НАЧАЛО
Если бы лет тридцать тому назад мне кто-нибудь сказал, что я стану продавцом, я бы оскорбилась до глубины души. Слово «продавец» вызывало во мне жгучую неприязнь и ассоциировалось со словом «спекулянт». А кроме того, мне – человеку рассеянному, относящемуся к деньгам, как к чему-то несущественному, встать за прилавок казалось невозможным.
В жизненное пространство книжного рынка, именуемого в народе «развалом», я вошла сорокалетней дамой в старомодном драповом пальто и с кучей комплексов, одним из которых была боязнь людей. Но тем не менее это не помешало мне задержаться здесь на десять с лишним лет.
Это были годы переоценок. Оказалось, что в среде продавцов книг много интеллигентных людей, волею судьбы попавших на книжный рынок. По крайней мере, мне пришлось работать бок о бок с людьми, знакомыми не понаслышке с художественной литературой, причём не только детективной, но и классикой.
Пётр – высокий седовласый мужчина, торговал компьютерной литературой, о существовании которой я даже не догадывалась ранее.
Устроившись к нему продавцом, мне на другой же день пришлось остаться один на один с раскладушкой незнакомых книг и любопытными покупателями. На первый вопрос «Есть ли у вас книги по CИ ++?», я не нашлась, что ответить. Мало того, не смогла скрыть своего изумления от странного слова - Си плюс плюс.
"Что бы это могло значить?»- мелькнуло в моей голове.
Но, к счастью, девушка-студентка сама разыскала на раскладушке нужную ей книгу и даже объяснила мне, что СИ++ - это язык программирования.
Так начался мой ликбез в области компьютерной литературы.
Поверхностно ознакомившись с ней, я стала давать покупателям такие развёрнутые консультации, что они с уважением спрашивали меня – «Вы, наверное, программистом работали?»
Я глубокомысленно улыбалась и молчала. Если бы они только знали, что совсем недавно я была всего лишь скучной библиотекаршей и, обнищав, пришла сюда на заработки.
Время шло. СИ++ плавно перешёл в VISUAL CИ. Языки Delhi и Турбопаскаль поменяли несколько версий.
Раскладушки ушли в небытие. Вместо них появились раскладные столы, на которых громоздились не только компьютерные книги, но и художественные, и учебные, и даже детские картонные книги с однообразными глазками.
Ну а я незаметно сменила своё старомодное пальто на современные куртку и джинсы, научилась считать деньги и перестала бояться людей.
НАЛОГОВАЯ ИНСПЕКЦИЯ
Раз в неделю книжный рынок посещала налоговая инспекция. Это были элегантные женщины, ходившие парами, или строгие молодые люди со стальным блеском в глазах.
Цель их прихода была очевидна – оштрафовать, а проще говоря, ошкурить мелких предпринимателей. Благо, всегда можно было найти за что – не поставили сегодняшнюю дату в рабочей тетради или не хватило одной из многочисленных квитанций об уплате налогов.
На рынке господствовала тактика бега от налоговых органов. Продавцы бросали свои столы и прятались кто где – за деревьями, ларьками или рекламными щитами.
Мой шеф Пётр уходил на склад со словами: «Мне нельзя здесь светиться. Я – приметный, у меня – борода». Ну а поскольку у меня бороды не было, и внешность я имела самую обыкновенную, то оставалась караулить книги из-за угла.
Если проверяющие были на другом конце рынка, я осмеливалась подходить к своему столу и кое-что что даже продавала. Но когда они приближались, я в страхе убегала от них и наблюдала, как менее проворные продавцы подвергались наказанию в виде письменных штрафных санкций, вручаемых им после проверки.
Иногда удавалось убегать практически всем торгующим. Тогда налоговая инспекция сердилась не на шутку и бросала в пространство: «Чьи это книги? Сейчас вызовем милицию и увезём их».
Но продавцы всё равно не объявлялись. Мы прекрасно знали, что рано или поздно у проверяющих наступит обед, и они уйдут от нас до следующей недели.
Однажды я не успела уйти от опасности. Словно гриб после дождя возник передо мной налоговый инспектор и показал свои корочки. Дрожащими руками я достала документы на право торговли, но одного документа не оказалось. Моему шефу в письменном виде было предписано явиться в налоговые органы для объяснения.
