ЖУК. (Лiто 2014)
Черный жук (или шмель?) по своему летательному калибру тянул на бомбардировщика: такой же основательный и грозный. Это Виктор определил сразу. Его зрачки – две неподвижные тёмные точки в центре голубой, как небо, роговицы - создавали фиксированный сектор обзора. И Виктор наблюдал, как гудящая мохнатая кучка в этом секторе поочередно облетала полевые цветки, прячущиеся в придорожном бурьяне. Жук словно совершал инспекцию, выполняя свою работу досконально и честно. Если цветок ему приходился по вкусу (ну, наверное, какое-то необычное сочетание пыли, нектара и гари), восторг насекомого был нескрываемым; проявлялось это в особом, как бы праздничном, жужжании, а так же в тонкой архитектуре вычерчиваемых глиссад.
- Как интересно и красиво. Как очаровывает.-
Очень быстро Виктор стал бояться того момента, когда жук потеряет интерес к своему занятию и просто улетит. И это будет конец: придётся расширять зону своего внимания, придётся переводить взгляду на обшарпанную кирпичную стенку, разрушенную наполовину, с торчащими наружу обломками деревянных балок и досок. А самое ужасное: очень не хотелось смотреть вниз на себя же; на свое тело; на то, что от него осталось. Да и осталось ли что-нибудь вообще там, ниже пуповичного опоясывающего телесного меридиана? Чувствительность ударялась о эту зону, как об огромный непреодолимый вал. За ним - все чужое и незнакомое. Принадлежало ли, вообще, когда-нибудь ему? Эта минута, это секунда для Виктора была изначальная; всё, что ранее - только взрыв, вернее один сплошной буууум, a потом - лишь непрерывный, звенящий в ушах, гул и тупая одуряющая до тошноты боль во всех точках организма.
И темнота. Потом свет. Серый лес. Хотя и не лес. Трава. Зеленая. И бомбардировщик. Или жук. Или шмель.
Виктор силился вспомнить различия между этими двумя букашками. Жук почему-то превалировал. Откуда-то извне пригрезилась фраза, сказанная кем-то (кто еще тут есть?):
-Тикать трэба. «Жуки»* затопчут, як слоны.-
В чём смысл - не понял, но в где-то в памяти зафиксировалось. Ещё увидел чью-то (?) руку рядом в канавке с большим пятном крови на рукаве. Мысль: надо вывести. Бензином(!?)Контр-мысль: пятно-то всё равно останется. Другое, но пятно. Потом совсем свежее озарение: война что-ли? И ответ-приговор:
- Война. На ней пятна не выводятся. Лишь меняются. -
С приятия этой жестокой определенности появилось недоумение: почему черное пушистое чудище, крутящиеся перед его носом, ведет себя так уверенно и свободно? Оно счастливо!? Отчего? Оттого, что очень маленькое, и вероятность попадания в него осколка снаряда или пули практически равна нулю? (Разве возможно, чтобы жук про такое рассуждал?) Или от элементарного незнания, точнее, не обращения внимания на людей, на политику, на войну, которая, (чего проще!)пытается махом решить старые проблемы, но порождает гору новых, ещё более серьёзных? Для насекомого - автомат, нелепо врывшийся около руки дулом в землю, всего лишь - не цветок. Как это безумно страшно: когда жук счастливее тебя.
У человека, если забрел не туда, конечно же есть интеллектуальная возможность: одуматься, потоптаться на месте, повернуть назад... . До поры, до времени.
Но уже не для Виктора. Уже нечем.
Остается совсем немного подождать: улетит жук, и все остановится.
02.07.2014.
*«Жуки» - (современный украинский политический сленг) – так ополченцев называют те, кого они называют фашистами.