Премьера одноименного спектакля по этому рассказу состоялась во ВГИКе в 2016 году.
Музыка: Fabrizio Paterlini – Conversation With Myself
------------------------------------------------------
- Мамочка…
- Да, милый?
- Я скучаю по тебе днем.
- Я тоже скучаю, дорогой, очень-очень.
- Не уходи снова, останься со мной.
- Я не могу, солнышко, хотя мне очень бы хотелось.
- Разве ты не можешь попросить Бога, чтобы он разрешил тебе вернуться домой? Расскажи ему, как мы по тебе скучаем, как папочка плачет, когда думает, что я не вижу его, как разговаривает сам с собой, когда остается один. Нам плохо без тебя, мамочка.
- Я знаю, родной. Мне тоже очень-очень плохо без вас, я бы все отдала, чтобы быть рядом всегда, и ночью и днем. Как бы я хотела целовать вас по утрам, готовить ваши любимые оладьи с апельсиновым джемом, провожать папу на работу, а тебя – в школу. Но, к сожалению, я очень нужна Богу.
- Разве Бог не может обойтись без тебя, ведь он большой, а я – маленький. Мама нужнее мне, чем ему. Разве у него нет своей мамочки, зачем он забрал чужую?
- Как же ты подрос, Тома;! Еще недавно ты был кудрявым карапузиком, а теперь… У Бога нет мамы, милый, он совсем один на всем белом свете, и ему очень грустно от этого.
- Поэтому ты живешь с ним?
- Да, поэтому. Но я прихожу к тебе каждую ночь, каждый раз, как ты зовешь меня в свои сны.
- А к папе ты тоже приходишь?
- Да.
- А почему мы не гуляем в саду все вместе? Почему ты гуляешь только со мной по ночам? А когда успеваешь гулять с папочкой?
- Я гуляю с ним, пока ты спишь. Кстати, тебе пора в кровать. Пойдем в дом, я уложу тебя и спою колыбельную.
- Ты придешь завтра?
- Конечно, любимый. И буду приходить всегда…
***
Если бы я могла выбирать, я поселилась бы в доме у моря с просторной террасой и огромными окнами, как этот белый дом почти у самой кромки воды. Я вставала бы по утрам под крики чаек и шум прибоя и отправлялась на прогулку, вдыхая всей грудью влажный соленый аромат. Какое это было бы счастье…
- Снова витаешь в облаках? – Эмма появилась из-за деревьев и легкой походкой направилась ко мне.
- Трудно не витать, если живешь под облаком, - в той же шутливой манере ответила я, освободив для неё место на большом плоском камне, служившем мне ложем.
- Как ты можешь здесь спать? – Эмма устроилась рядом, оправила оборки на своем длинном белоснежном платье, в котором походила на невесту, - почему не хочешь жить со всеми в Саду?
Глядя на неё, я снова подумала о том, как по-разному выглядят на нас одинаковые одежды. Эмма была самой красивой из нас – фарфоровая кожа, огромные аквамариновые глаза и тонкое лицо в обрамлении белоснежных кудрей, она заставляла всех замирать при своем появлении. Мне говорили, что я очень красива, однако подобного эффекта на окружающих я никогда не производила, чему в тайне только радовалась – Эмму всегда неизменно сопровождали обожатели – даже сейчас двое из них ожидали за деревьями – я же ценила уединение.
- Мне хорошо здесь, - ответила я, закрыв глаза и позволив себе насладиться прохладой.
- Ах, не понимаю тебя, Франческа, - одинокий луч заходящего солнца коснулся её лица, отчего Эмма с явным неудовольствием поморщилась, - что может быть хорошего в жизни на краю обрыва.
- Восхитительный вид, - с улыбкой ответила я, - посмотри, как красиво.
У подножия горы простирался старинный город, а за ним виднелось бескрайнее синее море.
- Сад – вот где красиво! – Эмма указала рукой на пространство позади нас, - ничего красивее быть не может, а ты любуешься этим. Право же ты очень странная, Франческа.
Ответом на её слова был мой негромкий смех.
- Я сказала что-то смешное? – обиделась Эмма.
- Нет, - ответила я, - ничего смешного, просто у меня хорошее настроение.