Как же я рыдала, вручая страшную бумажку Петру, как же я корила себя за нерасторопность. Я была на грани истерики. Пётр даже отпустил меня домой, где я продолжала всхлипывать и рассказывать пятилетней дочери о своей беде.
С тех пор я больше ни разу не попалась в сети проверяющих. Да и проверки со временем прекратились
А вот дочь однажды мне заявила – «Я когда вырасту, буду работать в налоговой инспекции».
На мой изумлённый вопрос «Почему?» ответила:
- Не хочу ни от кого бегать и прятаться.
ВАЛЕРА
Грузчики книжного рынка состояли из студентов, алкоголиков и Валеры.
Студенты были спокойными и ответственными. В процессе работы тела их наливались мускулами и бронзовели от летнего загара. Некоторые из них впоследствии стали кандидатами наук.
Алкоголики постоянно были «под мухой». Они умудрялись возить столы и коробки с книгами даже в состоянии сильнейшего опьянения. Падая и вставая, рассыпая книги, они шли к единственной цели в жизни – получить заветные денежки и сразу же их пропить.
Валера – уникальное создание пятидесяти лет, своим поведением шокировало весь книжный рынок. Артист небольшого театра в свободное от представлений время задумчиво возил книги, потягивая при этом слабые алкогольные напитки.
Он любил говорить о своей личной жизни. Будучи женатым постоянно был в поисках подружки. Изредка подружки находились, и тогда Валера расцветал. Он излучал сияние, улыбался и всем подряд – продавцам, грузчикам и покупателям, рассказывал о том, какая у него замечательная подружка. Деньги, заработанные на рынке, тратил исключительно на неё – покупал ей разные безделушки: игрушки, корзиночки, вазочки, заколочки и показывал всем подряд.
Если кому-то из продавцов что-то не нравилось из этих безделушек, Валера сердился не на шутку и говорил примерно так: «Да Вы – дура. Разве не видите, какой колокольчик на голове у снеговика». В ответ он получал книгой по голове и массу неприятных слов.
Но на другой день всё повторялось снова. Он покупал подарки, хвалился ими и оскорблял тех, кто его не понимал.
Если подружки не было, Валера впадал в депрессию. Ходил скучным, хмурым и раздражённым.
Однажды он узнал о том, что после работы я собираюсь идти на юбилейный вечер родственницы в кафе. По неосторожности я сказала ему, как это кафе называется.
И в самый разгар торжества туда нежданно–негаданно явился Валера.
А я в это время вышла встретить сына, который с минуты на минуту должен был подойти.
Валера зашёл в зал, где был банкет, с букетом цветов. Все удивлённо взглянули на незнакомца, а он спокойно сказал: «Мне нужна Галя».
Ему показали Галю, а он: «Да нет, мне нужна другая Галя».
Другой Гали не оказалось. Но Валера не растерялся и спросил – «А где здесь именинница?»
Юбилярша встала. Он подошёл и вручил ей букет цветов.
Подвыпившая компания зааплодировала и стала требовать подарка. Кто-то сказал: «Именинница любит золото». Валера не растерялся, полез в карман и, достав из него шоколадку «Золотая печать», подарил её виновнице торжества.
А тем временем я вернулась и, увидев Валеру, потеряла дар речи. Но тут ко мне подошла именинница и спросила: «Это что, твой сюрприз? Здорово придумала».
Весь вечер Валера развлекал гостей – пел и танцевал. Нас посадили рядом за стол и я безуспешно всем пыталась объяснить, что этот мужчина не имеет ко мне никакого отношения.
Так мы с ним побывали на юбилее.
Где Валера сейчас, я не знаю. Говорят, алкоголики вытеснили его с рынка.
ТОРГОВЦЫ КНИГАМИ
Все торговцы книгами неофициально делились на хозяев и продавцов. Среди продавцов особенно выделялись гонцы – молодые и не слишком молодые мальчики, торговавшие на крайних точках. Если нужной книги не оказывалось на их столах, они бежали по рынку, находили спрашиваемую книгу и, возвратившись, продавали её втридорога. Обманутый покупатель рассыпался в благодарностях за то, что его так быстро обслужили, а гонец, получив навар с книги, ждал очередную жертву.
