Опять во власти горя своего.
Опять на всю вселенную в обиде.
Опять мой взгляд не видит ничего.
И в самом деле: что он может видеть?
В.Сидоров
1
“ Я обижена на весь мир. Меня никто не любит. Некрасивая, маленькая, невзрачная, неприметная - синий чулок, крокодил в юбке. Не глядели бы на тебя глаза мои – это я собственному отражению в витрине фешенебельного магазина. Я – бледная, блеклая во всех отношениях, особь женского пола. Меня никуда не пустят, потому что - “прокаженная”, иначе не избегала бы людей.
Быстрее, быстрее вернуться в коробку-крепость, ограничить, наконец, свое личное пространство, отделиться от остальных - красивых, удачливых, счастливых и не портить им настроение жалким видом”.
-Девушка, простите, не подскажете, как пройти на улицу Мира?
-Что?! Я ничего не знаю.
-Как это, ничего не знаю? Вы что, на допросе?
-На каком еще допросе? Отстаньте от меня.
-Никто к Вам не пристает! Ненормальная какая-то…
Она спустилась в метро, вошла в вагон и забилась в угол. “Букашка ты, таракашка, – продолжал дразнить внутренний голос.
- Ну и что, зато я красивая внутри. У меня внутренняя гармония с миром, людьми, небом и землей. Внутри, я - высокая стройная блондинка с голубыми глазами и длинными ногами. Виновата осень - все плачет и больно хлещет дождем по спине. Почему ты так беспощадна, осень? Гонишь холодными ветрами и загоняешь мои мысли, словно осенние листья, в тупик, собирая их в беспорядочную, хаотичную кучу. Ты же не моя мать? Укрыться бы под кучей листьев, спрятаться так, чтобы никто не мог увидеть, и наблюдать, пока не затопчут до смерти…”, – ей никак не удавалось утихомирить бурю негодования в взбунтовавшемся сознании.
2
-Иветта, здравствуй! – внутренний диалог прервал знакомый голос портнихи агентства, где она работала вот уже год.
- Ты, в метро? Где Жак? Вы что, поссорились? - посыпался шквал неприятных вопросов…
-Жака нет. Неделя, как испарился. Кстати, ты в агентстве его случайно не видела? – сказала Иветта, еле сдерживая раздражение и продолжая повторять в уме строки из М.Цветаевой: “Я и в аду тебе скажу: “Мой милый, что тебе я сделала?”.
- Ах, бедная, бедная, на тебе лица нет, - сказала портниха в сердцах, что окончательно вывело из себя Иветту.
-Ну, так видела, или нет?
-Нет, моя милая, я его не видела. Надеюсь, ты не забыла, что завтра фотосессия. Я как раз сегодня закончила твое новое платье с рюлексом…, - не унималась балаболка-портниха.
“ Я - модель?! Тогда почему Жак избегает меня?! Он что, ненормальный?! Уйти от стройной блондинки с голубыми глазами и длинными ногами! – уже не слушая заболтавшуюся портниху, думала Иветта. – Он просто раскусил меня: расколол скорлупу и, заглянув внутрь, увидел содержимое – уродливого утконоса с плоским клювом и кривыми лапками, точь-в-точь как мама называла меня в детстве. Я – утконос, точнее, утконосиха, от которой все шарахаются…"
3
Темнело, когда Жак припарковал красный “Феррари” у ее дома. Молодой человек, одетый от кутюр, гладко выбритый, с густой шевелюрой блестящих каштановых волос, аккуратно зачесанных назад – выглядел как франт из журнала мод.
Пижонская легкость, с которой он выскочил из машины, говорила об излишней, напускной манерности.Она проявлялась, в частности, в суждениях относительно жизненных коллизий и в несерьезном отношении ко всему происходящему вокруг. Особое миропонимание Жака выдавали новомодные, тщательно вычищенные черно-белые лакированные штиблеты. Ловелас Жак достал из машины стандартный джентльменский набор и на крыльях амура взлетел на третий этаж: ворвался в квартиру, как метеорит и, прыгнув в очередной раз в “мутный омут”, с головой ушел на дно…
…Иветта наконец дошла до дома. Она рухнула на диван, отшвырнув в сторону учебник по психологии, и скинула мокрые, грязные от дождя, ботильоны прямо на ковер.