- Понятно, - она не поверила ни единому слову, что отчетливо читалось в её прекрасных глазах, - ну, мне пора.
Эмма поднялась на ноги, осмотрела свое безупречное платье, на котором никогда не наблюдалось ни малейшего изъяна, и собралась было уйти.
- Как он? – вопрос заставил её остановиться.
- Кто?
- Папа Тома;?
- Плохо, - вздохнула она, - он очень любил жену.
- Эмма…
- Да?
- Как ты…?
- Я стараюсь не принимать все близко к сердцу, - она посмотрела на облако, медленно проплывавшее над нами, - это работа. Сегодня он, завтра – кто-то еще. Однажды и ты привыкнешь.
Не дожидаясь ответа, она направилась в Сад.
- Кстати, - внезапно Эмма остановилась, - совсем забыла. Он звал тебя
Мне не нужно было спрашивать, кого она имела в виду.
***
- Здравствуй, Франческа, - Он сидел под деревом с книгой в руке и поднялся, когда я приблизилась, - как ты чувствуешь себя?
- Хорошо, - ответила я, кивнув.
Он внимательно посмотрел на меня.
- Ты переживаешь за мальчика.
Я опустила голову.
- Так и должно быть, - Он положил мне руку на плечо, - ты сострадаешь ему. Он пережил тяжелую утрату и не скоро оправится от неё. Но однажды мальчик все же оправится. Наступит день, когда он перестанет нуждаться в тебе, и ты оставишь его.
- Да, Эмма мне говорила.
- Эмма – хороший учитель, у неё большой опыт в этом, - Он задумчиво посмотрел на небо, - до сих пор ты работала только с этим мальчиком…
- Тома;.
- Да, Тома;, - Он опустил руку, и я почувствовала, как тепло покидает мое плечо, - но пришло время тебе принять еще одного человека.
Я подняла голову и вопросительно посмотрела на Него.
- Его зовут Фабио, он живет в том белом доме.
- Белом доме? – не сразу поняла я.
- Да, - Он улыбнулся и многозначительно добавил, - в том самом белом доме.
- Что с ним случилось? – все тревоги последних часов отступили перед новой историей, которую мне предстояло пережить.
Улыбка покинула Его лицо.
- Жена этого человека и их не рожденный сын погибли в автокатастрофе несколько недель назад, - Он глубоко вздохнул, - ты должна помочь ему пережить утрату, поскольку сам он справиться не может.
***
Белый дом стоял почти у самой воды, и, чтобы попасть в него, мне предстояло пересечь город, который до того я лишь разглядывала с высоты птичьего полета, часами сидя на своем камне. Я мечтала спуститься к нему, побродить по его узким улочкам, рассмотреть маленькие старинные домики, в которых проживали свои жизни несколько поколений самых разных людей, но город Тома; располагался за пять тысяч миль от этого, на другом материке, а без повода наведываться к людям нам категорически запрещалось.
Я опустилась на влажный песок, еще хранивший тепло летнего дня, и осмотрелась. Передо мной стоял небольшой, выкрашенный белой краской деревянный дом с широкими окнами и просторной террасой. Вблизи он казался еще прекраснее, чем рисовало мое воображение все те годы, что я созерцала его с вершины горы.
Прохладный бриз коснулся моей кожи и растрепал волосы – это Эмма отправилась к своему подопечному в старинный город по ту сторону моря. «Помни, не стоит принимать все близко к сердцу», - прошептала она напоследок.
В доме было тихо и темно. Большую часть мебели скрывали белые чехлы, по углам стояли коробки, покрытые тонким слоем пыли, можно было подумать, что он пустует, однако я точно знала, что в соседней комнате спит человек, ради которого мне было дозволено приблизиться к этому жилищу.
Фабио.
Мужчина крепко спал, его грудь медленно поднималась и опускалась, одна рука была вытянута вдоль тела, другая сжимала фотографию в витиеватой, словно кружевной, металлической рамке. Я знала, что на фотографии запечатлен человек, лежавший передо мной, и его молодая супруга. Они излучали счастье и были прекрасны той красотой, которая обычно свойственна всем молодоженам в день их свадьбы. Молодой человек с фотографии был однако совсем не похож на того Фабио, что предстал моим глазам. Он, разумеется, был так же красив и статен, но волосы его, до того темные, уже тронула седина, пришедшая в день гибели супруги, а глаза, что некогда лучились светом, утонули в морщинах пережитого горя.