Хозяева делились на монополистов и статистов. Монополистами были три семейные пары, державшие все крайние точки. У них на столах было практически всё, чем торговал рынок, поэтому пробиться покупателю к центру было крайне сложно.
В центре стояли статисты, которые работали если и не в убыток себе, то с минимальной прибылью. Вы спросите, ради чего они мёрзли, продувались холодными ветрами, накрывались снегами и дождями?
Есть такие понятия, как сезон дождей, сезон туманов, бархатный сезон… На книжном рынке был сезон учебников, сметающий все должности и звания и приносящий доходы всем, кто связал себя с книжной торговлей. Сезон длился два месяца – август и сентябрь. В это время сюда стекался весь город – ученики и их родители сдавали, меняли или просто покупали учебники к новому учебному году.
Ежегодно в первую субботу сентября здесь было такое столпотворение, что буквально к каждому столу покупатели пробивались с трудом. Это были звёздные часы книжного рынка. Накал страстей был настолько велик, что лично мне ночами во сне продолжали сниться учебники. Однако каждое утро я с радостью вновь бежала на книжный рынок для незабываемых встреч с покупателями, которые обеспечивали безбедное существование моей семье по меньшей мере в течение двух месяцев.
По окончании сезона учебников продавцы закупали себе продукты на зиму, одежду, обувь и прочие необходимые вещи и обречённо входили в застойные месяца.
Хозяева, а точнее – монополисты, семьями уезжали на курорты – в Таиланд, Индию, Турцию или Египет. Приезжали весёлыми, загоревшими, с кипами фотографий, в которых они сидели верхом на слонах или стояли в обнимку с обезьянами.
А статисты и продавцы с умилением рассматривали фотографии и тайно вздыхали при этом.
ЛЮБОВЬ
Любочка буквально выросла на рынке, помогая маме торговать книгами. Когда она превратилась в стройную белокурую девушку, её голубые глаза начали сиять и зажигать сердца мужчин.
Предприниматель Дмитрий, умный, интеллигентный молодой человек лет тридцати, увлекающийся искусством и поэзией, не мог обойти вниманием эту юную привлекательную особу. Он взял её в жёны, заявив всем, что сделает из неё образец добродетели.
Интересно было наблюдать, как в перерывах между торговлей книгами, Любочка сидела у него на коленях, нежно поглаживая ему лысеющую голову. Иногда они срывались с места и начинали бегать друг за дружкой, вызывая понимающие улыбки у продавцов – как никак молодожёны! Через год у них родилась дочка и казалось – счастье их было прочным и надёжным.
Но, увы. Раз в неделю Дмитрий вместе с другими книжными бизнесменами уезжал за товаром в Москву, оставляя жену дома. Любочка незамедлительно звонила приглянувшемуся ей молодому грузчику – студенту Паше и проводила с ним нежные ночи любви. Днём они ни от кого не могли скрыть своих влюблённых взглядов, и вскоре весь рынок стал подшучивать над Дмитрием. Обманутый муж долго не верил никому, кроме собственной жены, которая смотрела на него невинными глазами и отрицала все обвинения в свой адрес. Когда надежда на счастливую семейную жизнь всё-таки лопнула, Дмитрий выставил жену за порог своего дома к великой радости Паши.
Но недолгим было счастье юного Ромео-Паши. Вскоре Любочке приглянулся другой, не менее симпатичный молодой человек – тоже студент, и тоже грузчик – Андрей. Это была великолепная пара. Оба – стройные, под стать друг другу, они, заканчивая рабочий день, рука об руку шли в своё уютное гнёздышко. Андрей был единственным сыном обеспеченных и любящих родителей, которые от души радовались счастью молодых.
Однако и это счастье тоже было недолгим. Не прошло и полгода, как Любочка стала встречаться с другом Андрея – Антоном. Потом были Алексей, Роман, Виктор… Молодая красивая женщина с лёгкостью меняла мужчин примерно раз в год, при этом делала каждого из своих новых избранников пусть и ненадолго, но счастливым.
Глядя на Любочку, я всегда задавала себе вопрос – почему стоящие рядом с ней девушки-продавцы – умные и не менее привлекательные, на мой взгляд, оставались без внимания мужчин? Откуда в хрупких существах берётся мощная сексуальная энергия, заставляющая бросать к ногам женщины честь, долг, деньги представителей сильного пола? Что испытывали мужчины по отношению к Любочке – страсть? Любовь? Последующее разочарование?
