Представьте себе закрытый спальный район алабамских миллионеров. Пальмы, вид на озеро, уточки. У нас контракт там, ремонт шпаклевки «короед» на дому и заборах, покраска…
Приезжаю к хозяевам за очередным чеком. Первый мы получили в начале работ, второй берем в середине контракта.
Подтянутая женщина, по имени Ирис, с короткой стрижкой и без маникюра. Муж, кудрявый врач-еврей, к ней обращается ласково «Принцесса», и всеми финансовыми делами в своей семье заправляет она. Как и я в своей.
По внешнему виду Ирис не скажешь о том, что ее дом на озере стоит миллион долларов, то есть на лицо нет никаких понтов. В разговоре она вежлива, улыбчива, и не чувствуешь кастовых различий – они – богатая элита, а мы – хоть и дорогие контрактники, да еще и иммигранты, но все равно, не ее поля ягода.
Ирис протягивает мне чек и спрашивает: «А что думает Путин?»
Она не знает, что я хоть и русская, но выросла в Узбекистане, никогда при Путине не жила. И руку на пульсе новостей не держу.
Я не ожидала вопроса на политическую тему. И просто отзеркалила: «А что думает Обама?»
Ирис закатила глаза к небу: «А Обама наш, похоже, ни о чем не думает. Отпустил пятерых террористов взамен на дезертира! Даже его жена Мишель, кстати, скандалистка еще та, на него публично наорала из-за этого. А у тебя родня на Украине есть?»
Я ответила, что родни у меня лично там нет. Мои прадедушка и прабабушка были украинцами, во время второй мировой войны в Узбекистан эвакуировались.
«Можно подумать, Вы знаете, что на самом деле происходит на Украине,» сказала я.
Ирис меня размазала на месте: «Конечно, я же читаю в Интернете правду. Да и у нас в синагоге об этом говорят. На Украине война, все националисты хотят заставить всех евреев регистрироваться, как было в Германии! Мы решили создать петицию, чтоб принять оттуда беженцев-евреев.»
Я уезжала со странным чувством. Ну, раз американских миллионеров уже волнует судьба евреев и война на Украине, и что думает президент Путин, то, наверное, скоро забрезжит свет в конце туннеля.