***
-Земля! По правому борту – земля! – громко закричал впередсмотрящий.
Такую новость нельзя сообщать тихо: она должна долететь до каждого члена экипажа.
Рассвет только что начал разукрашивать горизонт всеми оттенками розового. Солнце всплывало где-то слева и напоминало начищенное песком медное блюдо. А справа не происходило ничего: там все было серо-синими и невзрачным, но именно туда и был направлен взгляд матроса.
Несмотря на раннее утро, вся команда молниеносно выбралась наверх, на палубу, как муравьи вылезают из муравейника с пробуждением солнца.
Капитан корабля Мортон, он же руководитель научной экспедиции, отправленной Британским Адмиралтейством совместно с Королевским Географическим обществом, старый морской волк, человек лет сорока пяти, крепкий, высокий, темноволосый мужчина, который тоже вместе со всеми поднялся на палубу, взял из рук впередсмотрящего подзорную трубу и уставился в ту сторону, куда только что смотрел матрос.
-Да, действительно, земля! – подтвердил он слова впередсмотрящего.– Право на борт!– отдал он команду рулевому. Повернувшись к рядом стоящему молодому, высокому, лет тридцати, человеку в очках, добавил:
-Мистер Хопкинс! Ну, вот, кажется, можно ставить на карте еще одну точку и придумывать название новому острову. В этих местах на картах ничего нет.
-Всегда радуюсь, когда нам удается найти то, ради чего мы бороздим океан!- ответил человек в очках и протянул руку, чтобы взять подзорную трубу и убедиться своими глазами, что предыдущие двое говорили правду…
***
Она сидела на берегу и чувствовала себя одной из мириад крошечных песчинок, что заполонили берег. Все они были беззащитны перед волей стихии, которая могла в любой момент унести любую из них в океан.
Но песчинкам легче в этом мире, они хотя бы знают, кто они, откуда, рядом с ними – их семья, друзья и сородичи - такие же песчинки. А она была совсем одна в этом мире. Кроме того, что ее зовут Энн, что она англичанка и ей около 25-и лет, больше ничего не знала о себе. Даже в том, что ей именно столько лет, полной уверенности не было. Ведь она могла сбиться со счета за те 20 лет, что провела здесь. И то, что ее зовут Энн, особо не радовало, потому что это было уменьшительным именем, а вот от какого точно оно образовано, было неизвестно.
Она попала на этот остров, когда была совсем маленькой, лет пяти. Все, что помнила, так это то, что сначала она с няней плыла на очень большом корабле, где было много людей, но он стал тонуть, и что потом она, уже без няни, оказалась на другом корабле, маленьком, где людей было поменьше. Именно это маленького судно и доставило ее сюда, на этот остров. Вместе с ней были высажены на берег еще два человека: девочка лет 10-и, как выяснилось потом, ее звали Мэри, и старик Билл. После чего корабль отплыл.
Билл потом объяснил, что это просто такая игра, что они, девочки, будут здесь прятаться от родителей. А когда те их найдут, то заберут отсюда… Дети сначала поверили в это, поэтому перестали переживать по поводу разлуки с родными...
На берегу, там, где начинался лес, в тени раскорячилась убогая хижина. Видимо, она была здесь построена кем-то заранее. Там были оставлены кем-то сеть для ловли рыбы, топор, несколько веревок, огниво, лопата, гвозди в большой коробке, кое-что из посуды, полмешка какой-то крупы, консервы и два небольших мешочка с сахаром и солью. В углу хижины стоял сундук, в котором лежала кое-какая одежда и несколько кусков ткани, вроде парусной. Билл нисколько не удивился этому, более того, он даже знал, что где лежит.
Старик стал всячески заботиться о девочках: ловил тунца, которого здесь оказалось очень много, разводил костер и варил уху, иногда, когда попадалась более крупная рыба, он насаживал ее на лезвие длинного ножа и зажаривал, как на вертеле.
Девочки быстро подружились, освоились и стали ждать, что их найдут и заберут. Но ни через месяц, ни через два за ними никто не приплыл. Вот тогда Билл все чаще стал нервничать и однажды проговорился, что его сообщники- пираты - и что они рассчитывали получить выкуп за них, детей, и что он оставлен здесь для того, чтобы стеречь их, кормить и заботиться.
Продукты - крупы, сахар и консервы- давно закончились. Поэтому рыба, которую ловил Билл, теперь стала основной едой. Но когда море волновалось и поймать ничего не удавалось, приходилось всем вместе ходить вглубь острова, в лес, по ягоды, грибы и орехи, чтобы обеспечить себе хоть какое-то пропитание.
Энн и Мэри теперь все чаще приставали к нему с расспросами, когда же их найдут, но он только злился, отмахивался и говорил, что сам ничего не знает.