“Сессия на носу, нужно заниматься, а мне ничего не хочется, кроме как увидеть Жака”, - прослезилась Иветта, вспомнив, что пропустила целых три семинара в институте иностранных языков, где училась второй год.
Пока Жак был рядом, Иветта имела возможность смотреть на мир глазами любимого. С ним мир казался таким ярким и привлекательным, а без него – все меркло, гасло, превращалось в серую однородную массу – жизнь теряла значимость. Год счастья с Жаком казался фантастическим сном, и ей не хотелось просыпаться, чтобы вновь не очутиться в гнетущей, давящей атмосфере реальности, где она была не она…
Иветта потянулась за телефоном и позвонила близкой подруге, Вике, с которой часто делилась переживаниями, потому что та умела слушать.
-Вика, привет! Мне плохо, Жак куда-то подевался: на звонки не отвечает, дома и в студии не бывает. Что мне делать? Я с ума схожу.
-Иветта, милая, успокойся. Никуда не денется, вернется… Ты прости меня, пожалуйста, не могу сейчас говорить, я не одна, понимаешь. Завтра встретимся в агентстве, поговорим. Ложись спать, дорогая, не переживай. Пока, целую!
Иветта посмотрела на часы и пошла на кухню варить кофе.
…Светало, когда Жак вышел из здания, где проживала его очередная пассия. Он вставил ключ в замок зажигания своего жгуче-красного монстра, разбудив в нем зверя, и помчался в студию, чтобы успеть подготовиться к фотосессии моделей, тем более, что его там не было уже несколько дней.
4
Иветта выходила из ванной комнаты, когда услышала, как открылась входная дверь в ее квартиру. Она бросилась босиком к двери, оставляя мокрые блестящие следы на паркете.
Жак!!! – вскрикнула она и повисла у него на шее. -Ты вернулся, мой любимый! – слезы радости брызнули из глаз.
-Иветта, я на минутку, за зажигалкой, прости. Обыскался ее – в студии нет, дома - тоже. Мне без нее никак нельзя - это ведь мой талисман - штучная эксклюзивная вещь, одних только бриллиантов на ней на пять тысяч баксов. Она точно здесь, я знаю.
-Жак, ты шутишь? Мне очень жаль, но вынуждена тебя огорчить – ее нет у меня. Ты не оставлял здесь зажигалку – это точно. Где ты был, Жак? – спросила Иветта, пристально глядя Жаку в глаза и источая телом пары благоухающего геля для душа.
-Я не обязан отчитываться перед тобой. Я думал, мы уже все обговорили. Не ограничивай мою свободу.
Будь проще, Иветта, и ,пожалуйста, не напрягай меня. Я ничего никому не обещаю и не потерплю скандалов. Просто живу.
Жак исчез, захлопнув за собой дверь.
Иветта высушила феном волосы и собрала длинные светлые кудри в изящный пучок на затылке. Она надела джинсы и голубой свитер под цвет глаз. Подойдя к зеркалу, осмотрела себя со всех сторон, и, как ни странно, осталась довольна своим внешним видом. “Прогресс очевиден, - подумала она. – Выходит, я могу без твоих комплиментов увидеть и оценить себя. Браво! Какая красавица! Загляденье!”.
5
Иветта вышла на улицу в белом демисезонном пальто. Был пасмурный осенний день. Мрачное небо, окрашенное в серые тона, грозилось разрыдаться в любую минуту.
От затяжного дождя осенние листья за ночь потеряли оттенки великолепных цветов - от золотых до темно-бордовых - и превратились в неприглядную, липкую, грязную травяную массу, под стать грозному темному небу. Казалось, унылая картина поздней осени должна была наводить тоску на такую чувствительную особу как Иветта, но нет.
