Вот сейчас возьму и нарисую море. Пусть солнце до треска раскаляет камни и оставляет на лицах обитателей юга, печать причастности к этому холокосту бледной кожи. Небо будет залито дымчатой синевой. Моя картина станет плагиатом на реально существующий мир, ее запоганят критики с пеной у рта рассказывая мне о итальянских мастерах и о неотесанности моего вкуса, заставят сжечь это проявление чувств, похоронят в море мое полотно и станцуют танец коммерческой наживы на полотнах сюрреалистов, которые нарисуют снег, падающий на южное солнце.
Пожалуй я отмахнусь и вытру чело свое тыльной стороной руки, возьму краски и нарисую бледнокожих критиков взывающих к бездушному мастеру, как род людской взывает к Христу на картине Иванова. Да, я буду улыбаться и эта карикатура упадет в море, не успев взглянуть на мир, который создал ее. Творчество это развеется по греческим, узким улицам воссоздавая метатеатр безграничной игры перед самим собой.
Когда краски будут растекаться на жаре, как плохо нарисованная фреска, мне придется остановиться