А однажды выдал, что будет обучать их всему, что нужно для выживания на необитаемом острове. Старик стал показывать , как поставить сеть, чтобы поймать побольше рыбы, разводить костер, плести циновки из гибких прутьев, как добывать соль, соскребая ее с камней, из которых он сделал на берегу небольшую заводь.
На большом дереве, что росло рядом с хижиной, он теперь ножом делал насечки. Каждая черточка означала один день. Он сказал, что нужно вести календарь, чтобы не потерять себя во времени, потому что теперь, когда стало очевидным, что с пиратами что-то случилось, за ними могут вообще не приплыть.
Так прошел год. А одним прохладным осенним утром Билл не разбудил девочек, чтобы идти на рыбалку. Когда они проснулись, то обнаружили, что он не дышит…Дети очень испугались. Стали тормошить его, но безрезультатно: он был холодным. Энн сказала, что птички, когда умирают, тоже лежат на спинке и не двигаются, и лапки у них –холодные. А Мэри ответила ей, что теперь им будет гораздо труднее.
Девочки похоронили старика в лесу. С этих пор Мэри стала для Энн всем: и мамой, которую та совсем почему-то не помнила, и учителем, и подругой.
Она обучала Энн грамоте, арифметике и всему тому, что усвоила от гувернантки еще в доме родителей. Палкой на песке она выводила буквы и цифры для Энн. Но песчаные страницы не сохраняли вчерашнего урока: за ночь все написанное было слизано волнами или сглажено могучей рукой ветра. Поэтому Энн приходилось торопиться с заучиванием каждого нового урока. Постепенно она научилась довольно сносно писать и читать, складывать, вычитать и умножать. Кроме того, Мэри много рассказывала ей о Лондоне, из которого они обе были родом, о своей семье, о большом доме, в котором жила, и о том, что они с мамой и старшей сестрой отправились в Бразилию в гости к маминой родне. А потом - это кораблекрушение…Впрочем, дальше Энн пережила все то же самое...
Мэри часто плакала. Что стало с сестрой и мамой, она не знала. Они вместе с другими пассажирами сели в шлюпку, но не успели отплыть от корабля. Он стал молниеносно тонуть и увлек их шлюпку за собой в гигантскую воронку…Очнулась Мэри уже на маленьком судне, тот самом, которое привезло ее, Энн и Билла сюда. Но Мэри хотя бы помнила, что ее фамилия Элиот, Энн же своей фамилии вспомнить не могла…
И вот сейчас, Энн сидела одна на берегу и всматривалась в горизонт, будто, если смотреть туда, не отводя глаз, то там обязательно материализуется какой-то корабль. Но этого не происходило…
Солнце опускалось в море там, на линии горизонта, как обычно. Ничего нового. Энн пошла к себе в хижину и легла спать на циновку в надежде, что когда-то какой-то корабль увезет ее с этого давно надоевшего острова…Но шли дни , недели, месяцы… Насечки на дереве уже негде было ставить, поэтому для ведения календаря уже давно было выбрано другое дерево. При жизни Билла оно было небольшим, а теперь выросло так, что тени от его кроны хватило бы , чтобы укрыть от палящих лучей всем троим...
Но вот однажды ранним летним утром Энн увидела вдали, у самого горизонта, точку. Увидела и не поверила своим глазам. И вот уже точка превратилась в пятно, еще через время можно было разглядеть в этом пятне очертания корабля. Да, это был настоящий корабль! Это было ее спасением!!! Наконец-то она дождалась!!!
Как жаль, что Мэри не дожила до этого дня! Энн стала прыгать, махать руками, кричать, что она - здесь. Накричавшись вдоволь и выбившись из сил, она опустилась на песок и вдруг вспомнила, что Мэри предостерегала не делать того, что она делала сейчас. Энн все забыла, обезумев от радости! Надо думать! Сколько лет прошло с тех пор, как подруга поранила ногу и умерла! Уже почти 5 лет, как Энн жила на необитаемом острове совсем одна, и ей никто не напоминал, что и как надо делать. Когда первый шок прошел, Энн, как ужаленная, вскочила и побежала изо всех сил вглубь острова, в лес. Там, взобравшись на гору и спрятавшись в тайнике из веток , который они соорудили еще с Мери, стала наблюдать за долгожданными, но, быть может, опасными гостями.
С корабля была спущена шлюпка, в ней сидело несколько человек. Одеты они были совсем не так, как те люди, что когда-то привезли их с Мери и Биллом сюда, и у них не было оружия. Это успокаивало, поэтому она все-таки решилась выйти из своего укрытия…
***
Люди, высадившиеся на берегу были удивлены, что увидели здесь человека. Энн окружили и стали рассматривать, как экспонат в музее. Расспрашивали, кто она, как оказалась здесь, и есть ли на острове еще кто-то. Она ответила, как ее зовут, и что здесь – одна. Человек в очках первым протянул ей руку и представился:
-Натуралист, мистер Хопкинс.