Бодрая, в приподнятом настроении - она совершенно не была похожа на ту, вчерашнюю, депрессивную девушку с комплексом неполноценности. За ночь все изменилось, и Жак ей уже был не нужен…
Подъезжая на такси к агентству, Иветта увидела перед офисом две полицейские машины с включенными мигалками.
“Интересно, что случилось?” – подумала она и с удивлением на лице нажала на кнопку лифта.
В фойе девятого этажа она столкнулась с секретаршей, неожиданно выскочившей навстречу. Перед гримерной стояли трое незнакомых мужчин: двое полицейских и один в гражданском. Иветта остановилась в растерянности.
-Вот и Иветта, близкая подруга Вики Кляйн, - представила ее мужчинам директриса агентства.
-Здравствуйте, Иветта. Я – следовать отдела убийств, Ковтун Геннадий Карлович, - представился мужчина средних лет с правильными чертами лица и показал свое удостоверение. – Я должен задать Вам несколько вопросов.
Увидев в глазах Иветты замешательство, следователь изложил суть дела.
-Ваша близкая подруга, Виктория Кляйн, была обнаружена сегодня утром мертвой в своей квартире. Когда вы видели или говорили с ней в последний раз?
-Боже! Вика! Не может быть! - Иветта схватилась за сердце и медленно присела на корточки.
-Успокойтесь, девушка, присядьте, выпейте воды, - он подал стакан с водой Иветте, их взгляды встретились – строгий следовательский с нежным ангельским. Следователь едва пересилил себя, чтобы не улыбнуться милой, симпатичной молодой девушке с огромными глазами, похожими на голубые прозрачные озера.
-Я звонила Вике вчера… Я же говорила с ней буквально несколько часов тому назад. Вика, Викуся… - Иветта разрыдалась.
-Успокойтесь, Иветта. Расскажите, о чем вы беседовали?
-Понимаете, у меня вчера был тяжелый день, и захотелось поделиться с подругой. Но она сказала, что говорить не может, потому что не одна. Пожелала мне спокойной ночи и выключила телефон. Вот и все.
-В котором часу это было, посмотрите, пожалуйста, в телефоне.
Следователь старался говорить мягко, насколько это было возможно, с чувствительной, впечатлительной девушкой. При этом он совместил приятное с полезным, прикоснувшись к руке Иветты с нежной шелковистой кожей, из-под которой просвечивали тоненькие хрупкие вены.
- Без десяти двенадцать ночи, - сказала она, вытирая слезы.
-Ваша подруга не сказала, кто у нее? - спросил следователь, смотря ей прямо в глаза.
-Нет, мы не вмешивались в личную жизнь друг друга, -ответила Иветта, не отводя взгляда.
-Вам придется проехать со мной. Вы, наверняка, знаете, что и где лежит в доме Вашей близкой подруги. Постарайтесь понять, Иветта – это необходимая процедура, - воспользовавшись ситуацией, следователь теперь уже нежно коснулся хрупкого плеча девушки, и по его телу пробежала приятная дрожь.
В юности Геннадий Карлович был неисправимым романтиком и пылким ценителем женской красоты, он вполне мог стать неплохим художником, но потом увлекся музыкой. Однако, строгий отец заставил единственного сына пойти по его стопам, продолжить семейную традицию и поступить на юридический. В результате из него получился неплохой следователь с романтическими отклонениями в творческой натуре. Девушка ему понравилась с первого взгляда, но по долгу службы он был обязан вести себя чрезвычайно корректно. “Сперва дело, все остальное потом” – было его девизом.
-Хорошо. Я готова, - сказала тихо Иветта и встала со стула.
6
На лестничной плошадке и в самой квартире было много полицейских и людей в штатском. У порога Иветта попятилась назад, но следователь сказал, что труп уже увезли, и она шагнула вслед за ним в квартиру подруги.
