье невесты по замыслу Морозова было выбрано тоже потяжелее, так что она не могла стоять самостоятельно.
Когда отпустили руки, она покачнулась и упала в обморок. Врач, подкупленный боярином, поставил диагноз «Падучая», царскую невесту забраковали, за умолчание о болезни вместе с отцом и всей родней выслали в Сибирь. Безутешный царь несколько дней не ел, не пил и Морозову пришлось приложить немало усилий, чтобы вывести юношу из глубокой депрессии.
Но как бы то ни было, план царедворца удался: через год царь женился на Марии Ильиничне Милославской, которая была на пять лет старше царя, а через десять дней сыграл свадьбу и Борис Морозов, женившись на сестре царицы – Анне Милославской.
Мария Ильинична родила царю тринадцать детей (пять сыновей и восемь дочерей), никогда не вмешивалась в дела мужа и умерла едва достигнув сорока лет тоже родами, прожив в браке с Алексеем Михайловичем двадцать один год. Все родившиеся мальчики были хилыми и болезненными, а из девочек ни одна не стала невестой и женой.
В год свадьбы (1648) случился первый при Алексее Михайловиче мятеж: соляной бунт, виновником которого был все тот же Морозов. Правда, намерения его были благими: хотел провести налоговую реформу, сократить количество налогов, заменив их одним - налогом на соль.
Но случилось обратное тому, что задумывалось: соль подорожала вдвое, за ней и все продукты. Народ взбунтовался и потребовал смерти Морозова, но Алексей Михайлович был привязан к своему дядьке и пообещал выслать его из Москвы, чем успокоил народ, но через несколько месяцев вновь вернул ко двору. Но тогда царь получил первый урок страха от народного бунта и потом подавлял его со всей жестокостью: своих он никогда не выдавал.
Алексей Михайлович был, как отмечают все современники, добр, незлобив и отходчив. Во время приступов гнева и вспыльчивости мог пустить в ход не только матерное слово, но и руки, не взирая на лица: был ли то его тесть Милославский или патриарх Никон, каждому могло достаться от него крепким словом или крепким кулаком.
Больше всего царь любил чин, ритуал и обряд. Поэтически настроенная душа Алексея требовала театра, красоты, поэзии и, как мог, он создавал их. Вся царская жизнь была подчинена особому чинопоследованию, любая обрядовая мелочь занимала его ум так же, как государственные дела.
Весь день царя был расписан до мелочей: в четыре утра подъем и молитва, вычитывал он не только положенное утреннее правило, но и Евангелие, Псалтырь и житие святого, приходящегося на этот день. Далее следовал к царице, что тоже обставлялось как особый церемониал. Затем начинался торжественный выход к заутрене. Далее царь занимался челобитными и обсуждал различные вопросы с боярами.
Наступало время литургии, выход на которую обставлялся особенно торжественно. В церковные праздники это происходило каждый раз по-особому. Как в церкви на каждый праздник полагались свои священнические облачения, так и царь на каждый праздник имел свой убор. Во всем этом он подражал Ивану Грозному с его почитанием религиозных обрядов и праздников.
После обедни царь опять приступал к государственным обязанностям: рассматривал письма, указы, законы и т.д. Далее начинался обед, который длился несколько часов, а после него - время послеобеденного сна, что было таким же законом и ритуалом, как и церковная служба.
После сна – шествие к вечерне, после которой отводилось время семейному досугу, в том числе театрализованным представлениям, к которым царь пристрастился к концу жизни. Вечерняя молитва и отход ко сну завершали день.
Так вся царская жизнь превратилась в обряд, все государственные дела были отданы в удел преданных царю людей. Царь не вникал в их дела, поскольку не царское это было дело.
Народ жил сам по себе, уклоняясь от законов и выполняя их только тогда, когда неисполнение грозило неминуемым наказанием, но царь выезжал в народ всегда торжественно, по особому ритуалу, расчищая дорогу впереди метлами и разгоном людей.
Кто не успевал спрятаться, падали в страхе ниц, а чаще старались скрыться по домам от греха подальше (окончание следует).
Авторский блог
http://sotvori-sebia-sam.ru/aleksej-mixajlovich/