Потом его примеру последовали и все остальные. Каждый протягивал ей руку и называл свое имя.
-Это просто невероятно, что ты смогла выжить здесь совсем одна!- восхитился мужеством Энн капитан Мортон.
Потом хозяйка острова пригласила гостей к хижине, в тень деревьев, где можно было укрыться от уже начавшего докучать солнца. Там, когда все уселись кружком вокруг нее, Энн стала рассказывать историю своей жизни более подробно. Когда она закончила свой рассказ, мистер Хопкинс перевел тему разговора , как переводят стрелки часов, легко и неожиданно. Энн узнала,что они возвращаются в Лондон из кругосветного плавания, которое длилось три года, что целью их экспедиции было уточнение карты, разведывание мелей, изучение флоры и фауны, в общем, всего, что могло бы быть интересным человечеству. Поэтому она, прожившая на этом острове, которого нет на карте, около 20-и лет и знающая его очень хорошо, для них – просто находка. Ведь она может сделать неоценимый вклад в науку, если поможет описать его. Радости Энн не было предела. Она была счастлива, что ее увезут отсюда на родину. А то, что она может быть еще и полезной науке, вообще вызвало неописуемый восторг. Энн с огромным удовольствием согласилась показать остров и рассказать все, что знает о нем.
После обеда, который состоял из ухи, приготовленной Энн, и консервов, принесенных с корабля командой, было решено отправиться в путь, в лес, не откладывая поход на завтра. Два матроса остались на берегу следить на шлюпкой, а остальные члены экспедиции пошли с Энн.
Она бодро шествовала впереди, следом шагали мистер Хопкинс и капитан Мортон, в середине колонны - судовой врач – доктор Аттвуд, а замыкали колонну четверо матросов, которые несли поклажу. Когда исследователи вошли в лес, мистер Хопкинс даже присвистнул от удивления:
-Ничего себе! Да это же лаурисилва – настоящий реликтовый лавровый лес! Такой лес был на нашей планете, может, миллионы лет назад, когда человека еще и в помине не было! Считается, что лавровый лес сохранился только на Мадейре и еще совсем чуть-чуть - на близлежащем острове Порту –Санта. Собственно, неудивительно, ведь они оба являются островами Макаронезии- «блаженных островов»- как из прозвали древние греки. Там издавна отдыхали моряки, возвращавшиеся в Европу из дальних плаваний.
-Что же здесь удивительного? – поинтересовалась Энн.- Раз где-то сохранились, то почему не сохраниться здесь?
-Дело в том, что твой остров находится гораздо севернее, здесь должен быть совсем другой климат и, следовательно, другая растительность. Вот я и удивился. А выходит, что здесь такой же климат! Географическому обществу, думаю, будет интересно это узнать.
Мистер Хопкинс все время восхищался чем-то. Его руки постоянно были в движении: рвали растения, листья, цветы. Он складывал находки в какую-то книжку- между страницами. Иногда ловил насекомых сачком, который нес в руке, и сажал их в баночки, которые доставал из холщовой сумки. А иногда и вовсе останавливался на несколько минут: зачерпывал совком землю и рассыпал ее по конвертикам. Подбирал маленькие камушки, крутил- вертел в руке, и если что-то ему казалось интересным, то клал в свою тканевую котомку.
Вдруг раздался душераздирающий крик. Крик принадлежал человеку, но был таким нечеловеческим. Все оглянулись назад.
- Конорс пропал! - определил капитан. – Датсон,он шел самым последним, за тобой! Ты что-то заметил? – обратился капитан к матросу, который шел предпоследним, а теперь оказался последним.
-Не знаю, я ничего не видел. У меня на затылке нет глаз,- ответил Датсон.
Все уставились на Энн, ожидая, что она объяснит, куда мог исчезнуть их товарищ.
-Ты нам рассказала правду? На острове точно больше никого нет, кроме тебя?- спросил Мортон.
-Конечно, никого нет! Только - я,- стала оправдываться Энн.
-А может, на острове есть хищники- леопарды, пантеры?- попытался выяснить натуралист.
-Хищники? -переспросила Энн и на мгновение задумалась. Потом вдруг, как будто ее осенило, сказала:
-Я, кажется, знаю, куда он мог деться.
Огромными шагами, как настоящая пантера, она вмиг оказалась возле Датсона. Поравнявшись с ним, она вдруг нырнула куда-то в сторону, словно в воды океана, в непроходимые заросли папоротника. А гости леса в это время стояли молча, боясь пошевелиться.
-Идите сюда!- услышали все голос Энн.- Только осторожно, не провалитесь! Здесь яма!