Много вопросов задавала я себе, глядя на эту современную Манон Леско, но ответов не находила.
Сейчас Любочке уже за тридцать. Её дочка – светлое и нежное создание, иногда тоже появляется на рынке, семеня за мамой на высоких не по возрасту каблуках.
Недавно Любочка в очередной раз вышла замуж. Кто её муж – счастливец или очередная жертва? Благо или вред от таких любочек? Что они сеют – любовь или распущенность?
ПРИРОДА
Работая под открытым небом на книжном рынке, я поняла значение слова «природа». Это и пушистые белые облака, безмятежно плывущие по небу и рваные грозовые тучи, подгоняемые порывами сильного ветра. Это – дожди: осенние, моросящие, коварными змейками ползущие под плёнку на книги и летние ливни, неожиданно накрывающие тебя с головой.
А как я ждала снега! Тёмный ноябрь сжимал виски, вгонял в депрессию. И вдруг – с неба на землю, медленно кружась, опускался снег. Будто чувствуя своё торжество, он величаво ложился на плечи, книги, кустарники и деревья. Становилось светло в аллее, белыми ветвями обнимающей книжный рынок, и светло в душе. Позже снег утомлял, особенно если шёл вперемешку с дождём. От него леденели руки, портились книги. Но это было потом. А первый снег всегда был долгожданным праздником.
Напротив моего стола с книгами в аллее росли огромные клёны, берёзы и тополя. Весной мне нравилось наблюдать, как неожиданно лопались на них почки, и вскоре молодая зелень – яркая, ещё не тронутая пылью, ослепляла своей красотой.
Но всё-таки больше всего я любила осень, а в ней – щемяще-нежный листопад. Вместе с падающими листьями кружились слова, которые я собирала в стихотворения.
Танцует вальс кленовый лист,
А липы лист танцует твист –
По одному летят и вместе,
Кружась, на землю листья вновь.
Осенний ветер-балетмейстер
Им дарит нежность и любовь.
В осенних танцах столько грусти,
Как будто льющейся с небес!
Но взгляд мой снова не отпустит
Ни эта грусть, ни этот лес.
А знаете ли вы, как звенят чуть тронутые первыми морозами опавшие листья? Эта, едва уловимая мелодия, впервые была услышана мной здесь, на книжном рынке.
Здесь же я впервые приручила синичек брать семечки с руки. Пыталась приручить и воробьёв, но поняла, что они - неприручаемые, но зато очень драчливые – всегда отнимали корм у неповоротливых голубей.
А ещё я перестала бояться собак. Сколько их, бездомных, прошло передо мной, задорно виляя хвостами в надежде на ласку и кусок хлеба. Только здесь, на книжном рынке, я поняла, насколько беззащитны собаки и кошки, и как они ищут понимания у людей.
По утрам бездомные звери радостно встречали работников книжного рынка, несущих им куриные косточки, колбасные обрезки и даже специально купленные для них Вискас или Ките кет. А продавцы Рая и Лена готовили им рыбные блюда дома, которые их любимцы съедали в два счёта и начинали благодарно тереться возле их ног.
Среди кошек мне особенно запомнилась Брондахлыстка, названная так за своенравный характер. Она величаво ходила по столам и коробкам, и решительно бросалась на домашних собак, при этом шипела и выгибала спинку. Собаки визжали и пугались, а хозяева брали их на руки и в гневе кричали: «Заберите эту кошку!»
Брондахлыстке я посвятила стихотворение:
Пугливые кошки бездомные.
С глазами они бездонными,
С повадками необъяснимыми.
О, как они мёрзнут зимами!
Но вот появилась смелая –
Пушистая, чёрно-белая.
На книжные прыгает полки.
Я глажу её по холке,
И руки мои согреваются,
И сердце моё раскрывается.
Шепчу ей: «А мы похожи,
Зимою я мёрзну тоже,
Ни рук и ни ног не чую –
Я книгами здесь торгую.
Красиво ты спинку выгнула.
Меня безнадёга выгнала
Сюда, а тебя-то кто же?
Ты крепче меня, моложе.
Держись, дорогая кошка.
Помёрзнем ещё немножко.
