Я лежу на больничной койке, лежу неподвижно на правом боку и должен в этой позе застыть на два
долгих часа. Мне только что прокололи печень и вывезли из операционной в коридор. Стараюсь заснуть
и не думать о боли. Но кровать моя вдруг поехала по больничным коридорам, лифтам и галереям. Я еду, как Емеля на печи. И привозят меня через десять минут в большое помещение. Какие-то люди, женщины и мужчины, сидят за столиками, как в кафе. Куда я попал? Спрашиваю, не меняя положения тела:
- Wo bin ich?
В ответ слышу, что нахожусь я в палате N 13 корпуса N 13. Стало быть меня привезли в восточную часть клиники. Странно, в палате только одна кровать, на которой я лежу, а люди, как будто, кого-то ждут . Но проходит час, за ним другой и всё проясняется. Палата четырёхместная: трое обитателей палаты возвращаются на своих койках, после операций, а люди, которым я задавал вопросы, оказались их родственниками.
Ко мне тоже пришла жена. От волнения у неё повысилось давление крови и я уговариваю её принять таблетку, что принесли мне на вечер. Вскоре жена чувствует облегчение, голове становится легче, быстро действует таблетка. У меня тоже всё хорошо. Боли почти не ощущаю. Приходит доктор, обещает меня завтра выписать домой. Мне бы поспать. Но у жены есть для меня какие-то важные новости и ей не терпится со мною ими поделиться. Оказывается, это даже не столько новости, сколько оценка ситуации и совершенно неизвестные мне, доселе, идеи, которых мы в семье никогда не обсуждали, поскольку ума нашего не обременяли. Я уже не борюсь со сном, я стараюсь вникнуть в суть монолога, с первых слов меня потрясшего не столько содержанием, сколько одержимостью, с которой жена высказывается. И мне приходит в голову мысль, что что-то в мире случилось или случилось с женой, пока я неделю нахожусь в больнице. Что я слышу:
- Европа стремительно несётся в преисподнюю! Европейцы утратили духовность, святость, незыблемость
традиционных христианских принципов. Зачем ты привёз нас сюда?
(Это значит в Германию, почти, двадцать лет назад).
- Что ждёт тут наших внуков?
(Наши внуки, слава богу, имеют вполне обеспеченных родителей, хорошо учатся в гимназии, занимаются спортом.
Надеюсь, что ничего плохого их тут не ждёт. В Германии образование бесплатное. Даже учёба в университетах,
в основном, финансируется государством). Но слушаю дальше:
- Нам уже обоим за семьдесят, нужно вспомнить о своих духовных скрепах,получать жизненную энергию от родной земли, почувствовать почву под ногами. За двадцать лет мы здесь не прижились. Гражданство у нас одно, слава богу, сохранили. Язык немецкий своим не стал.
Я что-то не понимаю, куда она клонит. Догадываюсь, что ей пришла в голову мысль переехать жить в другую страну.
Неужели зовёт на Святую землю, в Израиль? Страна, где зародились три религии, место паломничества, зов предков
(правда, только моих). Но мне уже собираться в путь поздно. Я ещё не знаю, каковы результаты клинического
обследования моего состояния здоровья. Ведь не отдыхать же меня сюда направили. Диагноз может быть самым печальным. Но я прерываю этот страстный монолог и полушутя задаю жене вопрос:
- Что же нам делать? Ехать дальше или оставаться? Или возвращаться нам назад?
Я знаю, какой ответ для меня наиболее благоприятный, но я слышу самый неожиданный и категоричный, как будто всё уже решено :
- Возвращаемся! Давай вернёмся, купим (не дорого) домик в деревне, будем выращивать на своей земле картошку,
заведём курочек и козу. Козье молоко твоё спасение. Я смотрела передачу. Малышева, есть такая в Москве на
первом канале, так она говорит, что коровье молоко это отрава, а козье, наоборот, лечит все болезни.
Поедем, дорогой, глядишь, и внуки потянутся за нами. Увидят большие перспективы для своего будущего,
почувствуют свою принадлежность к "Русскому миру", не знающему границ.
И тут я догадываюсь,что произошло: Она зомбирована. Говорит, используя клише телевизионных пропагандистов. Но
где она этому набралась? У нас дома только немецкие каналы.
- Скажи, пожалуйста, где ты поймала Малышеву?
- У нас в доме, по соседству, живут наши земляки. У них русские телеканалы. Пока ты отсутствовал в больнице,
мы с соседкой общались, пили чай, обменивались мнением в процессе просмотра передач.
- Тогда я с тобой согласен. Козье молоко полезно. Поедем в Тульскую, Рязанскую, а может Костромскую область,
купим там в деревне домик с заколоченными ставнями, заведём козу. Пусть пасётся в,поросшем бурьяном, саду.
Будем пить молоко. И внуки к нам приедут. Надо только научить их понимать по-русски и привлечь к русскому
телевидению. А пока они не созреют, останемся здесь с ними. Нам без внуков никак нельзя. Иди домой, скоро
футбол из Бразилии покажут. К соседке не ходи, а завтра я вернусь и опять всё наладится.
Я засыпаю с надеждой, что мне приснится сладкий сон. Будто мы с внуками сидим на просторной террасе под стройной русской берёзкой, на столе стоит керамический кувшин с молоком (непременно козье). Козочка пасётся
неподалёку. Слушаем народную мелодию "Во саду ли в огороде". Это внук играет на гармошке, а внучка на балалайке. Настоящий "Русский мир", только комары больно кусают.
Проходит ночь. К полудню, после обхода врачей, я покидаю клинику с предписанием явиться через неделю для вынесения "приговора", когда поступят результаты анализа биопсии печени. Так что мой рассказ имеет продолжение.