Подошедшие на зов, увидели, что Энн сидит перед огромной ямой и руками разгребает сухой валежник, которым эта яма была прикрыта.
-Я совсем забыла, что тут когда-то Билл понаделал таких капканов, в надежде, что таким образом поймает какого-нибудь большого зверя. Поэтому он нам с Мэри всегда говорил, чтобы мы ходили только по тропинкам, и не отступали ни на шаг в сторону. Правда, зверь так и не поймался, сколько Билл не ходил проверять ямы. А потом мы с Мэри этим вопросом не интересовались. Потому что, даже если бы он и поймался, то что бы мы с ним делали, как бы вытащили. Почему ваш матрос захотел сойти с тропы, я не знаю. Надо его вытащить их ямы. Видимо, он ушибся, падая, и потерял сознание.
Когда Конорс был поднят наверх, его осмотрел доктор Аттвуд, привел в чувства и сказал, что все в порядке: руки-ноги целы.
Капитан поинтересовался, почему Конорс пошел в заросли.
- Захотел справить нужду. А там кто-то понарыл таких глубоких ям,- стал оправдываться тот.
-Значит так! Кто отходит по нужде, предупреждает соседа. Понятно? - громко объявил нововведение капитан . -Датсон! Теперь ты будешь замыкающим, а Конорс пойдет предпоследним! Все! Инцидент исчерпан! Хватит терять время! В путь!
Через минуту все снова шли по тропе, но теперь каждый шагал и все время оборачивался назад: мало ли, вдруг опять кто-то пропадет.
Потом, дойдя до горы, -той самой, откуда Энн наблюдала за пришельцами из большого мира, было решено взобраться на нее. Гора была не очень высокой, склоны пологие. Взобрались на вершину. Весь остров, казалось, поместился бы на ладони ребенка.
-Откуда здесь чаще всего дуют ветра?– спросил мистер Хопкинс у Энн, которая присела на выступающий, острый, как зуб хищника, камень. И, не дожидаясь ответа, тут же продолжил расспрашивать:
- Бывают ли здесь землетрясения? А пещера в горе есть?
-Землетрясений тут никогда не было, по крайней мере, пока я здесь жила.– ответила Энн.– А пещеру знаю только одну. Но это на той стороне горы.
А это далеко?- поинтересовался капитан Мортон, закуривая.
-Нет, не очень. В той пещере много всяких рисунков, если вы будете это изучать, то мы можем там провести весь день. Не знаю, конечно, если эти рисунки вас заинтересуют. По мне, так там нет ничего интересного. Там даже не рисунки, а какие-то палочки, точечки. Билл успел показать нам эту пещеру задолго до своей смерти. Мы тогда с Мэри, обнаружив надписи, подумали, что это пираты тут оставили, но Билл сказал, что точно не пираты, по крайней мере, не его друзья. Вообще, там надписи- не на английском, а на каком-то чужом языке, а на каком именно, Билл не знал, - поведала Энн.
-Надписи, говоришь? На незнакомом языке? Это очень интересно!- обрадовался натуралист…
Перед тем, как идти в пещеру, решили сделать привал. Развели костер, согрели воды, которую несли с собой от самой хижины, сделали чай. Открыли консервы. Немного отдохнув после обеда, капитан сказал:
- Надо торопиться, чтобы дойти до пещеры засветло. Заночуем там, а утром двинемся обратно, к хижине.
-Верно! Пора идти!– поддержал его мистер Хопкинс. И, обращаясь к Энн, добавил:
- А почему вы не стали жить в пещере? Ведь хижина – это не так надежно, как каменные стены?
-Сейчас придем, и вы поймете, почему,- заинтриговала его Энн.
Матросы стали нехотя, кряхтя и кашляя, подниматься. Энн тоже встала и отряхнула от травы свое мешковатое платье из какой-то выцветшей ткани. Затем повела всех по узкой тропинке, которая кем-то здесь была протоптана, видимо, очень давно, потому что просматривалась очень трудно, словно пряталась в густых зарослях травы.
После обеда шлось тяжело: животы у всех были полными, дышалось трудно, так как ветер был очень сильным и хлестал по лицу. Приходилось идти, пересиливая себя. Знали, что дойти нужно, что там их ждет, быть может, что-то очень интересное.
-Ура! Пришли!- закричал кто-то из матросов, увидев пещеру, которая напоминала дупло в больном зубе-такую же черную и нелицеприятную дыру.
Все направились туда.
Ветер свирепствовал, словно дикий зверь, присвистывал и , казалось, улюлюкал. Было в этом что-то необъяснимо жуткое. Он был гораздо холоднее, чем там, у хижины. Энн ежилась, матросы вынули куртки из вещь-мешков. Хопкинс, заметив, что Энн замерзла, накинул ей на плечи свою ветровку. Энн обернулась и поблагодарила его, слегка смутившись.