Я глубоко вздохнула, присела на край кровати и взяла его за руку.
***
- Кто здесь? – Фабио открыл глаза и увидел женщину, стоявшую на пороге комнаты.
Она не ответила. Он поднялся с постели, вглядываясь в темноту, когда незнакомка медленно вышла за дверь. Мужчина последовал за ней в гостиную, а оттуда на террасу, где остановился возле перил, не решаясь сделать следующий шаг. Женщина повернулась к нему, и в это мгновение её лицо озарилось лунным светом.
- Оливия! – он бросился к ней. Приблизившись, Фабио упал на колени, обхватил обеими руками талию жены и прижался лицом к большому круглому животу, - Оливия! Ты вернулась!
- Да, любимый, ты звал меня, и я пришла, - ответила женщина, нежно коснувшись его волос.
- Господи, Оливия, как мне не хватало тебя, - шептал он, - я думал, что не смогу это пережить, что сойду с ума и убью себя.
- Мой бедный Фабио, - она сжала его лицо в ладонях, - как же ты страдал, мой любимый.
- Я не мог ни есть, ни спать, все потеряло смысл, когда тебя не стало, - по его щекам катились слезы.
Она наклонилась к нему и нежно поцеловала в лоб.
- Теперь все будет хорошо, - проговорила она, - теперь я здесь, с тобой.
- И малыш? – он поднял к ней счастливое лицо.
- И наш малыш, - ответила она.
***
- Просыпайся, соня! – голос Эммы вырвал меня из объятий прекрасного сна.
Мне снилось, будто я гуляю по пляжу погожим июньским днём. Мои ресницы щекочет яркий солнечный луч, а теплая волна, едва касаясь босых ног, оставляет причудливые узоры на белоснежном песке. Мои плечи нежно обвивают сильные мужские руки, я же доверчиво прижимаюсь к широкой груди возлюбленного, слыша биение его сердца. И мне кажется, что у меня тоже есть сердце, и оно бьется с ним в унисон.
- Что случилось? – я открыла глаза и увидела перед собой озабоченное лицо подруги.
- Это я должна тебя спросить, что случилось, - проговорила она, - мы тебя почти не видим – ты в последнее время либо отсутствуешь, либо спишь. Мне и поговорить-то толком не с кем – все смотрят на меня огромными глазами, чуть не в обморок падают, стоит мне подойти.
- С каких пор тебя перестало интересовать всеобщее обожание? – улыбнулась я, потянувшись, - мне казалось, ты ради этого и живешь.
- Вот-вот, - согласилась Эмма, усевшись рядом и смахнув невидимые пылинки со своего безукоризненного одеяния, - все меня любят, одна ты вечно надо мной насмехаешься и этим спасаешь от неминуемой гибели.
- О чем ты? – засмеялась я.
- О скуке, Франческа! – воскликнула она, - быть всеобщей любимицей, разумеется, приятно и лестно, но для разнообразия мне необходимо хотя бы изредка окунаться в иную атмосферу.
- Так вот почему ты дружишь со мной, - я изобразила гнев, - а я думала, что тебя поразила широта моей души.
- Да, ладно тебе, - отмахнулась Эмма, - мы обе знаем, за что я так тебя люблю.
- Правда? – теперь я изобразила искреннее недоумение, - и за что, интересно знать?
- За широту твоей души, - ответила она, разведя руками, и мы одновременно рассмеялись.
Мы устроились на камне плечом к плечу, наслаждаясь теплом июньского солнца. Эмма по обыкновению болтала обо всем на свете, надолго не останавливаясь ни на одной теме, я же изредка поглядывала в сторону моря.
- Кстати, раз уж мы затронули тему души, - внезапно проговорила моя подруга, - как обстоят дела с твоими подопечными?
- Хорошо, - ответила я, - мальчик стал спокойнее, он все чаще рассказывает мне о своих друзьях, очень радуется собаке, подаренной отцом на день рождения. Твоя идея?
- Да, - улыбнулась Эмма, - он почти оправился, недавно встретил женщину, возможно, она поможет ему вернуться к нормальной жизни.