На полу гостиной белым мелом был очерчен силуэт Вики, на уровне головы осталась размазанная по полу бурая лужа крови. Иветта прошлась по квартире и сказала, что все вещи лежат на своих местах, но когда подошла к туалетному столику Вики, заваленному разнообразной косметикой, обомлела - эксклюзивная зажигалка Жака лежала рядом с французскими духами.
-Ваша подруга курила? - спросил следователь, обратив внимание на старинную серебряную пепельницу с несколькими окурками.
-Нет, иногда, просто баловалась, - поникшим голосом ответила Иветта.
Через некоторое время Иветту отпустили, но попросили никуда не уезжать из города, пока идет следствие.
Пройдя квартал, Иветта позвонила Жаку.
-Жак, ты был вчера у Вики? – тихим голосом спросила она.
-Иветта, что тебе нужно, я же внятно объяснил, что не собираюсь отчитываться перед тобой.
-Жак, сейчас не время для выяснения отношений. Послушай, Вика мертва и твоя зажигалка у нее на туалетном столике. Я только что оттуда, давала показания.
- Что за бред, у тебя больные фантазии. Не понимаешь, что твоя злая шутка совершенно не к месту. Что еще от меня надо?
-Жак, очнись – это правда. Вика на самом деле мертва, и я видела твою зажигалку собственными глазами на ее туалетном столике.
-Этого не может быть, я потерял ее до приезда к Вике и пользовался ее зажигалкой. Стерва, какая же ты стерва. Я уверен - ты ее подкинула, чтобы отомстить мне. Правильно мне твоя мать говорила, что ты больная на голову, а я еще защищал тебя… - рассерженный Жак выключил телефон и нажал на газ, сворачивая с дороги в агентство на другую улицу - ему нужно было подумать.
“Ничего я не подкинула, - подумала Иветта, - да хоть бы и так, кто докажет. Вспомнил, тоже мне, свою старую любовницу – мою беспутную мамашу. Покойся с миром, мамочка, теперь ты замолчала навеки и редкие напоминания о тебе ничего для меня не значат. Ты страдала комплексом Медеи и хотела убить меня, чтобы отомстить мужу.
Послушать тебя, так я уродина, угловатая швабра, дура бестолковая, со мной стыдно на людях показываться. Всю злость на мужа - деспота и насильника, обманувшего тебя в молодости, вымещала на мне, а ведь, наверное, родила именно для того, чтобы гнобить и унижать. Наконец-то, ты успокоилась, обрела покой, конечно же, не без моей помощи.
Я только закончила школу, когда у тебя появился Жак – молодой, красивый, импозантный. Он первый обратил внимание на мою неординарную внешность: греческий прямой нос, разрез глаз, худое, скуластое лицо – увидел и оценил незаурядную красоту. Фотограф и дизайнер - Жак пригласил меня на пробы в свое агентство, а ты от злости кусала локти. Ведь я стала соперницей – молодой, перспективной, удачливой. А тебе хотелось, чтобы я оставалась замухрышкой, колючим ежиком с ядовитыми иголками, вот тогда бы душа твоя успокоилась - ты бы отомстила сполна этому ублюдку, моему отцу, которого я и в глаза никогда не видела.
Но при чем здесь я, если у тебя не хватило смелости убить меня еще до моего рождения…
Жак стал оказывать мне знаки внимания, я полюбила его, доверилась полностью, но между нами стояла ты, надо было что-то делать. К этому времени, почуяв неладное, ты отделила меня от себя: сняла мне квартиру и стала выпивать от отчаяния.
Воспользовавшись ситуацией, когда Жак по делам уехал в другой город, я решила навестить тебя поздно ночью. Надела парик, очки, минуя лифт, поднялась пешком на пятый этаж, чтобы никто не увидел, потом положила парик и очки в сумку и открыла дверь своим ключом, о котором ты забыла. Ты стояла у распахнутого окна, облокотившись о подоконник, со стаканом виски в руке и плавно покачивалась.