К сожалению, до тепла моя любимая кошка не дожила. Однажды, придя утром на работу, я обнаружила её мёртвой на снегу. Кто и за что её убил, до сих пор неизвестно.
В том, что век бездомных собак и кошек короток, мне, к сожалению, приходилось убеждаться ни раз. Веселая, жизнерадостная собака по кличке Ольга Юрьевна была кем-то отравлена, задумчивый красавец-кот Дымок был буквально растерзан ночью…
Шли года. За зимой неизменно наступала весна, несущая радость освобождения от неповоротливых полушубков и валенок с калошами. А за весной – долгожданное лето. Книжный развал продолжал своё существование на свежем воздухе при любой погоде – ветра, снега и морозы только укрепляли его. От этого он становился всё более крепким и стойким.
ЭЗОТЕРИКА
Я не верила в предсказания, привидения и вообще во всё сверхъестественное до тех пор, пока не пришла на книжный рынок. Лавиной обрушились на меня незабываемые творения Лазарева, Свияша, Леви, Норбекова, Степановой, двух Семёновых…
К тому времени моё отношение к жизни было сформировано произведениями А.П.Чехова и выглядело примерно так: « И в прошлом, и в нынешнем веках всё одно и то же – всем и вся в нашей жизни руководит глупость, избежать которой невозможно. Поэтому её нужно принять и относиться к ней иронически».
И вдруг писатели-целители сказали мне, что можно изменить жизнь, стоит только захотеть. Я им поверила и начала меняться.
Мне пришлось пройти через тяжёлую болезнь. На помощь явилась книга В.Синельникова «Возлюби болезнь свою», которая говорила, что болезни тела даются во спасение души. Это обнадёживало и облегчало боль.
Луиза Хэй и Сытин со своими аффирмациями давали уверенность в будущем дне. Свияш и Норбеков заставляли улыбаться, а в случае появления раздражительности или того хуже – плаксивости выполнять упражнения, нейтрализующие вредные эмоции. По Коновалову я стала делать энергетическую зарядку, с которой не расстаюсь и по сей день.
Чтобы похудеть, занялась бодифлексом – результат не заставил себя долго ждать. Освободившись от лишних килограммов, я стала передвигаться легко и свободно.
Я изучила золотые правила здоровья Ниши, познакомилась с йогой и фэн-шуем. Даже легковесную Правдину, идущую от Луизы Хэй, читала с интересом.
Когда мне хотелось сказки, я открывала «Звенящие кедры России» Мегрэ, впитывая в себя истории сибирской целительницы Анастасии.
От Зеланда я переходила к Верищагину, от Вилмы – к Стефании.
Результатом прочтения многочисленной эзотерической литературы стало моё уважительное отношение к себе, как к уникальной, единственной на Земле личности и понимание того, что если не всё, то многое в своей жизни я могу изменить сама, стоит только захотеть.
Здесь же, на рынке, произошло и изменение направленности моих стихотворений. Может быть, не случайно кто-то из учеников оставил свою школьную тетрадку на моём столе? В этой тетрадке чего только не было – и рожицы на полях, и различные рисунки, и надписи и что самое удивительное - всё это вперемешку с задачками. Изучив тетрадь, я с ходу написала стихотворение, вот оно –
Олежкина тетрадь
В тетрадке написано:
"Серый-дурак!
Антонов-осёл!
Ишакович-ишак!"
На третьей странице -
Морские бои,
На пятой - драконы
И надпись "Свои!"
В тетрадке красуются
Бравый пират,
Советские танки
И рота солдат...
Тетрадка Олежки
Краснела не раз.
Вздохнув, от стыда
Улетела на Марс.
И долго по ней
Марсиане гадали -
Что в школах
Далёкой Земли
Изучали?
Мне так понравилось писать детские стихи, что я до сих пор делаю это с огромным удовольствием.
ЭПИЛОГ
Почти тринадцать лет моей жизни были отданы книжному рынку. Сейчас я работаю в магазине – торгую книгами и канцелярскими товарами. В душе моей – раздвоенность. С одной стороны я рада, что нахожусь в тепле и никакие природные явления не могут теперь повлиять на моё настроение.
С другой стороны мне жаль, что я рассталась с друзьями – продавцами книжного рынка, что мне не приходится гладить по спине бродячую собаку, противостоять холодным ветрам и ходить по опавшей листве с книгами в руках.