-Да, теперь я, кажется, понимаю, почему вы не поселились в пещере, а выбрали противоположную часть берега,- сказал натуралист.- Здесь такой злобный ветер! Вот что значит - северная сторона! Если так ветрено летом, представляю, что здесь творится зимой!
-А что тут творится в октябре и ноябре, вы не представляете!– воодушевилась Энн.– Это самые дождливые месяцы. Дождь с таким сильным ветром – это испытание не для слабаков. К морю не приблизиться, а это значит, что и рыбы не поймать. А если не наловить рыбы, то можно погибнуть с голоду. А там, у хижины, гораздо спокойнее: гора защищает от холодных северных ветров, зато сколько угодно можно наслаждаться теплом, которое несут пассаты с Гольфстрима. Поэтому Билл и сказал, что лучше обосноваться в хижине. Да и родник с пресной водой к хижине ближе.
Зажгли факелы, которые были принесены командой с корабля. Пропитанные масляным составом , они немного чадили, но в кромешной тьме пещеры без них было не обойтись.
Пещера оказалась многокомнатными апартаментами. Небольшая «прихожая» встретила их очень низким потолком. Нагибаться приходилось всем, даже Энн, самой низкой из всех. В этом зале стены были «чистыми» - никаких надписей. В следующей комнате, попросторнее первой, на стенах тоже ничего не оказалось. Радовало, что потолок тут был повыше, и идти стало легче: можно было разогнуть спину.
-Сколько тут еще залов?- спросил мистер Хопкинс.- И в каком по счету будут надписи?
-Потерпите!- сказала Энн.– Еще- несколько комнат, и мы придем…
-Несколько комнат? С ума сойти! Да мы так выйдем наружу на той стороне острова, у хижины! – съязвил Конорс, которому эти похождения после падения в яму совсем не доставляли удовольствия, а скорее бесили.
-Разговорчики!–прикрикнул на смутьяна капитан.– Кому не нравится, может выйти и подождать нас у входа в пещеру.
-Вот еще!– пробурчал Конорс.- А вдруг вы тут найдете сокровища! А меня там, снаружи, по башке огреет какой-нибудь абориген. Вы девчонке-то поверили, что старый пират умер. А вдруг она врет? Они специально вас сюда заманили. Проводник ваш- ангелоголосый- сейчас сбежит через какой-нибудь потайной ход, а вы тут останетесь одни. Пока выберетесь, они угонят наш корабль. Это же пираты, вы что еще не поняли? А девчонка эта- пиратская подстилка.
-Как ты смеешь!- капитан развернулся и со всей силы нанес Конорсу удар по лицу, от которого матрос отлетел в сторону и упал на землю.- Извинись немедленно перед Энн!
-Вот еще! И не подумаю!– огрызнулся тот, поднимаясь и сплевывая кровавую жижу на каменный пол.
-Не обращай на него внимания!– подошел к Энн и попытался ее утешить натуралист.- Мы так не думаем. Хотя очень бы хотелось уже посмотреть на наскальные надписи. Может, ты что-то напутала? Может, тут есть другая пещера?
-Да нет! Пещера точно эта! Хотя я уже и сама не понимаю, куда они делись. Были где-то здесь. Нам Билл показывал. Только я точно не помню, в каком зале. Мы с Мэри сюда без Билла потом не ходили. Боялись. Но я могу поклясться, что они тут были. Может, их кто-то стер?- стала изо всех оправдываться, чуть ли не плача, Энн.
-А они были нарисованы или выдолблены?– робко попробовал вставить слово молчавший до этого доктор.
-Нарисованы, кажется.- ответила Энн.
-Идите сюда! Я нашел! Они здесь!– раздался голос Финча, самого низкорослого и щуплого из матросов! – Да их тут - видимо –невидимо!
Голос доносился откуда-то из глубины пещеры, видимо, из следующего зала. Все устремились на голос Финча. Туда вел узкий коридор, поэтому проходили по одному. Первым протиснулся натуралист, как самый заинтересованный, потом капитан, следом - все остальные.
-Ничего себе!– снова присвистнул мистер Хопкинс, как тогда, в лесу!- Вот это да!
Он стоял у огромной стены, длиной, наверное, метра три и высотой около двух метров, и не мог отвести взгляда от такой находки. Он пока что не знал, что именно это за надписи, но уже при беглом осмотре было понятно, что это какой-то вид древней линейной письменности. После того, как он обшарил глазами всю стену, вынес вердикт, которого все так ждали:
- Вот это–руническое письмо- письменность древних германцев и скандинавов. В этом я не сомневаюсь! Впервые руны появились в Европе в 3 веке до нашей эры. А вот это, - он указал на следующий участок стены,- если я не ошибаюсь- огам- язык древних ирландцев. Видите, все символы как бы посажены на одну ниточку, как на один хребет. Этот вид письма использовала жреческая каста ирландцев – друиды. Тоже древний вид письменности.
