Предыдущая глава <- http://www.proza.ru/2014/06/23/216
Родина оперативно сообщает по рации:
"Ловите этого парня, у него нет регистрации"
Вася Обломов
Женя кривовато сидел сидел на скамье и лыбился окружающим его деревьям. Cидеть ровно ему мешали побои, но их он совсем сейчас не замечал. Рядом с ним лежали: пакет молока, буханка хлеба и две бутылки хорошего пива, оснащенные чудесно чпокающими крышечками, только дерни за колечко. Наш временно счасливый персонаж не знал, за что схатиться. С одной стороны, так хотелось немедленно выпить, с другой - начинать следовало с молока и хлеба. Второе возобладало над первым, Женя решил сначала поесть.
Жуй-пей-глотай на скамье в парке получил все эти подарки от Аганесяна за свою историю о том, как чертов полицай его отделал. Женя подумал, раз он так легко зарабатывает на своих представлениях, то точно мог бы стать хорошим актером и сниматься только в качественных, но кассовых фильмах, у него ведь есть принципы. Вообще, мир вокруг себя он видел чуть-чуть вздорным, но веселым и добрым. Даже война ему в этот момент представлялась примерно так: одни мальчишки перегордились, схватили оружие и пошли, вздернуши носы, на других; а другие мальчишки сами не из простого теста, пошли навстречу; а когда они, такие серьезные, подошли ближе, увидели всю потешность ситуации, да так искренне похохотали друг над другом и собой, что под братания и задорные песни разошлись по домам; все живые и невредимые.
И могло в такой голове родиться подозрение, когда к ларьку Аганесяна подходила толпа ряженных в имперскию символику молодых бритых людей? Наивным в укор скажу, что Женя рассмеялся, он обраружил в этом занятный факт: вот, парни отправляются на борьбу с эмигрантами, не такими плохими, кстати, а заряжаются у них же. И пока он наслаждался своей стрелецкой наблюдательностью, Герман резко дернул дверь магазинчика. Дверь оказалась закрытой, в отличие от маленького окошка, через которое он бросил внутрь два койтейля Молотова. И пусть с первым Герман оплошал - тот упал на только что вымытый и еще сырой пол и не особо зарядился, зато вторым угодил как надо - хлебный отсек с разрушительной радостью загорелся.
Аганесян только что привел в порядок и чистоту магазин. До этого он слил бомжу парочку продуктов с истекающим сроком годности - враг его врага его друг, да и жалость была Аганесяну не чужда. Он хорошо поработал сегодня и еще и хорошо поступил, может Свету в кафешку позвать. Шашлык поесть, о жизни чего рассказать, может и блевать от него перестанет. Да и возраст такой, не так уж она плоха, отвадить от бутылки, принарядить, нормальная баба получится. Но в светлое будущее, в котором расплывалось размечтавшееся сознание южного гостя северной и суровой столицы, ворвалась рука Германа, больно резко дернувшая ручку двери. И пока Аганесян, вставая, крыл бешенного посетителя самыми понятными ему русскими словами, об вылизанный пол разбилась бутылка. Пол зажегся так лениво, а ларек был так хорошо освящен, что хозяин не поверил в огонь. Но тут разбилась вторая, а вслед за ней заглох от удара уличный генератор. В помешении мгновенно потемнело, и Аганесян обнаружил себя в аду. Владелец активно разрушаемого националистами имущества хотел было собраться, но стены загромыхали - ребята снаружи пытались разнести стены. В общем, Аганесян находился в шоковом состоянии чуть дольше, чем планировал. В тот момент, когда он все же очнулся и бросился захлопывать свое окошко, из него уже торчал болезненной узости парниша, которого за это самое друзья называли Шлангом. Одной рукой он яростно размахивал дубинкой, а второй уже нащупал замок.
Женя уже отвернулся от ларька к тому моменту, когда дубинка опустилась на генератор. Паническое предчувствие беды успело облепить все существо бомжа за долю секунды, которую он потратил на поворот головы в сторону шума. Липкое, грязное и невыносимое. Он увидел первые клубы дыма, Шланга, открывшего дверь, услышал дубинки, колотившие по стенам, и вернулся... в реальность, от которой ему каким-то чудом и лишь на время удалось сбежать. Женя бросился к ларьку с хриплым “эй” и пивом в руках. Смешно и уродливо передвигаясь, он перебежал дорогу, и, уже запыхавшись, дернулся было к двери, но получил удар ногой в живот. Его отбросило назад, забытая бутылка в руке разбилась об асфальт. Над ним тут же склонилась лысая и злая голова. Пока маленькие и жадные глазки выискивали на лице Жени свободное место для нового синяка, обитатель головы удивился тому, что синие стали защищать черных. Но стоило удивлению затихнуть, как на Женю обрушился град ударов патриота Андрея.
Поняв, что битва за входную дверь проиграна, Аганесян бросился к служебной. С неистовым напором он вывалился из собственного магазинчика. Его взгляд метнулся сначала к серому дому напротив, а потом к такому же небу. “Все какое-то серое” - подумал он как раз перед тем, как лом раздробил ему череп.
Пока Герман проверял кассу на наличие пожертвований в фонд борьбы с нелегалами, его собратья затащили тело Аганесяна обратно в ларек. Еще какое-то время потребовалось, чтобы набрать продуктов для праздничного стола. Когда националисты покинули остатки магазина, огонь уже всерьез взялся за дело. Размахивая флагами и радостно улюлюкая, они неспешно прошли мимо Жени, пытавшего встать. Бросив попытки, он повернулся на бок, в сторону ларька. Он кричал то “полиция”, то “помогите”. Но никого не было. Он плакал. Глотал кровь, смешанную со слезами. Чувствовал железный и соленый вкус этой смеси и ничего не мог поделать.
Когда пожарники и полиция прибыли на место происшествия, ни Жени, ни пожара уже не было.
А через пятнадцать минут все ларьки в районе были временно закрыты. И это был не просто страх и ужас от произошедшего, это был гастрономический аналог минуты молчания по сгоревшему на рабочем месте Аганесяну. Но спустя несколько часов все вернулось на круги своя.
Следующая глава -> http://www.proza.ru/2014/07/14/182