Босоногой пробежалась сердцем хмель.
Расплескала акварели вышина.
Даже жаворонок смел
объявить войне дуэль,
и ему сдалась без боя тишина.
Что ему в июльской чистой синеве?
Нет израненных разрывами полей,
нет осколков на окне,
нет снарядов по броне -
выше всех он - оттого всех веселей.
Распахнулась синь и обняла меня,
только в сердце острым шилом вбилась грусть:
как же так, средь бела дня,
я лежу среди огня
и домой без ног идти не тороплюсь?..
Будет мамка бесконечно проклинать
тех, кто выдумал беду и чью-то дурь.
Постареет в сорок пять,
но не перестанет ждать
новый день, когда по саду с ней пройду.
* * *