Хопкинс , казалось, даже дышать боялся, как будто эти буквы и знаки могли исчезнуть, раствориться в потоке выдыхаемого им воздуха, как чернила растворяются в растворителе.
-А вот это что, я не пойму,- проговорил он задумчиво, освещая верхний левый угол стены.- Это тоже какое-то руническое письмо, но какое-то странное. Я не могу понять, что здесь не так. Может, конечно, это написано бустрофедоном…
-Бустро…чем-чем?- переспросила Энн, опередив капитана, который тоже хотел это спросить.
-Бустрофедон- это такой вид письма, когда чередуется его направление. Если одна строка записана слева направо, то вторая – справа налево и так далее. Движение письма при этом напоминает движение быка с плугом на поле,– доходчиво пояснил Хопкинс, чтобы было понятно всем.
-Только прочитать это мы сейчас никак не сможем, даже если бы и знали все буквы,- протирая очки краем рубашки, продолжил натуралист.
-Это почему же?- поинтересовался капитан.
-Потому что у нас нет зеркала.– подытожил Хопкинс. – Ведь при перемене направления письма буквы писались зеркально отображенными. То есть, и прочитать их можно только при помощи зеркала.
-Что же делать?- разочарованно спросила Энн, которой не терпелось узнать, что же написано на стене.
-А ничего не делать! Читать это – уже не наша забота,– сказал Хопкинс.– Надо перерисовать все это, а в Географическом обществе найдут специалиста по древним языкам и расшифруют , что тут написано.
-Единственное, не пойму, почему здесь использовано два языка: рунический и огам,– стал рассуждать Хопкинс. -Ученые считают, что огам изобретен позже, где-то в 1 веке нашей эры, на основе рун. Именно изобретен в отличие от рун, которые по легенде были дарованы людям скандинавским богом Одином. Ему они открылись, когда он был прикован к Мировому дереву и истекал кровью. Вот тогда он начертал первые из них копьем на стволе дерева своей кровью, чтобы они стали достоянием людей… Впрочем, давайте займемся делом: разделим стену на участки и начнем перерисовывать. Все, что здесь есть, надо аккуратно перенести на бумагу. Я сейчас каждому дам по листочку и по карандашу, и все вместе мы быстро сделаем это. Если не успеем, то закончим завтра.
-И я тоже буду зарисовывать!– воскликнула Энн и направилась к Хопкинсу, вырывающему из своей амбарной тетради листы и раздающему их всем, кто подходил.
Только Конорс устроился в углу комнаты и не проявлял никакого желания участвовать в этом . Хопкинс заметил это и решил не обращать на него внимания: не отошел еще человек от падения в яму.
Натуралист распределил, кто какой участок перерисовывает, пронумеровал эти участки и записал себе в тетрадь, чтобы потом можно было воспроизвести полную картину.
-Только, пожалуйста, не торопитесь!- умолял он.- Переносите знаки как можно точнее и аккуратнее. И обратите внимание: в некоторых буквах горизонтальные перекладинки заменены точками. Иногда это может быть очень важно. Ставьте именно столько точек, сколько видите,- давал советы Хопкинс.
Работа закипела. Заскрипели грифели карандашей. Каждый понимал, что быть может, помогает человечеству открыть какую-то тайну. Хопкинс тоже вместе со всеми перерисовывал знаки, но при этом не молчал, а все время что-то рассказывал о древних северных народах, об их обычаях и укладе жизни.
Здесь, в пещере, вдали от солнечного света, ход времени замедлился, тем более, что все, кроме Конорса были увлечены интересным делом. Но усталость взяла свое. Народ стал просить перерыва все чаще и чаще. Было решено прекратить работу, поужинать и устраиваться на ночлег. Так и сделали. Ужиная, обсуждали, кто и сколько успел сделать, кому какие знаки попадались чаще других, шутили и смеялись. А потом расстелили циновки и улеглись спать вповалку прямо на полу пещеры. Все факелы, кроме одного, потушили.
Утром позавтракали и продолжили кропотливую работу, завершив ее только к обеду. Затем Хопкинс взял пробы краски в нескольких местах стены.
-Это для того, чтобы определить, когда именно были сделаны надписи.- пояснил Хопкинс, потому что заметил: все заинтересовались тем, что он делает.
После этого пошли обратно. Выйдя из пещеры, все вздохнули с облегчением. Воздух опьянял, он казался таким свежим, что все стали глубоко вдыхать его, будто им можно было запастись впрок.
