Недавно вдруг подумала и пришла в удивление: какую сакральную роль в моей жизни играла и играет буква… Б! Странно, но факт. Наверно, он еще не изучен наукой. Феномен такой влияния на судьбу – как звезды.
Как бы там ни было, но слова, начинавшиеся с этой буквы, часто содержащие ее дуплет (2 Б), шли рядом по жизни… были, ну что ли ближе всех ко мне. Они притягивали в эту жизнь всё самое необходимое, рисуя эстетику бытия. Вот. Не побоюсь такого пафосного выраженьица… Или, наоборот, антиэстетику.
Судите сами.
Родилась я в городе Белгород, что на Белых горах стоит. И самым главным лицом и словом для меня стала Бабушка. Мама работала в школе и не сидела в декрете и трех месяцев. Бабушку Нину я долго звала просто «Баба» - не могли переучить поприличнее. Но мне казалось, что Баба – это что-то самое главное и могучее на свете. И защитит и материализует всё, что надо. Сравните – Сатья-Саи-Баба или Баба-Яга – мощь!!!
И никогда, к счастью, бабушка не пугала меня ни Букой, ни Бякой
Но любимой моей колыбельной была всё же мамина (хоть и редкая) песенка:
Спи, мой БЭБИ,
Ведь ты такой курносый,
Что видит небо всю красу
В две дырочки в носу.
У-у.
И такое нежное обаяние (Баюн) шло от милого маминого голоса и изящного произношения этого «бэби», что у меня щипало в носу и совсем не обидно было слышать о том, что он курносый.
Первой моей сознательно приобретенной, правда, за папины деньги, явилась книжка про «Буратино», я прижала ее к груди на долгие годы, как и Букварь, а еще Бибигона Чуковского. И до сих пор влюблена в Бекки Тэтчер...
Да и вообще, львиную долю своих лет я провела в библиотеках. Сначала в маминой (куда ей пришлось уйти из школы, болела много) – в огромном книгохранилище. Там я и ела, и спала на диване дерматиновом, и уроки делала, и обезьяной лазала по лесенке, дабы коснуться вожделенно этих блистательных томов, уходящих прямо к потолку и выше… Брокгауз, Брет Гард, Блаватская, Бомарше, Бокаччо... но кто бы мне их снял с полки?
Забегая вперед признаюсь, что не меньше библиотек в славные времена харьковского студенчества я любила… тоже на Б – бары. Да, каюсь. Манили они девушку вечерними таинственными огнями. Теперь пришло прозрение: в барах бесы бедовали, а в библиотеках сам боженька за нас борется… Если мы туда заходим.
Но бывает временами, что бесы сильней.
Однажды на втором курсе нас с подругой (вот ее-то фамилия как раз начиналась на Б – Барановская, уменьшительное – Боря, та еще отчаюга) «продал» бармен из «Грота» - подло до предела, ибо назывался всегда «другом»: в конце вечера в пустой бар вошли двое жгучих брюнетов в коже на голое тело и повели, не спрашивая, к выходу, где уже ждала машина.
Нас с разом протрезвевшей Борей впихнули в неё и куда-то повезли по ночному городу, в сторону окраины. Знала бы моя мама! «Приплыли!» – мелькнуло в голове, а потом мыслей уже не стало – один сплошной тошно-животный ужас. С нами даже никто не разговаривал. Мы поняли, что конец близок. И тут находчивая Боря шепнула: давай кричать изо всех сил, три-четыре! И мы завопили или завизжали – диким от безысходности криком. Пожалуй, такой вопль мне не повторить. Визжали пронзительно, как сирена, не умолкая ни на секунду. В тишине спящего Харькова. Наши «кавалеры» сильно занервничали: «что нам Рамзес подсунул… мать его!...» Мы взяли еще на полтона выше и истошнее. В конце концов брюнеты нас вытолкнули из авто почти на ходу. На клумбу. И это было счастье. И большая наука - любовь к барам как-то поостыла. Бесы затрепетали от страха…
Моего первого друга детства звали Борис. Пяти лет. Помню, как он, единственный, разделил мое первое горе и плакал вместе со мной над погибшим от удара мотоцикла котенком, не скрывая слез. Сын чеченского народа, Раджабов Борис, рыцарь мой настоящий, если жив, отзовись!
Пойдя в школу, я попала, естественно, в Б-класс, хотя записывалась родителями в А – он был престижнее, там учительствовала жестяная старушенция в чем-то темном и длинном - «заслуженная» Лидия Георгиевна. И А-класс был всегда впереди. Наш Б-класс (так и звали - «беклас») приняла совсем молодая кокетливая Раечка, носившая розовые кримпленовые костюмчики с юбочкой до колен. И мы с нею всегда плелись в хвосте. Думаю, это служило для нашего смирения. На всякий случай… Любопытно, что у нас полкласса было на Б: как сейчас помню по журналу: Бачо, Бибиков, Бойко, Бон... Аклас (с ударением на А) отличался числом пятерок и художественной самодеятельностью, наш беклас был разномастным по всяким уровням – как доходов семей, так и результатов сидения за партой. Зато у нас с Раечкой часто стоял веселый хохот и царила настоящая любовь… Благодарность моя ей, поклон за всё…
Потом я еще дважды меняла школу по причине переездов, но везде меня ждал именно «бекласс». Ну и ладно. Беклас так беклас. Это тоже бренд. А ашки – зазнавашки.
Первой моей школьной любовью стал… как вы думаете кто? Барабанщик. Целых два Б! А тут еще такие классные песни: «Бесаме, бесаме мучо…», «Бони Эм» с ассортиментом, ну и конечно, «Чао, Бамбино, сори». Без вариантов.
