Готовят наши депутаты Закон о культурной политике. Что ж, как говорится, лучше поздно, чем никогда. И вот, по ходу его обсуждения то и дело возникают различные повороты дискуссии, обнаруживая застарелые фобии как самих народных избранников, так и стоящих за их спинами достаточно многочисленных слоёв общества. Хочется сказать несколько слов об этих фобиях.
Пожалуй, самая главная из них - это панический страх перед якобы возрождающейся цензурой. Само слово это пугает шлейфом ассоциаций с Аракчеевым и Бенкендорфом, с Победоносцевым и Берией, с Сусловым и несчастными "узниками совести". Между тем, во-первых, в слове ничего однозначно пугающего нет и быть не должно. Ибо семантически это слово связано с таким понятием, как "мера", без чувства которой никакой культуры в принципе быть не может. Во-вторых, едва ли когда-либо в истории существовало обладающее письменностью общество, которое не вменяло своим членам набора тех или иных правил, как этою самою письменностью оные имеют право распорядиться. За иное написанное слово в иные времена и каменьями побивали, и в яму сажали, и руки отрезали, и на каторгу ссылали. А всё потому, что Слово, бывшее в начале, имеет слишком мощную силу и слишком высокую цену, чтобы им попусту бряцать, не остерегаясь последствий. И правители всех времён и народов это прекрасно понимали, иначе не были бы правителями. Иными словами, без цензуры в той или иной форме стабильная власть, а стало быть, и стабильное общество существовать попросту не могут. И сказки об отсутствии цензуры в передовых обществах есть не более, чем сознательный обман со стороны тех, кто их рассказывает. И, наконец, в-третьих, на сегодняшний момент мало кто понимает, а что собственно такое эта самая цензура есть. Каков её регламент? Кто её составляет? Кто ею управляет? Как она осуществляет свои полномочия?
Как известно, свято место пусто не бывает. Те, кто с пеной у рта доказывают, что у нас сейчас свободное от цензуры общество, мягко говоря, лукавят. Просто, если рассматривать цензуру не как некий набор персон "в штатском", а как социальную функцию, воплощаемую, в зависимости от особенностей того или иного общества в самых разных формах и не обязательно привязанную к тем или иным персоналиям в виде кадровых цензоров, то и нынешнее общество не исключительно. То есть, цензура в нём имеется, действует активно и, я бы сказал, по-своему эффективно. Прежде всего, цензура должна быть разделена на внешнюю и самоцензуру. Последняя наименее инструментально определяема, однако наиболее весома в процессе публичной работы со Словом. Самоцензура работает в результате сложения очень многих составляющих. Кроме таких общепринятых, как воспитание, моральные установки современного общества, образовательный уровень пишущего, которые безусловно значимы, в механизмах самоцензуры действуют и такие, говорить о которых вслух как-то не принято. Тут и страх (те самые фобии, о которых я упомянул вначале), тут и гордыня пишущих (желание выглядеть лучше, чем ты есть, рисовка), и заложенные в самом раннем детстве всевозможные психологические комплексы, как их описывает З.Фрейд, и многое другое. Появляющиеся на различных Интернет-порталах художества авторов с ослабленной или даже отсутствующей самоцензурой свидетельствуют, как правило, об определённых психических отклонениях этих людей. Но тут, правда, следует отметить, что условия функционирования всемирной Сети благоприятствуют развитию именно таких отклонений. Среди них: склонности к своего рода вуайеризму и эксгибиционизму, мании преследования и величия, клептомания и т.п.