Возвращаясь, всю дорогу молчали. Хопкинс уже не присвистывал и уже не так часто что-то рвал, выкапывал и собирал. Чувствовалось, что все устали.
***
На берегу команда погрузилась в шлюпку и поплыла к судну. Энн только успела взять с собой медальон, который когда-то сняла с шеи Мэри, когда хоронила ее, в надежде, что когда-то разыщет ее родственников и отдаст им эту, быть может, семейную реликвию.
Корабль, уносивший Энн прочь от этого, как тогда ей казалось, ненавистного места, расправил паруса и полетел по волнам, подгоняемый бродягой-ветром. Всем хотелось скорее попасть домой, в Англию. Все так радовались отплытию. А Энн, которая сначала тоже этому радовалась, вдруг загрустила.
Хопкинс, который теперь постоянно сопровождал и опекал ее, заметив это, спросил, когда они стояли на палубе и смотрели на растворяющийся в воздухе маленький остров:
-Ты грустишь? Почему? Ты же так хотела найти своих родных, вернуться домой, в Англию?
-Не знаю. Какое-то странное чувство. Вчера еще я днем и ночью мечтала покинуть остров, а теперь мне почему-то стало невыносимо грустно. Мне трудно объяснить это. Не знаю, поймешь ли ты…
-Попробую. Выговорись, тебе станет легче,– сказал он тихим голосом.
-Понимаешь, что ждет меня в Англии, я не знаю. Найду ли я родных, живы ли они, как встретят меня... А здесь, осталась моя хижина. Пусть убогая – но моя. Здесь могилы двух дорогих мне людей: Билла и Мэри. Я сейчас уплываю и как будто оставляю часть себя на этом острове. Смогу ли потом вернуться, если не найду счастья в Лондоне? Да и какой он, этот Лондон? Примет ли он меня, чужую?
Хопкинс заметил, что Энн вытирает слезы. Он обнял ее и прижал к себе. Она отстранилась.
-Я тебя не оставлю. Обещаю!– сказал он.– В Лондоне ты не будешь одна, даже если никого не найдешь из родных. Поселишься пока у нас. У меня очень хорошие родители. Отец преподает в университете, который я закончил. Он тоже хотел отправиться в эту экспедицию, но плохое здоровье не позволило сделать этого. И мама, и сестры тоже будут рады, вот увидишь.
-Спасибо! Ты так добр ко мне!- ответила Энн, и теперь сама прильнула к молодому человеку.
-Воркуете?- спросил капитан Мортон, который шел куда-то в сторону камбуза!- Ну что ж, дело молодое!
-Вот, Энн переживает, что никого из ее семьи не окажется в живых, или вообще не получится ничего выяснить.
-Ничего! Найдем! Выясним!– с уверенностью в голосе сказал капитан.- Обратимся в полицию. Они поднимут газеты двадцатилетней давности. Найдут списки пассажиров того парохода. Все-таки 19 век на дворе! Детей на суднах всегда бывает немного. Найдем, и не сомневайтесь! И родню Мэри найдем! Зная фамилию, это еще легче сделать!
Капитан похлопал по плечу Хопкинса и пошел дальше.
***
Вернувшись в Лондон, капитан Мортон и Хопкинс, как и обещали, помогли Энн в поиске ее родных. В Скотланд-Ярде, как и предполагал Мортон, отыскали материалы по делу о кораблекрушении пассажирского лайнера, плывшего в Бразилию. В материалах дела значилось, что все погибли. О том, что две девочки были спасены пиратами и отвезены на остров, не знал никто, и тем более - куда потом исчезло пиратское судно после того, как высадило девочек и Билла на острове.
Было установлено, что полное имя Энн – Антуанетта Адамсон. Еще удалось узнать, что мать Энн умерла. Отец, очень богатый человек, женился второй раз. Мачеха всячески обижала девочку, поэтому он решил отправить дочь к сестре ее матери, которая жила в Бразилии, старой вдове, у которой не было детей и которая души не чаяла в девочке. Энн, как ее звали дома, была отправлена к тетке в сопровождении своей любимой няни Ненси.
Через год при родах умирает мачеха. Отец остается один с новорожденным сыном Эдмундом. Но рождение сына не смогло заглушить боль от потери любимой дочери. Он, всю оставшуюся жизнь упрекавший себя в том, что отправил маленькую Энн на смерть, так и не смог оправиться от этого горя. Постепенно начал пить. А однажды его хватил удар, после которого он слег и через некоторое время умер…
Эдмунд, брат Энн, девятнадцатилетний повеса, на которого по достижении совершеннолетия обрушилось огромное наследство, словно обезумел от этого: он транжирил деньги семьи налево и направо.
