Пытаясь не замечать откровенный взгляд Романа, Вика оглядела помпезную гостиную: затянутые дорогими тканями стены блистали вышитыми павлинами, на украшенном эффектной росписью потолке сверкала помпезная люстра. Вычурная мебель и украшенные массивными рамами картины радовали глаз, но девушке было не уютно. Ей не нравилось, как смотрел на нее хозяин квартиры. Не просто не нравилось, а сильно раздражало. Еще вчера мысль о том, что бы под руководством Романа опять заняться шахматами выглядела естественной, но теперь эта затея казалась нелепой. И зачем она согласилась на его предложение поговорить у него дома, ведь предупреждал ее инстинкт, что из этой встречи ничего хорошего не выйдет.
- Когда я смогу играть в соревнованиях? – спросила она, пытаясь скрыть беспокойство.
- Твое поведение не логично, - улыбнулся Роман, - то ссоришься, то, по собственной инициативе, приходишь в гости.
- Терпеть не могу нотации, - сердито ответила девушка.
- Ну вот, надулась, как британская кошка. Не обижайся - твоя неуравновешенность имеет положительную сторону - ты перманентно генерируешь неожиданные ситуации, и каждая из них делает тебя понятнее и ближе.
- Так буду я участвовать в соревнованиях? – резко спросила Вика, которой не понравилась ловкость, с которой Роман повернул разговор в опасное русло.
- Будешь, будешь играть, но ведь нам и отношения надобно выяснить после ссоры, ты не находишь? Сядь рядом. - Роман хлопнул ладонью по терракотовой обивке углового дивана.
Вика медлила и не двигалась с места.
- Трусишка!
Вот еще! Этого Виктория не стерпела. Никого она не боится. Она подошла и решительно села на диван.
Роман заметно нервничал, его лоб покрылся бисеринками пота, а лощеные пальцы, словно сами собой, постукивали по лаковой поверхности журнального стола, отбивая такт слышной одному ему мелодии.
- Так как мы будем дружить, красавица? - едва заметная усмешка скользнула по его влажным губам, и глаза словно подернулись маслом. Он положил руку наклонился к ее лицу так близко, что она увидела бугорки белых прыщиков на его лбу и тонкую, прорезавшую переносицу, морщинку.
Вика отодвинулась. Роман, сверкнув виниром, подсел ближе и елейным голосом забормотал:
- Балдею от твоего кошачьего взгляда. Поцелуемся в знак примирения?
Он приобнял ее за плечи.
- Что бы целоваться, нужно быть влюбленной, - холодно возразила Вика и опять отодвинулась, - а я не чувствую ничего.
Из кипы бумаг, лежавшей на журнальном столике, она нашла чистый лист и, написав слово «любовь», отрешенно повторила:
- Нужно быть влюбленной, - затем замолчала и словно ушла в себя. Уже несколько месяцев Вика чувствовала, что ей не хватает чего-то очень важного. И вот сейчас неопределенная, смутная мысль, тревожно клубившаяся у самого порога сознания, стала обретать форму и очертание. Вика подумала, что в настоящую минуту главное - не убеждать Романа в своей правоте, а поймать ускользающую мысль, и, вспомнив нечто важное, разрешить тревожащую душу тайну.
- Реальным отношениям предпочитаешь романтические бредни? – Губы Романа исказила презрительная гримаса. - Не растрачивай жизненные силы на выдумку. Жизнь не оправдывает ожиданий тех, кто, опьяняясь придуманными чувствами, бросается от одной романтической иллюзии к другой. Все, чем награждает судьба такую женщину - разбитые нервы и сожаление об упущенных наслаждениях.
- Любовь - чувство, освящённое божественной благодатью, - произнесла погруженная в собственные мысли Вика.
- Средневековье, архаика! – Роман в негодования вскочил и нервно зашагал по комнате. - Я реалист и меня мутит от подобных фантазий. Важен только секс, поскольку это нормальный, необходимый для здоровья физиологический процесс. Зов плоти нельзя держать в узде, иначе он станет разрушительным. Что бы быть физически и психически здоровым человеком, нужно периодически практиковать физическую близость, и не обязательно в ауре космических чувств.
