- Рано мне… кстати, а ты знаешь эту РанО - с операторского? Ладно, фиг с ней - это я так, к слову, рано не рано... а пора уже. - похмельно тараторит Кит. Он приехал на сессию заочников-сценаристов аж с острова Сахалина.
- Так мне рано про фильм думать – я вот повесть привез «Таракан». - ловит он там не ловит рыбу, а последние годы слышно было вагонами на материк слал. Однажды... - ладно, об этом после)
Пасичник, выбравший псевдоним ещё в районной газете, поворачивается на скрипучей сетке койки, где он лежал всё это время лицом к стене. Небритый.
- Так поедешь с нами к Пушкину?
- Погоди ты, Чума, дай договорить! Я про зрительную память вот хотел…
- …тараканы–то в башке? – приготовился ржать Пасечник. Чумак на самом деле выбрал себе такой псевдоним, потому, что мечтал всю дорогу об основательной писательской жизни на Алтае с пчёлами, за ято его Ежов, автор "Белого солнца..." и принял за Шукшина. Только ему доверял бежать после сдачи зачёток в магазин. Пасичник брал всегда много и с собой - обязательно - Святова.
- Почему псевдо?
- Что псевдо! Ты о чём, Андрей?
- Не русский что ли? – из алтайского попёрло, ведь недаром Валентин Иванович его в Шукшины прочит, ох не даром...
Тряпичной красной сумкой вперед, входит в дверь новгородский человек с открытым лицом и доброй улыбкой – не обидишься. Да ещё и Святов – во как!
- Ну чо? Едем?
- Да не… - Пасичник сел на кровати в своих трениках, вставил не глядя ноги в тапки привезенные аж с Алтая (символ покоя и стабильности) – кивает небритым третий день подбородком в сторону подсуетившегося Казаха. Тот моет стаканы в раковине, гремит струей воды о гулкую чугунину.
- Он за лампочкой сейчас пойдёт уже…
- Чумак, ты конечно писатель у нас известный, после «Науки и религии»-то…… но лампочка-то вон висит, пилять ты нерусский, - смеётся Казах всем своим плоским, словно блин с глазами, лицом.
Пасичник встает и колени треников обвисают.
- А я дикторский текст - зато! - написал про землетрясение в Армении, - пересаживается за круглый стол посередине, куда Казах выставляет чистые граненые стаканы.
- Так на Алтае пока не было.
- … просыпаешься утром, а в городе – немцы! Нет, послушайте что пишут: «Для автобиографии нужен чудаковатый отец, несчастливое детство и жуткая школа». У меня ничего такого не было…
- А у меня было. И есть… и всегда…
- … отец нормальный, как три рубля, детство – лучше некуда, пионерские лагеря, если только…
- Да у меня историю преподавал энкавэдэшник! – лично предателей расстреливал.
За школой. Потом директорром стал и преподавал историю. Всё никак не мог выговорить Пномпень - всю дорогу пень пнём получался,Ё! - Сашок Святой почти присел улыбчиво и ждёт, а сумка в ногах стоит. Пока.
- Ладно, Святов, доставай, что там с буфета?
Святов достает из свертка коричневой плотной бумаги из гастронома, уже нарезанную, поросячьего цвета колбасу.
- Вот тебе Кит и зрительная память! Казак, а ты помнишь, как в прошлом году пожарный гидрант раздербанил в общаге? Давай рассказывай – все усаживаются в предощущеньи пьянки.
- Весь лифт -лифтовую шахту залил, чуть не арестовали... так я ушел в метро на Ботаническом помню сел и вышел по рельсам на Проспекте Мира...
Все дико ржут и разливают вино в граненые стаканы.
Входит странный, чудаковатый парень помладше всех...
Музыка, тиры, КОНЕЦ))