О Мише

 


 «Улица  Пушкина.  Следующая  остановка  Мельничная.  Старик  меняется»  –  выкрикивали  похожие  на  скоморохов  кондукторы  трамваев.  Минут  через  пятнадцать  снова:  «Улица  Суворова.  Следующая  остановка  Карла  Маркса.  Старик  меняется».
 «Какой  интересный  старик!  Меняется,  и  каждые  четверть  часа!»  –  раздумывал  маленький  Миша.  «Но  где  он,  как  с  ним  познакомиться?»
   
 Миша  подрос,  и  кондукторы  больше  не  выкрикивают  волшебные  слова.
Ввели  единую  плату  за  проезд  на  любые  расстояния.
 Tариф  не  меняется.


                *  *  *


 Отец  сидел  на  скамейке  в  парке,  а  Миша  отходил,  бегом возвращался  и  вспрыгивал  ему  на  колени.
Разок  и  другой.
 На  третий  он  оглянулся:  интересно, заметил  ли  кто,  какой  он  ловкий ?
И увидел  отца. 
 Он  сидел  в  стороне  и  улыбался. 
Значит, Миша  в  страхе посмотрел  вверх,  он  сидит  на  коленях  у  чужого  дяди.
Миша  слез  с  чужих  колен,  подбежал  к  отцу  и  зарылся  лицом  в  его  пиджак.
 «А  как  я  к  дядьке  попал»  –  говорил  потом  Миша  сестрам  и  заливался  смущенным  смехом.


                *  *  *


 Миша  хочет  сказать  пьянице,  что  папа  больше  ста  грамм  не  выпивает  (так  всегда  отговаривался  папа  от  неумеренных  возлияний),  но  путается  и  говорит: «Папа  меньше  ста  грамм  никогда  не  пьет».
 Пьяница,  довольный,  смеется:  «И я меньше  ста  грамм  никогда ».

                *  *  *


 Весной  вода  от  растаявшего  снега  собиралась  у  тротуара  и  стекала 
через  решетки  в  канализацию.
 Часто  куча  мусора  или  нерастаявшего  снега  останавливала  движение 
потока,  и  тогда  дворники  расчищали  ему  дорогу  вениками.
 Соскучившись  ждать  маму  (она  разговаривала  с  соседкой),  Миша  взял 
веник  и,  подражая  дворникам,  принялся  за  работу.
Он  изрядно  потрудился,  когда  кто-то  тронул  его  за  плечо.
Обернувшись,  он  увидел  дворничиху.
 Миша  испугался.  Сейчас  она  будет  ругаться,  что  он  вмешался  не  в 
свое  дело,  но  она  улыбалась  и  совала  ему  рубль.
 Миша  застеснялся  и  денег  не  брал,  она  же  положила  рубль  на  веник 
и  ушла.
 Жаль,  что  мама  рассказала  потом,  как,  умилившись  его  усердию,  она  дала  рубль  дворничихе,  которым  он  и  был  вознагражден.


                *     *     *


 В  первом  классе  учились  писать  карандашом,  что  делало  жизнь 
довольно  тусклой.
 День,  когда  разрешали  писать  чернилами,  показался  праздничным.
Дома  Миша  радостно  сообщил  эту  новость  и,  разложив  на 
столе  письменные  принадлежности, стал старательно
выписывать , весело  блестевшими  чернилами , слова.
 Зина,  его  старшая  сестра,  не  могла  спокойно  смотреть  на  такое 
воодушевление  и  тут  же  принялась  его  дразнить.
 Она  умела  находить  уязвимые  места  и  в  несколько  минут  довела  его 
до  бешенства.
 Он  схватил  ручку  в  кулак  (в  то  время  она  составлялась  из  деревянной  палочки-ставки  и  железного  пера),  намереваясь  тупым  концом  ударить  сестру,  но  в  ярости  не  заметил,  что  перо  оказалось  внизу,  которое  он  и  вонзил  ей  в  ногу.
 Зина  закричала  от  боли,  а  Миша  в  страхе  залез  под  стол,  сел  там  на  пол  и  плакал.
 Плакала  и  мама,  испугавшись  за  дочку,  и  что  сын  ее  разбойник,  но,  когда  он  вылез  и  стал  целовать  сестру,  прося  прощения,  она  рассмеялась  сквозь  слезы.


                *     *     *


 Когда  Миша  вошел  с  мамой  в  столовую,  он  спрятал  руку  с  мороженым  за  спину,  не  потому,  что  боялся,  что  его  отнимут,  просто  у  него  не  было  другого  выхода.
 Предлагать  всем  попробовать  глупо,  да  он  бы  и  постеснялся,
а  лакомиться  у  всех  на  виду  нехорошо,  им,  наверно,  тоже 
хочется мороженого.
 Мама  пошла  к  прилавку,  а  Миша  стоял  в  проходе,  опустив  голову,  и чувствовал  себя  неловко.
 Позади  него  из  кухни  к  столикам  ходили  официантки  и  почему-то 
спотыкались.
 «Кто  пролил  здесь  молоко?»  –  воскликнула  одна.  Другая  пришла  с 
тряпкой  и  вытерла  пол.
 Наконец , мама  вернулась,  и  они  вышли  на  улицу.
Миша  вытащил  из-за  спины  руку  и  увидел  пустой  вафельный  стаканчик.


                *     *     *


 Трамвайный  путь  перед  нашим  домом  изгибался,  поэтому  вожатые  здесь  притормаживали.
 Если  трамвай  был  старого  типа,  без  автоматических  дверей,  смельчаки,  не  желающие  ехать  до  остановки  и  идти  назад,  спрыгивали  в  этот  момент  на  мостовую.
 Сделать  это  казалось  легко  и  раз  я  решился.
Инерция  потянула  меня  вперед  неумолимо  быстро,  гораздо  быстрее,  чем  я  мог  перебирать  ногами,  и  я  упал.