Вика смотрела на мужчину отстраненным взглядом, вслушиваясь в шепот внутреннего голоса. Воспоминание по прежнему ускользало от нее. Это было мучительно.
Роман подсел ближе.
- Предлагаю нечто осязаемое и вполне земное: покровительство. - Мужчина облизнул губы.
Руки Романа заскользили по телу Вики, но их прикосновения вызвали у нее ощущение брезгливого недоумения. «Неужели он думает, что вялые прикосновения и не свежее дыхание способны пробудить замороженную женственность» - мелькнула мысль и тут же исчезла. Важнее было то, что ей никак не удавалось вспомнить.
- Будь паинькой, не упрямься, - Роман продолжал гладить плечи Вики, а из глубин ее бессознательного рвались воспоминания.
Роман, по своему истолковав растерянность визави, стал действовать решительнее, но как только его рот коснулся ее губ, пронзительная молния, озарившая сознание девушки, вмиг соединила ее с забытым прошлым. Феликс! С трудом переведя дыхание, Вика попыталась прийти в себя и сразу, осознав ситуацию, пришла в ужас от того, что может свершиться в ближайшие минуты: ее тело, предназначенное для возвышающего гимна любви, будет испачкано оскверняющими прикосновениями похотливого развратника.
Она попыталась оттолкнуть Романа, но он держал ее словно тисками. Тогда она, отчеканивая каждое слово, произнесла:
- Отпусти. Мне нужно домой.
Взглянув на Романа, она поняла, что уйти будет не просто. Нужно действовать в режиме блица, но если она будет сопротивляться, мужчина может ее изнасиловать.
Виктория вспомнила наставления бабушки: «Коньяк, - говорила Василиса Александровна, - в разумных дозах может спасти настроение, а в критически высоких – честь и достоинство девушки. Нужно уметь найти ему правильное применение».
- Ты не находишь, что нашу встречу нужно отметить, - оттолкнув Романа, произнесла Вика, - я хочу выпить. Налей чего-нибудь покрепче.
Роман пару секунд помедлил, жгучее желание боролось в нем с желанием подпоить визави и без сопротивления закончить начатое дело. Виктория, затаив дыхание ждала. Роман все же нашел в себе силы отстрочить удовольствие. Он встал, и налив в бокал бренди, предложил его девушке.
Вика поднесла напиток к губам, и вдруг плеснула его в лицо Роману, пытаясь попасть в глаза. Увы, промахнулась!
- Что за шутки?
Роман в недоумении смотрел на растекающееся по рубашке темное пятно и, разозлившись, схватил девушку за запястья. Вспоминая уроки Василисы Александровны, Вика мгновенно повернула руки, и, резко освободив их от захвата, отдернула.
- Какая ты дикарка! – Роман опять попытался обнять девушку.
Что делать? Может коленом в пах, и сразу, не дав опомниться, кончиками пальцев по морде, наотмашь? Не пойдет, нужно действовать наверняка. Тогда Вика схватила левую руку мужчины и резко потянула ее вправо. Роман рефлекторно подался в обратную сторону. Уловив, что мужчина теряет равновесие, Вика вцепилась длинными ногтями в его жилетку, и, зацепив пяткой за его ногу, и с неожиданной, даже для самой себя, силой толкнула в грудь. Роман упал. По его растерянному лицу было видно, что он не понимал, как оказался на полу. Не дав ему опомниться, Вика подскочила и носком остроносого туфля заехала в область грудной клетки. Хрясть! Роман взвыл: «Ой-е-ой-е-ей!». Сквозь стоны и причитания послышались грязные ругательства.
- Вот и весь твой хваленый лоск, грязный ты подонок!
Вика не стала ждать, пока мужчина поднимется, и побежала к входной двери. Оказавшись на улице, девушка вызвала такси и поехала домой. Скорее! Там, дома, в тишине и одиночестве ее ждет нечто удивительное и потрясающее – воспоминание о Феликсе.