Службы модерации, существующие на каждом ресурсе, с одной стороны, призваны подавлять распространение этих девицаций, с другой стороны, самим фактом такого подавления активно способствуют их развитию. И потом разве модератор сайта не является цензором? Цензор и есть. И вот в лице этих персон мы сталкиваемся уже с проявлением внешней цензуры. Чем руководствуется модератор, удаляющий тот или иной текст? Ссылается он, разумеется, на тексты соответствующих Законов и опубликованных Правил модерируемого им ресурса. Правда, толкование иных положений может оказаться настолько различным, что само по себе обращение к ним не может не вызывать споров и разночтений. Однако, как показывает практика, оспаривать решения модератора, как правило, единоличные практически никому не удаётся. В результате действия внешней цензуры в лице модератора имеет все признаки произвола. Когда умеренного, а когда и крайнего. В былые времена писатели даже судились с цензорами. Бывало, и выигрывали. Модератор лицо как будто бы неподсудное. Во всяком случае, со стороны пишущих почти недосягаемое.
Функцию цензурного фильтра могут выполнять не только различные службы и ведомства. В наши дни высокой степени эффективности достигла так называемая "экономическая цензура". Для того, чтобы опубликовать тот или иной труд, особенно, если этот труд масштабен, необходимо вложить в его публикацию средства, которых, как правило, у автора либо нет, либо не достаёт. Он обращается к издателю, обладающему соответствующими средствами, и тот принимает решение о публикации исходя из единственной посылки: экономической целесообразности. Издателя понять можно - он бизнесмен, и ничего более. Такие вопросы, как художественная политика, "лицо издателя" являются вторичными по отношению к рентабельности. Очень немногие крупные издатели могут позволить себе риск вложить средства во что-то принципиально новое, не сулящее немедленной или быстрой отдачи. И их можно понять. Как результат, мы имеем массово воспроизводимую низкопробную беллетристику, где одно творение похоже на другое, зато легко читаемы, так же легко забываемы и служат исключительно развлекательным целям. Особенно ярко такой механизм "экономической цензуры" работает в сфере периодики - журналов и, прежде всего, газет. Подавляющее большинство из них носит откровенно "жёлтый" оттенок в силу диктата экономики.
И вот тут-то начинает работать любопытный механизм управления цензурой, освоенный ещё в незапамятные времена, но в наши дни верховенства цензуры экономической достигший небывалого размаха. Я думаю, многим читающим прессу, отсматривающим новостные телепередачи, отслушивающим радиопрограммы, приходит в голову незамысловатый вопрос. А чем руководствуются журналисты, отбирая в поток публикуемых новостей (например, новостей культуры) одни явления и напрочь игнорирующие другие? Ведь всякая опубликованная новость таит в себе элемент рекламного воздействия. А всякое рекламное воздействие имеет экономическую подоплёку. Значит, по логике вещей, за информационной политикой культурных, спортивных, музыкальных и театральных обозревателей не может не лежать экономического интереса. Пусть даже и не в прямой форме. Как же он осуществляется? Особенно в тех случаях, когда Законодатель прямо запрещает взимать плату за объявление той или иной информации (например, в разделе "новости культуры" или "новости спорта"). Оказывается, всё может быть очень просто.
