– Ну, и что нового, Ла Порт? – дрожащим голосом спросила королева. – Неужели всё погибло?
– Единственное, что нам осталось, это ждать и молиться. Я слышал, что Тревиль был убит ещё у входа, эти англичане стреляют без промаха. Дворец окружён, из него невозможно выбраться, герцог знает о всех тайных ходах, и новые отряды его солдат так и валят наших мушкетёров. Те дерутся, как дикие львы, но их расстреливают почти в упор прежде, чем рукопашная закончится. Во всех переходах страшные бои, англичане всё прибывают и прибывают. Вам не стоит выходить отсюда, это слишком опасно.
– Что это там, опять зарево и дым?
– Боюсь, эти пожары уничтожат Париж полностью. Ничего не останется ни гугенотам, ни католикам. Что творится на улицах –страшно сказать, ваше величество. Выбраться из города и остаться в живых наверняка невозможно, иначе бы Ришелье нашёл бы способ это сделать.
– Где он? То есть я хотела спросить…
– Защищает короля лично, сняв мантию, я видел, что он был уже дважды ранен, но не позволил вашей камеристке перевязать его, дескать, некогда. Думаю, сражение идёт уже в парадном зале.
– А Людовик?!
– Его не тронут, приказ герцога. Сам слышал, как ругаются англичане.
Дверь распахнулась от мощного пинка. На пороге явился английский офицер в сопровождении внушительного эскорта. На чистом французском он, поклонившись, передал приказание его начальства, самого герцога Бэкингема, проследовать за ним. Королева, покраснев от досады и унижения, удостоила нежданного собеседника лишь кивком и на негнущихся ногах зашагала следом. В парадном зале и впрямь следов сражения было достаточно. Ещё больше, чем когда-то придворных, здесь было сейчас английских солдат и офицеров, на которых молча взирал король, стоявший в их широком, но плотном кольце. Людовик был бледен, но вид имел внешне спокойный. Другое мощное кольцо образовалось чуть поодаль вокруг Ришелье, который тяжело дышал, прислонившись спиной к стене и опираясь на шпагу, крепко зажатую в левой руке, той, что была у него в правой, он медленно поигрывал, дразня противника, который справедливо опасался приблизиться. Левое плечо кардинала было уже основательно испачкано кровью, но он вроде как этого не замечал. Невнятная английская ругань разом стихла, повисла невыносимая мёртвая пауза. Через несколько каменных минут раздался гулкий стук каблуков, некоторые офицеры обернулись на звук, чинно кланяясь. Анна заставила себя тоже посмотреть. Герцог Бэкингем был в таком роскошном наряде, какой был бы уместен разве что по случаю свадебного бала наследника английского престола. Он величаво приближался к ней по живому коридору из своих солдат, держа в руках какой-то знакомый предмет. Трудно было поверить, что происходящее – не кошмарный сон, в поисках хоть чего-то, хоть малейшей подсказки на нереальность, королева, задрожав, глянула на короля – тот не двигался, кусая губы, на кардинала – и вдруг поняла, что тот с трудом держится на ногах, плащ недостаточно хорошо маскировал наличие ещё одной раны, в боку. А герцог всё приближался, сияя ослепительной улыбкой, словно кошмарное привидение, и наконец остановился в двух шагах от перепуганной женщины, элегантно опустился на одно колено, протягивая ей то, что принёс. Анна похолодела от ужаса, перестав слышать то, что говорил Бэкингем – это был ларец с подвесками, герцог открыл его, при всех! Лучше бы она умерла сию же секунду!
– Бэкингем! – раздался громовой в вязкой тишине голос кардинала.– Оставь в покое даму, не видишь, ей дурно!
– Кто это? – холодно поинтересовался тот, не поворачивая головы.
– Бэкингем! – снова грянул Ришелье. – Я тебя вызываю, выходи, если не трус!
С весёлой улыбкой англичанин позволил себе обернуться, но он и не глянул на кардинала, лишь нашёл глазами одного из своих офицеров и сладким голосом сказал ему:
– Будьте любезны, арестуйте французского короля и проводите, куда следует. Теперь здесь я отдаю приказания.
– Бэкингем, не будь подлецом! Выходи, ты будто тоже герцог, покажи, на что ты способен без своих шакалов, а то похоже, что ты разучился держать шпагу! – язвительно рычал Ришелье, и Анна поняла, что жива лишь потому, что ещё слышит этот голос. Спрашивается, где были её глаза раньше? Однако англичанин остался невозмутимым. Он приветливо улыбнулся ей, поднялся, пугая своей неспешностью, и негромко сказал своим людям:
– Уберите этого наглеца, он мне мешает, – затем галантно предложил Анне руку.
Наконец небо смилостивилось над королевой, и она упала в обморок.