Он совсем не обрадовался тому, что у него объявилась старшая сестра. Делить наследство не входило в его планы, тем более что за год он уже успел пропить и проиграть большую его часть. Он дал понять Энн, что ей лучше убраться с его дороги подобру-поздорову, не то он превратит ее жизнь в ад.
Хопкинс, который любезно предложил Энн остановиться в доме своего отца, в глубине души даже был рад, что она не стала богатой наследницей, иначе он, простой ученый, живущий на жалованье, никогда бы не решился предложить ей руку и сердце. А так…В общем, на свадьбу они пригласили всех, с кем бороздили океан.
А те знаки, что с таким трудом перерисовывала вся команда, действительно оказались древними: руническим письмом и огамом, как и предполагал Хопкинс. Ученые вывели несколько теорий, почему в одном месте кто-то оставил надписи на двух языках сразу, да еще и разными способами написания- прямым и обратным. Но пока что лингвисты и историки так и не договорились между собой, какая же из теорий самая верная. Когда-то они разберутся, но это дело будущего. А пока что Географическое общество снарядило новую экспедицию, теперь уже целенаправленно на вновь открытый остров с целью изучения именно этих наскальных надписей, для чего в экспедицию были включены лингвист и историк.
Мистер Элиот, отец Мэри, которого удалось отыскать, выказал желание перенести останки дочери в семейный склеп. Поэтому, узнав , что Географическое общество опять снаряжает экспедицию, которой вновь будет руководить Мортон, он попросил, чтобы его тоже взяли с собой.
Энн же, узнав, что на остров отправляется корабль , просто потеряла покой. Она перестала нормально спать и есть, постоянно о чем-то думала. А однажды поймала себя на мысли, что ей так хочется взглянуть хоть краешком глаза на те места, где она провела большую часть своей жизни.
Постепенно, эта мысль стала терзать ее все больше и больше. Грусть и тоска ходили теперь за ней по пятам, как тени.
Хопкинс стал замечать, что с Энн что-то творится. Он видел, как тяжело ей в городе. С братом, единственным родственником, общаться - не получилось. Лондон ее пугал и отталкивал: извозчики «летают» по городу, нисколько не щадя лошадей, люди все время куда-то спешат, снуют туда-сюда. Женщины вынуждены ходить в таких неудобных длинных платьях, что сковывало движение, мешало бегать и лазить по деревьям. Не говоря уже о том, что, как выяснилось, лазить по деревьям леди вообще не должны были. Постоянно придерживаться каких-то правил и условностей Энн надоело, она постоянно что-то путала, нарушала.
Поэтому Хопкинс решил отправиться в новую экпспедицию снова в качестве натуралиста, а когда его кандидатура была одобрена, он сообщил об этом Энн. Та очень обрадовалась, что может поехать вместе с мужем и навестить свой остров.
***
Когда вдали показалась земля, Энн почувствовала, что сердце внутри колотится так, как будто хочет выпрыгнуть. Слезы, робкие и несмелые, сначала ручейками, а потом реками - потекли по щекам. Она не могла объяснить, что с ней происходит. Ведь еще год назад она ненавидела этот остров, проклинала, высматривала корабли, мечтала покинуть это гиблое место. И вот она опять здесь. Едет в гости. Но внутри так все переворачивается. Словно там идет война. Война двух Энн: одной, которая стремилась покинуть остров, и другой Энн, той, что захотела вернуться обратно.
Энн и Хопкинс показали мистеру Элиоту могилу дочери, а потом оставили его одного: выплакать свое горе.
Хопкинс отвел ученых в пещеру, те поселились в ней на две недели, видимо, изучали уже найденные надписи и искали новые.
А натуралист тем временем продолжил изучение лаврового леса. Он снова, как будто, попал в свою среду – мир животных и растений. Мортон это заметил. И еще он заметил, как радовалась возвращению Энн.
Поэтому, когда настало время отплывать в Англию, капитан нисколько не удивился, что Энн и Хопкинс решили остаться. Кто-то из команды посчитал это безумием. Кто-то, но не Мортон. Он слишком много на своем веку повидал. Он давно понял, что нет ничего дороже родины. Для Энн родина была здесь. А Хопкинс слишком любил жену, чтобы лишить ее этого. К тому же, здесь, на острове, Хопкинсу было чем заняться: изучать флору и фауну можно было годами.
Когда пришло время прощаться, Мортон и Хопкинс, обнялись, но не попрощались. Они только сказали друг другу: "До скорого!"
Мортон был уверен, что навестит своих друзей очень скоро, когда Адмиралтейство или Географическое общество снарядит очередную экспедицию куда-то еще в эту сторону. А Хопкинс знал, что Мортон никогда не проплывет мимо, если будет в этих краях, обязательно заглянет к ним на огонек...
3.06.2014
Фото из Интернета
Источник: