В нашей семье, как и большинства людей, жило в мозгах стойкое заблуждение: мол, накопим личное благосостояние, и будет нам счастье. И, когда оно накоплено, а счастья все равно нет, считается, что и это, тем не менее, хорошо, поскольку все-таки есть заначка на старость.
Я не старался концентрироваться на грустных мыслях о сущности происходящего. Все, в конечном счете, выглядело благополучно.
Мой холодильник был забит деликатесами: от черной икры до камчатских крабов. В баре помещалось не менее десяти сортов коньяка.
В тот вечер я не хотел ничего особенного. Встал и выпил чашечку кофе.
– Что-то на работе? – поинтересовалась жена.
– На работе-то все - как по маслу.
– А с кем?
– С чего ты взяла? – я испугался. – У тебя что-то не так?
– Да нет… – она улыбнулась. – Живу в РАЮ, одета в СЧАСТЬЕ.
– Сходим куда-нибудь, – предложил я.
– Отчего же…
И я подумал, что она согласилась.
Это был пестрый ресторанчик в духе семидесятых. Полный пластика и психоделики. Жена успела принять оскорбленный вид, пока мы занимали столик. Едва дочитав меню, разрыдалась. Ее ухоженное и все еще миловидное лицо словно развалилось, распалось точно гуттаперчевая маска.
Она все знала и больше не хотела это терпеть. Чем она заслужила подобное обращение? Почему я так с ней обращаюсь? Она что – прислуга? Нет – часть интерьера. Но почему?!
Сначала она на все закрывала глаза. Конечно мои частые задержки на работе. Но она доверяла мне. Догадывалась, но думала, что это временное помешательство, безрассудство, «переходный» возраст. А она – идиотка – всю себя отдавала семье. Не могла же она думать обо всем сразу! Она д-о-в-е-р-я-л-а мне! А потом я увлекся своим проектом, и она опять закрыла на все глаза. Но это предел! Мой эгоизм, моя замкнутость, которая вся от презрения. И все-таки она не хотела бы, чтобы рядом был кто-то другой…
В этот момент подошел официант, и выражение ее глаз мгновенно изменилось. Я не успел разобрать, куда подевались слезы. Улыбнувшись, она принялась расспрашивать о том, как у них готовят судак по-польски. Я был побежден. Я понял, что она намного сильнее меня. Она как бронепоезд, и ее не остановить. Она решила заняться мной, потому что у нее появилось свободное время.
На ее лицо вернулись краски. Во взгляде появилась уверенность. Я твердо знал, что жена очень хороша собой, но мы состояли в браке уже столько лет, что я перестал обращать на это внимание.
Она припомнила мне все. А я и не спорил. Я уже приходил в себя. Благо, что обсуждение перешло в более привычную плоскость.
– Развод?
В свое время у меня не хватило духу уйти от нее. Сейчас она повторяла мою ошибку.
Уже несколько лет между нами были какие-то тусклые, неясные отношения. Я и сам не знал, чего от них ожидать. Это был матч, кто кого переиграет, который продолжался уже почти два десятилетия.
Иногда мне даже хотелось, чтобы она завела себе любовника. Это могло бы вернуть остроту наших чувств.
Она тоже ощущала нарастающее отчуждение и раз за разом заставляла меня заботиться о себе. Такая уловка. Как жертва фигуры в шахматах.
С возрастом тело ее начало округляться, выбрав ориентиром рембрандтовскую Саскию – "femme bien en chair". Впрочем, и у меня с недавних пор стал намечаться «пивной» живот. Словом муж и жена вполне соответствовали друг другу и должны были прощать себе маленькие слабости.
Она уже не собиралась со мной разводиться. Она любила наш дом, наших детей, соседей – все то, что мы называем семейным бытом.
Я согласился и понял, что задел ее за живое.
– Развод?
– Опомнись!
Она согласна. Я могу бегать по бабам, если уж мне так хочется, но она не уйдет. Она не оставит своих завоеваний: положение, квартиру, знакомства, статус, наконец!
– Хочется? – Гуляй! – Что с того?!
Почти все мужики врут своим женам… Она других не знает… Она доверилась мне и разочарована. Мерзко и банально! Но пусть… У мужчин больше нет благородства. Одна похоть. Нравится быть кобелиной? Что ж, будем жить с тем, что есть…
Она была уверена: я никогда не откажусь от нее окончательно, и мукам нашим настанет-таки предел.
«Все сводится к банальной фразе: «Не стоит», – думал я, пока жена произносила свой спич.
Она может добиться невероятных высот в профессии. Написать книгу или снять фильм. Сделать 5 пластических операций и посещать десять салонов каждый день. Обрасти батальоном поклонников. Все равно: из ревности или в плане самосовершенствования. Но, если у тебя на нее не стоит, результат будет всегда одинаков. Даже нет нужды подбирать слова. «Не стоит – значит: Не стоит», – диагноз окончательный.
Мы посидели еще немного. Жена взглянула на себя в зеркало. Поправила челку. Попробовала улыбнуться. Заговорила обескураживающе мягко, почти заискивающе.
– Ты меня хоть чуточку любишь?
Я накрыл ее руку своей ладонью.
– Обязательно.
– Ну и?...
– Все образуется.
Она удовлетворилась этим ответом.
По сути, я выработал эту линию поведения. И теперь говорю фразы и совершаю поступки, которые от меня ждут. Постоянно.
– Ты меня любишь? – спрашивает она меня.
Что должен я ей ответить?
Мы сами выстроили перегородку, которая пропускала слова, но не чувства.
Так и сидели – два товарища по несчастью.
Мы уже никогда не сможем избавиться от этого. Я знал.
Закончили ужин и вернулись домой. Она оставалась его хозяйкой. Впереди еще было так много дней и так мало шансов что-нибудь изменить.
Человек, переживший катастрофу, через малый срок снова начинает играть с детьми, поливать цветы, выгуливать собаку, смотреть программу новостей или говорить о футболе. В этом – правда жизни. Вечно печальны только глупцы.