Фрида

***
...Эта история случилось со мной однажды на семинаре Литераторов. Нас собрали в профилактории симпатичного городка. здесь на ближайшие три дня мы должны были стать сплоченной частью дружного коллектива. Меня поселили в двухместном номере.
Соседку звали Фрида. Милая такая, щебетунья.  Сто слов в минуту. Я получила массу совершенно ненужной мне информации. Через час я знала про нее все. Ну, или почти все. Говорила она быстро, но внятно. Тем не менее, смысл постоянно ускользал. Что-то такое про маму, мужа, дочку, поэзию, поклонников ее таланта...
- Я очень ответственная. Вот дочка заболеет, я хожу за ней с лекарствами. Говорю: Я тебя умоляю, выпей... Вот я такая... Обо всех забочусь... Я решила юбку с воланами не брать. Помнется в дороге, как будто из одного места вынули...
На семинаре мы сели рядом, я заняла ей место. За обедом и ужином тоже вместе сидели. Фрида легко вступала в любую беседу, так же легко доминировала в ней. Ее энергии хватило бы на парочку электростанций. Казалось, что она везде. Справа, слева, кругом...А еще Фрида привезла массу нарядов. Она переодевалась три раза в день. На любой случай у нее был свой наряд. В столовую - в летнем сарафанчике и шляпе в тон. На банкет в черном платье и длинных, черных же перчатках. На прогулку на теплоходике фиолетовый плащ. Кроме этого несколько шарфов и три пары обуви, видимо по одной на каждый день. Я, поселившаяся на все время пребывания в черные бриджи и синюю рубашку, наблюдала, как по комнате носиться ураган, которому по бальной шкале было присвоено имя Фрида. Она примеряла шарфы, меняла шапочки, она за две минуты
могла соорудить на голове и строгую прическу, и творческий беспоядок.
На второй день, меня пришла навестить сокурсница, живущая в этом городке. Художница, поэтесса, красавица Лина, которую судьба решила периодически проверять мордой лица об штакетник. Лина сопротивлялась, как могла. Морда лица не пострадала, но душа кровоточила. Лина приехала красивая, длинноногая и изящная, как фламинго, обожженная очередной потерей.
- Таня, мама ушла...
Мы с Линой совпадаем по биоритмам, восприятию и обнаженности.
То есть без кожи. То есть все на разрыв аорты.
Мы не виделись двенадцать лет.
Мы уселись в номере, собираясь следующие четыре часа посвятить новостям и воспоминаниям.
- А не предаться ли нам, дорогой друг воспоминаниям?
- Да я вот тоже думаю, давай ка, предадимся.
Мы открыли бутылку ессентуков и открыли коробку конфет чернослив в шоколаде.
Фрида нарез;ла круги около столика, примеряла, завязывала, красила.
- А ты на экскурсию по городу едешь?
- Нет. Мы двенадцать лет не виделись. Хотим пообщаться.
- Двенадцать лет... - скорость передачи слов снизилась до пятидесяти в минуту. - А у меня тоже есть такая подруга, тоже красивая.... Может мне не ехать на эту экскурсию?..
Мы дружно убедили ее в необходимости поездки, и: "Ты беги, автобусы уедут"...
Фрида оставила мне номер мобильного, сменила шарфик с красного на черный, а туфли на босоножки, и умчалась.
Мы пили ессентуки, лопали конфеты, курили. Мы совпадали даже по времени и состоянию.
- Вечером прогулка на теплоходе, - сказала я. - Поехали с нами? Лина согласилась.
Дальше - внимательно:
В 17.15 я пошла на ужин, оставив подругу в номере. В столовой, в поисках свободной кормушки, я заметила Фриду. Фрида била копытом, и со скоростью 200 слов в минуту сообщила мне, что пять раз уже звонила, все боялась, что не хватит мне порции.
- Я телефон в номере оставила, - легкомысленно ляпнула я.
- Давай быстрее, скоро автобус. В 18.00.
- А мне сказали, что в 18.30. Да вот расписание. Автобус в 18.30.
Выйдем в 18.15...
- Ой...а мне сказали...
- Фрида, ну иди вперед.
Фрида сменила обувь, шарфик. Надела фиолетовый плащ. И уцокала в направлении автобуса.
Мы, не торопясь выползли следом, пригубив на дорожку по стаканчику ессентуков.
Автобусов не было. Уехали таки, подлецы в 18.00.
- Все. Опоздали. - в голосе Фриды было столько отчаянья, что я поняла: прогулка на омике была
самой заветной мечтой этой милой женщины. И вот она, эта мечта, уплывает от нее, дымя сизым дизелем.
Я никогда не паникую. Одна из моих добродетелей - умение сохранять железное спокойствие и трезвую рассудительность.
- Ловим такси- бодро вскричала я! - Едем в речной порт!
- Да мы уже опоздали!..  Раз автобусы ушли на полчаса раньше, то и пароход отплывает раньше.
К нам подрулил еще один опоздавший. За ним еще один...
Я пристроилась у обочины и стала пытаться соблазнить проезжающих водителей:
- Автолюбитель, стой! Стой автолюбитель!
Странные, я бы даже сказала, подозрительные ессентуки в этом городе... Мне хотелось петь и танцевать.
- Да все! Опоздали! - Верещала Фрида.
- Ничего не опоздали! Лина, вызывай такси, а я с руки попробую поймать.
Фрида прониклась нежной заботой к нашим двум опоздавшим мужчинам.  Периодически, с частотой один раз в три секунды она горестно, с отчаянием в голосе восклицала: - Все! Мы опоздали. Мы опоздали, опоздали!..
В это время я продолжала приплясывать на обочине, махая рукой и напевая, почему-то мелодию семь сорок. Лина терзала телефон, в попытке вызвать такси. А два великих члена союза писателей
застенчиво мялись в сторонке. Подъехала маршрутка.
- Лина, это наша?
- Нет,нет,- крикнула Лина, навечно поселяясь в телефоне.- Балин! Теперь он вообще не ловит...
Фрида запрыгнула в маршрутку и очаровала водителя фразой: "А вы до речного порта едете?" и фиолетовым плащом.
Водитель пообещал доехать. Мужчины ловко прыгнули вслед за Фридой.
- Нет! Закричала Лина. Он туда едет сорок минут.
Мы остались. Маршрутка укатила, увозя Фриду и двух усыновленных ею писателей.
- Пам, па па рам па парам... Напевала я по инерции.
Лина сказала, что через пять минут нас спасет такси. В эту минуту, как в сказке , Развернувшись на двух сплошных, к нам подкатил новенький БМВ.
- Эх, какие у них в такси машины... - восхитилась моя красивая подруга...
- Пам-па - па пам па пабам...- не кстати пропела я.
- Это не такси, сказал на чистом русском языке брутального вида
красавец, почти что Бандерас. - смотрю, голосуете, на зеленке... Здесь  бомбилы не ездят... Ну, думаю, приезжие... Решил выручить.
Я мысленно поженила его с Линой, окрестила трех их деток: сына и двух дочек, приехала пару раз в гости. В их трехэтажный особняк. В это время мы подъехали к порту.
- Сколько?
- Сколько не жалко...
Я выудила тысячу.
- О! Ну, это слишком...
- Хватит? - Лина протянула две сотни.
- Вполне.
И наш Бандерас укатил на своем БМВ, увозя детей, особняк и себя навстречу прозябанию, обрекая себя на жизнь без красавицы Лины.
У меня порвалась босоножка, и до трапа я хромала, обутая наполовину: одна нога в шлепке, другая босиком. Мы взобрались на борт, смешавшись с толпой поэтов и писателей. Я пыталась высмотреть на причале фиолетовый плащ, но тщетно.
- Может позвонить ей?
- И что мы скажем? Ты где, в маршрутке? А мы тут отплываем...
Стараясь подавить в себе непонятное чувство вины, мы стали искать укромное местечко, дабы доболтать. Двенадцать лет разлуки, это сами понимаете, не на час разговоров.
