4 июля 2014
На этой неделе в силу вступил закон, запрещающий использовать нецензурную лексику. Теперь кинофильмы, театральные спектакли и книги будут содержать исключительно великий и могучий литературный язык. Писатели и сценаристы запишут высоким штилем, а Сергей Шнуров уйдет на пенсию. Так, видимо, полагают депутаты Госдумы. Вообще запретить мат в русской культуре – то же самое, что лишить человека речи. Он, конечно, сможет объясняться жестами, но понимать его будут далеко не все. Разумеется, такое количество брани, которое в последнее время льется на нас с телевизионных экранов, недопустимо. Тем более, что чаще всего мат используется просто так – «для красного словца». Но иногда без него не обойтись. Один и тот же анекдот, рассказанный с матом и без, воспринимается совершенно по-разному. Ко всему прочему, нецензурная речь в искусстве усиливает достоверность изображаемого. А это, на мой взгляд, очень важно. Вот и сам Никита Михалков снизошел с Олимпа до земных проблем: тоже против столь радикальных изменений в законодательстве. Говорит, отечественный мат – «тонкая материя» и «одно из самых великих изобретений русского народа». Как не согласиться со столь авторитетным заявлением? Действительно, матерный язык для нашего человека – это не просто ругань, а какая-то особая, метафизическая сфера. Я никого не призываю использовать ненормативную лексику повсеместно и покрывать трехэтажным при каждом удобном случае. Но считаю бессмысленными попытки вырубить топором то, что даже пером не всегда написано. Конечно, можно попробовать заменить особо яркие слова на «черт», «блин», «фиг» и даже «хрен». Однако, согласитесь, сложно поверить киногерою, который, ударив себя молотком по пальцу, вопит нечеловеческим голосом: «Ай, блин!»…