- Замечательно, - я коснулась её руки, - поздравляю!
- Спасибо, - ответила Эмма, но без привычного энтузиазма.
- Что такое? – спросила я.
- Ничего, - она посмотрела куда-то вдаль, - все в порядке.
- Тебе грустно оттого, что придется его оставить, – догадалась я.
- Но это не помешает мне сделать то, что я должна сделать, - твердо ответила она.
Мы некоторое время молчали, глядя в разные стороны.
- Эмма…
- Да?
- У тебя когда-нибудь возникала такая близость с человеком, что мысль о расставании с ним казалась непереносимой?
- Нет, - коротко ответила она и обратила ко мне свое лицо. Эмма так внимательно вглядывалась в меня, что я испытала неловкость, как если бы сделала что-то предосудительное, - я всегда помню, что чувства, которые испытывают эти люди, не имеют ко мне никакого отношения. Они видят не меня, а тех, кого потеряли. Вот кому адресованы их чувства и кому говорятся все слова. Не мне.
***
- Мамочка…
- Да, милый?
- Это плохо, что мне нравится Мари;?
- Нет, дорогой, это не плохо.
- Мари; очень добрая. Она заботится о нас с папочкой. Он даже иногда смеется, когда с ней разговаривает. Это же хорошо, что папа смеется, он так долго грустил…
- Ты прав, Тома;, это замечательно.
- А еще Мари; приходит на все мои игры и даже купила толстовку с эмблемой нашей команды. Она надевает её и спрашивает таким смешным голосом: «Я похожа на хоккеиста?» Я сначала стеснялся смеяться, когда она так делала, потому что боялся, что она обидится и перестанет к нам приходить, но папа сказал, что Мари; не обидится, и я смеюсь. Она бы тебе понравилась – она очень веселая.
- Уверена, что так, родной.
- Но она, конечно, не ты… Бог так и не нашел себе другую мамочку?
- Нет, милый.
- И ты не вернешься к нам?
- К сожалению, нет.
- Ясно… Мама…
- Да?
- Ты обидишься, если Мари; станет жить с нами?
***
Он стоял на краю обрыва, задумчиво вглядываясь вдаль.
- Ты вернулась, – улыбка тронула Его губы, - подойди ко мне.
Я встала рядом. Некоторое время мы молчали.
- Франческа, - позвал Он.
- Да, - я посмотрела на Него и едва не лишилась чувств.
Фабио. Из плоти и крови. Стоял рядом со мной.
- Зачем ты это делаешь? – спросила я, слыша, как предательски дрожит мой голос.
- Что бы ты кое-что поняла, - ответил Он, возвращаясь к своему истинному обличию – молодому прекрасному юноше со светлыми волосами и глазами цвета аквамарин, - нам с тобой не нужно смотреть друг на друга, наши лица одинаковы, мы носим схожие одежды. Однако мы разные, не обликом, но душой. У людей все наоборот. Во сне они не чувствуют души, реагируя на знакомый образ, взгляд, походку, голос – все то, что они помнят о своих близких.
- Я это знаю, - ответила я и отвернулась.
- Но отказываешься принять.
- Это не так.
- Правда? - Он коснулся моей руки, - когда ты планируешь начать готовить его к расставанию?
- Фабио еще не готов, - я скрестила руки на груди.
Он внимательно посмотрел на меня.
- Уже год прошел с тех пор, как ты появилась в его снах.
- Ему требуется больше времени.
- Пойдем со мной, - спустя мгновение легкий прохладный бриз пронесся мимо меня в направлении города.
***
- Разве так можно? - спросила я, оказавшись на пороге белого деревянного дома возле самого моря.
- В особых случаях, - без улыбки ответил Он, - я хочу кое-что показать тебе.
- Хорошо, - кивнула я.
- Это в доме, - Он поднялся на террасу и вошел внутрь.
Я последовала за Ним, но едва переступив порог, замерла на месте. За год, что прошел с моего появления в нем, дом изменился до неузнаваемости. Некогда кремовые стены теперь скрывала паутина, пол был усеян мусором, картонные коробки так и стояли нераскрытыми в углу.
- С момента первого прикосновения, - проговорил Он, - ты пребывала во сне Фабио и не могла видеть его реальность. Я привел тебя сюда, чтобы ты увидела.