Мама, ведь ты даже не обернулась, когда я вошла и спросила, как ты. Тогда я тихо подошла к тебе сзади и медленно подняла твои ватные ноги, ты даже не сопротивлялась…
А потом снова замаскировалась и спокойно вернулась к себе. А ведь сошло: никто даже не заподозрил закомлексованного ангелочка. Мой план сработал, и наивный Жак тогда поддержал убитую горем дочь. Все были уверены, что ты сама выпала из окна в состоянии сильного алкогольного опьянения.
Более того, у нас с Жаком стремительно стали развиваться отношения и уже через месяц после твоей смерти, он оказался в моей постели. Чудно! Прекрасные были дни! Я не шла по земле, а летала по небу, не роптала, а дышала полной грудью, боготворяла его – твоего, теперь уже моего любовника.
Прошел год, всего лишь год и все закончилось. Жак, ты нашел себе очередную крашеную куклу, и ею оказалась, к моему великому сожалению, моя близкая подруга, Вика, которая сама подписала себе смертный приговор, и сама же привела его в исполнение, правда, без моей помощи не обошлось и здесь.
Жак – предатель, так тебе и надо, не надо было меня обманывать. Я же больная на голову, как ты любишь повторять слова моей сумасшедшей матери, но у меня потрясающая интуиция.
После звонка Вике, я не могла сомкнуть глаз от какого-то странного предчувствия. Меня будто кто-то заставил встать и поехать к тебе домой, Вика. И вот, я стою перед твоим домом и смотрю на красный “Феррари” Жака и представляю, чем вы там заняты. Потом дожидаюсь, пока Жак уедет.
Когда через пять минут после ухода Жака я тихо постучалась к тебе, ты с любовным блеском в глазах, вся пылающая, жаждущая продолжения вожделения, распахнула передо мной дверь и чуть было не кинулась мне на шею, будучи уверенной, что это Жак - твой горячий ненасытный любовник.
Увидев меня, ты изменилась в лице, жутко побледнела, к тому же, онемела и попятилась назад. От неожиданности, ты резко отвернулась и побежала в гостиную. Я ничего не успела сказать, как ты, споткнувшись, рухнула на пол и, падая, ударилась виском о край антикварного инкрустированного стола из красного дерева.
Под твоей головой сразу же образовалась ярко-красная лужа, которая медленно впитывалась в твои пепельные волосы, окрашивая их в натуральный цвет крови. И тут меня осенило, я достала из сумки зажигалку Жака, которую взяла с его рабочего стола еще три дня тому назад, потому что он забыл ее там, и положила рядом с твоими французскими духами, Викуся. Предатели должны быть наказаны!“
Иветта внутренне ликовала, она влетела в квартиру и, не снимая пальто, откупорила бутылку шампанского и выпила за себя - красавицу, умницу, стройную блондинку с голубыми глазами и длинными ногами.
А в это время Жак на всех парах летел по трассе и никак не мог понять - от чего умерла Вика, как его зажигалка оказалась в ее квартире, и что теперь с ним будет…
Не справившись с управлением, Жак на огромной скорости вылетел на встречную полосу прямо под колеса рефрижератора…
-Иветта, Жак разбился насмерть на машине, - на следующий день, утром, сообщили по телефону из агентства.
Но Иветта была совершенно спокойна, потому что Жак для нее был перевернутой страницей. Ее мысли теперь занимала новая добыча - следователь – свежая кровь, запах которой будоражил и звал на охоту.
…Иветта подошла к старому комоду и взяла свою детскую фотографию в скромной рамке – ей восемь лет, рядом - красивая молодая мама, с гордо поднятой головой. Мама не улыбается…
Она перевернула фотографию… Восьмилетняя Иветта написала стихи на обратной стороне:
Мама, мамочка, полюби меня.
Я ведь дочь твоя, ненаглядная.
Обними меня, не ругай меня.
Я люблю тебя,
Но, а ты меня?