Все места на маленьком омике на палубах и в кают компаниях были заняты. С носа нас неделикатно прогнали, грубо намекнув, что у них тут междусобойчик. Мы протиснулись на корму. Особенно я, потому что палуба была мне узка в бедрах. На корме тоже уже определилась
компания. Но мы притворились своими, и устроились между двух спасательных шлюпок, на тринадцать человек каждая. От мотора шел горький дым выхлопных газов. Мимо беззаботно проплывали поэты с мутными глазами, и с интересом спрашивали, где туалет, после чего лезли целоваться, раздавали визитки и требовали сфотографироваться. Три часа на воде запомнились мне двумя крутыми бортами ядовито красного цвета шлюпок, которые нависали надо мной с обеих сторон, и дружескими репликами: «Так где тут туалет?», «Давай поцелуемся!» и «Пиво будешь?..»
Ноги болели, хотелось в душ и спать. Пиво с ессентуками встретились внутри меня, подружились и стали писсентуками. Возвращалась я как всклень налитый бокал, осторожно, чтобы не расплескаться.
В фойе нашего корпуса, на первом этаже меня ждала скорбная Фрида.  Искрило от нее так, что можно было прикуривать.
- Хорошо погуляли? Я за вас рада!
- Ключ дай, - только и смогла вымолвить я, потому что писсентуки, поселившиеся у меня внутри на время, решили покинуть свое обиталище, о чем напоминали очень требовательно.
В номере, расставшись с первой порцией писсентуков я бросилась к нетбуку. Вайфай изволили работать и я увлеклась чтением почты.
Очередная ученица переживала очередную драму, подробно изложила ее в стихах и прислала взывая к моему участию. Я рыдала над второй частью, когда в номер, с полупустой бутылкой домашнего вена наперевес вплыла Фрида.
- Интернет есть. Будешь почту проверять?
- Нет. - Скорбно так обронила...
- Не надо было вам в маршрутку садиться... - Начала было я...
- Я не собираюсь комментировать ситуацию, - отрезала она.
- Нет, так нет... - быстро согласилась я. Кротость - еще одна из положительных черт моего характера. после чего попыталась углубиться в изучение Слезоточивого опуса.  и тут, со скоростью сто слов в секунду Фрида рассказала мне, какая я сволочь. Оказывается, мне надо было задержать пароходик. И вообще, она мне пять раз сегодня звонила, приглашая на ужин, а я ей ни разу вообще! И, кстати, она не намерена обсуждать ситуацию. Не намерена, и все тут!
После пятиминутной пулеметной очереди из крупнокалиберного пулемета в мою сторону, убедившись, что я еще жива, Фрида скорбно замолчала. Молчащая Фрида - это страшно. Она вздыхала. Бродила по номеру. Приняла душ, покурила на балконе. Позвонила знакомому Сереже, поинтересовалась не у него ли в ванной оставила крем. Похрустела огромным пакетом. Снова покурила.
Я, утомленная долгим днем, писсентуками и Фридиным молчанием, пошла спать. Вскоре послышалось щелканье компьютерной мышки. Фрида все же вышла в инет.
Утром она хмуро пожелала мне доброго утра.
Я застенчиво предложила ей чай.
Она сказала, что предпочитает кофе.
Ну, кофе, так кофе.
Я уже говорила вам о своей кротости?
Последующие два часа со скоростью сто слов в минуту, Фрида рассказала мне о том, как ей тяжело живется и какие недобрые люди ее окружают. Я механически кивала, даже не пытаясь усвоить этот могучий поток информации.
Пришла Лина и мне полегчало. Через час я уезжала. Фрида холодно попрощалась со мной. Лина
проводила до машины. - Будь всегда, пожалуйста... - мне хотелось плакать. - Бог даст, увидимся... Такси плавно двинулось в сторону аэропорта.
Позвонил муж, уточняя время прилета.
Я поняла, вдруг, как соскучилась по нему.
Я прогнала мысль, что, вдруг мы виделись с Линой в последний раз.
Я увидела, вдруг, в вызовах: Фрида, пять пропущенных...
Я подумала, и удалила номер ее телефона из записной книжки.