- Но как такое возможно? – я почувствовала, что задыхаюсь, - мне казалось, ему хорошо оттого, что я рядом.
- Фабио хорошо, оттого, что рядом Оливия, - поправил Он, - настолько хорошо, что он не желает покидать сна.
- Что это значит? – я схватила Его за руку.
- Пойдем в спальню, - Он повел меня за собой.
Спальня выглядела так же ужасно, как и другие комнаты, в ней никого не оказалось.
- Смотри, - он указал на дверь, в которую в то же мгновение вошел человек. Я с трудом узнала в незнакомце, одетом в грязную рваную одежду, Фабио. Лицо его скрывала густая борода, волосы были спутаны, а глаза казались опухшими и воспаленными. В руках он держал небольшой бумажный пакет, содержимое которого в ту же минуту оказалось высыпанным на постель, а сам Фабио вышел за дверь. Послышался шум воды из крана.
- Что это? – я указала на пластиковые баночки, которые принес мужчина.
- Снотворное.
***
Фабио ждал меня на пороге дома.
- Оливия! – едва я появилась на пляже, он бросился ко мне, - я ждал тебя!
- Я знаю, любимый, - ответила я, позволив себя обнять, - как ты?
- Скучал безумно, - мужчина увлек меня за собой, - пойдем в дом.
Я посмотрела на белое деревянное строение почти у самого моря и отрицательно покачала головой.
- Нет, давай прогуляемся, - я нежно коснулась его щеки.
- Что-то не так? – Фабио с беспокойством заглянул мне в глаза.
- Все хорошо, - я взяла его лицо в свои ладони, - но нам нужно поговорить.
- Конечно, о чем? – мужчина взял меня за руку, и мы двинулись вдоль береговой линии.
Я посмотрела на темное небо над нами. Полнолуние.
- О снотворном, которое ты принимаешь.
Он резко остановился.
- Как ты узнала?
Я выразительно посмотрела на него.
- Давно ты начал пить эти таблетки?
- С того дня, как понял, что могу видеть тебя во сне.
Я вздохнула и прикрыла глаза.
- Фабио, милый, я должна тебе что-то сказать…
Он безмолвно воззрился на меня. Я взяла его ладони в свои.
- Если ты не остановишься, через несколько недель ты умрешь.
Казалось, его только обрадовала эта новость. Глаза Фабио заблестели в лунном свете.
- И мы будем вместе? Навсегда? – он заулыбался, отчего мне сделалось не по себе.
- Нет, любимый, - ответила я, - тебе суждено прожить долгую жизнь.
- Она не нужна мне, если рядом не будет тебя!
- Я буду рядом, - я снова коснулась его щеки, - во сне.
Его улыбка сделалась шире.
- Я имею в виду не такой сон, - проговорила я, - э;тот сон убьет тебя! Если так случится, мы никогда уже не увидим друг друга, слышишь? Никогда!
- Что же мне делать?
- Жить! – я положила руки на его плечи, - посмотри, во что превратился наш дом!
Он опустил голову.
- Посмотри, каким ты стал, - я взяла его за подбородок и заглянула в глаза, - я хочу, чтобы ты стал прежним, Фабио. Я хочу, чтобы ты снова стал тем мужчиной, которого я полюбила когда-то, за которого вышла замуж. Я хочу, чтобы люди знали тебя таким!
Он вздохнул.
- Покажи мне мастерскую, - попросила я.
Фабио покачал головой.
- Я больше не пишу.
- Почему?
- Не могу, - в его голосе звучала горечь.
Я посмотрела на его усталое лицо, испещренное глубокими морщинами, коснулась тронутых сединой волос.
- Напиши мой портрет, - произнесла я, не сводя с него взгляда, - я хочу увидеть себя твоими глазами.
***
Если бы я могла выбирать, я поселилась бы в доме у моря с просторной террасой и широкими окнами, как этот белый дом почти у самой кромки воды. В задней его части расположена студия, там работает художник. Он пишет портрет своей жены – прекрасной женщины, идущей вдоль береговой линии. Её ресницы щекочет яркий солнечный луч, а теплая волна, едва касаясь босых ног, оставляет причудливые узоры на белоснежном песке.
28-29.06.2014г.