Представим себе некую идейно сплочённую социальную группу, заметная часть которой имеет, кроме идейной, ещё и тесные родственные связи. В этой группе одна или несколько ключевых фигур имеют непосредственное отношение к международным организациям, по своим Уставам декларативно занимающимся культурно-просветительской деятельностью, а негласно проводящим разведывательную (а иногда и прямо подрывную) работу на территории нашей страны, имея на это как специальные полномочия, так и соответствующее кадровое наполнение и финансовое обеспечение. На Западе достаточно структур, аффилированных с ЦРУ, Госдепом, ФБР, НАТО, Ми-6, Моссадом через "Гарвардски Проект", "Фонд Сороса", "Фонд Форда", "Фонд Рокфеллера", Оксфордский, Сорбоннский, Хьюстонский Университеты, Болонскую и Лондонскую Королевскую Академии, Европейский Банк Реконструкции и Развития, Международный Валютный Фонд, ЮНЕСКО, Грин Пис и др. В нашей стране действует немало ярко заявивших о себе на "культурном фронте" организаций, напрямую получающих финансовую и организационную помощь через перечисленные и им подобные структуры. Это и Фонд "Pro Arte", и Гёте-Институт, и Общество друзей Мариинского Театра, и Филармоническое Общество Санкт-Петербурга, и Всероссийский Фонд "Виртуозы", и всероссийская сеть Музеев Современного Искусства, и сотни других организаций. Их кадровый костяк составляют члены упомянутых выше сплочённых социальных групп. Из числа этих групп рекрутируются журналисты-промоутеры, занимающие соответствующие места в СМИ, администраторы концертных залов, участвующие в формировании политики сценических площадок, члены всевозможных консультативных советов по культуре на разных этажах властной вертикали, и далее начинается работа. Формируется устойчивый тренд культурной политики, отбирается круг авторов и художественных явлений, подлежащих продвижению, а также круг авторов и явлений, подлежащих замалчиванию и остракизму. В поддержку своей культурной политики, дабы не вызывать порицания со стороны менеджеров от властной вертикали, самые откровенно слабые художественные явления, но зато обладающие полным соответствием заявленной политике получают мощную финансовую поддержку через перечисленные выше структуры, и в итоге принимающие эти явления залы и издания, телепроекты и фестивали оказываются не внакладе, даже если публика откровенно игнорирует эти мероприятия. Экономическая "дыра" заткнута. А визуальную картинку можно подправить наличием организованной клаки: в составе той же сплочённой социальной группы и в её ближайшем окружении есть достаточное количество людей, могущих составить массовку практически на любом действе. И вот уже создаётся превратное лицо культуры. Ведущими, интересными, прогрессивными, успешными, творчески яркими и т.д. явлениями признаются только те, что по внутренне цензурным соображениям указанной группы лиц соответствуют сверхзадаче. Остальные либо замалчиваются, либо подвергаются уничтожительной критике. И что это за сверхзадача такая? А она ясно вытекает из статуса стоящих за группой финансовых и политических структур Запада. Задача проста: изгадить, извратить живую русскую традицию, извратить русскую историю, исподволь проводя политику умаления роли отечественной культуры, и, в противовес ей, всячески возвеличить западные образцы, особенно выделяя наиболее деструктивные образцы модернистского и постмодернистского направлений. Конечной целью такой культурной политики является массовое оболванивание населения, внушение ему извращённых представлений о ценностях и подготовка его к приятию западных анти-ценностей, после чего существенным образцом облегчается задача окончательной колонизации бывшей России.
Что можно противопоставить этому многоходовому процессу, опирающемуся на глубоко эшелонированную подрывную систему, использующую новейшие возможности "экономической цензуры"? Только внедрение цензуры государственной. Бисмарк говорил, что народ, перестающий кормить свою армию, начинает кормить чужую. А ещё он говорил, что войну выиграл немецкий учитель. Так вот, чтобы посредством хитрого управления "экономической цензурой" не кормить "чужую армию" искусствоведов и "артмейкеров" (художниками не поворачивается язык их называть), необходимо учреждать собственную национальную цензуру. Она должна чётко отслеживать малейшие следы деструктивных воздействий т.н. "арт-объектов" на общество и подвергать их запрету... Да-да! Именно запрету. Ничто не ново под луной. Мантры на тему, что запретительные меры дескать ничего не дают, вводят людей в заблуждение. Ребёнка ни один родитель не вырастит, ни разу ничего не запрещая. Именно запретительные и ограничительные меры - основа функционирования всяуой охранной структуры. А именно к сфере охраны относятся структуры цензуры. И пока в государстве не возобновит своё естественное функционирование институт Государственной Цензуры (в форме ли Главлита, в форме ли Коллегии цензоров, в форме ли Общественного Наблюдательного Совета при Президенте, в иных ли формах, в т.ч комбинированных) - до тех пор мы не решим до конца ни одной поставленной перед обществом задачи и не сможем внятно ответить на те серьёзные вызовы, которые бросает нам эпоха.