А, еще забыла. В отрочестве у меня любимым занятием было читать, поедая … Его величество БутерБрод – с чем найдется в холодильнике. Но хлеб тот, доложу я вам, не мог сравниться ни с чем – его пекли в старой привокзальной пекарне, и за ним ехали со всего города. Он был уникален – пышный, светло-серый в аккуратную дырочку, с румяной корочкой. Пальчики оближешь! А потом эту пекарню снесли. И больше не вкушала я такого изделия. Хотя нет, его вкус слегка напомнили мне хлебы, выпекаемые монахами Санаксар, что в мордовских лесах, такой невесомый, изумительный, высоченный хлеб со святым Духом, точно…
И еще я неровно дышу к бубликам. Чувствуете? От этого круглого словечка сразу так и подмывает бежать в "Булочную" на углу.
А еще у нас в семье почему-то не употребляли слово «картошка», а говорили «бульба». От папы пошло, кажется. Он начал. Почему бульба? Вроде не из белорусов, хотя все мы один народ, славянский. Бульба весомее, что ли. Как бомба… Не дай Бог. Или просто смешнее, забавнее. И если кто-то произносил «на ужин сегодня бульба», то другой обязательно добавлял "Тарас". И все смеялись, в сотый или тысячный раз. От того, что вместе так хорошо и славно. И еше был жив папочка…
Само собой, любимым видом спорта у меня мог быть только баскетбол (до бобслея не дошло), и очередной сердечной занозой - баскетболист. Ох, не одну трехлитровую банку слез пролила я из-за его долговязой фигуры и глуповатых, но ясно-синих глаз… И как раз в пору сдачи сопромата! Но всё проходит…
А любимыми цветами на всю жизнь так и остались у меня белый и беж – всех оттенков. Песня Высоцкого о том, как "снились Дусины клеенки цвета беж" - мой пунктик... Да, эта любовь, как видно, живет в крови… Как и к берету. И к балконам – обожаю.
Блайзеры, батники и Битлз - ес! Это по-нашему. Сигареты "БэТэ" Ну или в крайнем случае "Бонд". Правда, с курением давно завязано. Машина - бьюик. Это я такую хочу... Любимое созвездие - Большая Медведица, магнит мой...
Множество слов на эту вторую букву русского алфавита обладали для меня неизъяснимым тайным очарованием. Не могу оставаться равнодушной, когда слышу: бонбоньерка, бостон, бордо, безе, буше, хотя бисквит предпочтительнее, если о вкусах… Музыкой звучат для меня слова: Брюссель, британский, бригантина (кстати… или некстати, так тоже назывался популярный у нас барчик), бюро и бижу… Бомбей - мечта, куда никак не доберусь...
А какое чудное слово "бельканто"! А беллетристика!? Каково звучание? Тут и белизна, и летящая легкость, и мистика, и магия числа три – всё в одном! А если уж о литературе речь зашла, то любимейшие у вашей покорной слуги тоже в основном на «Б»: в раннем - Барто, Бианки, потом Блок-облако, Баратынский (мама «приручила» меня к нему) Булгаков – его «Бег» и «Белая гвардия», да даже Бременских музыкантов не грех вспомнить! И Бредбери. И Бродский, как же как же... Им нельзя не восхищаться. Хотя сейчас уже на первое место в стихах ставлю не виртуозность рифмы. Увлекал и Бальзак.
Еще значимое имя для меня – Булат. Который Шалвович, - он камертон для меня, о чем уже писала не раз в своих опусах. С него моя семейная жизнь началась. И во многом на нем держится. Когда что не так, затянем «Ель моя ель, запоздалый олень, зря ты наверно старалась…» И всё на месте. И болонка Бяша рядышком…
Попутно замечу: муж мой - из хорошего города Благовещенск.
Сына хотела назвать Богданом. Но уступила просьбе свекрови - вырос Семён. Дед его возглавлял партком и героическое партизанское движение на Донбассе. В г.Артемовск есть (или теперь после майдана была?)улица им.Семена (Николаевича)Щетинина. И музей его... Он чуть не потерял там ноги - прострелили, а потом долго лежал на морозе.
Позже он был послом в Монголии.
Не стану о композиторах. Тут равных двоим немцам на Б нет. Но я люблю и Брамса... Помните этот роман у Франсуазы Саган?
Пожалуй единственный мореплаватель, кого я знаю - Беллинсгаузен. Герой Бородино - Багратион.
Что ни говорите, а есть в этой букве какое-то благородство! Как в серебре... Или в бриллиантах. Их не носила. Разве что подарок мужа - колечко с крошкой. К таким цацкам равнодушна: у меня есть стойкое ощущение, что когда-то в прошлой жизни этих разноцветных камешков имела я воз и маленькую тележку... И наскучили они мне навечно.
Любимые актеры – сначала Бельмондо, Банионис, Бондарчук (и как режиссер), Богатырев, потом Безруков... Из режиссеров - Бергман. Но и Бекмамбетов импонирует чем-то. Наверное из-за фамилии?
А вот еще одна, сжигавшая меня полжизни страсть звалась БАЛЕТ! Я должна была стать балериной, зная об этом с пеленок! Я бредила балетом. Все альбомы мои полнились длинноногими фигурками в пачках, я шила их себе из бумаги и детских простынок с помошью всё понимающей бабули, я делала себе пуанты и просто сходила с ума, глядя на вполне еще живых и умирающих «лебедей»…
Но судьба не дала. Училище, куда отводила меня мама, через год закрыли. Шлагбаум опустили...
Богема - а как же! - тоже влекла одно время. Но быстро приелась - уж слишком одинаковыми делает людей дружба с Бахусом...
Но уже наступало безвременье. Была Москва, опять библиотека - "ленинка". И много борьбы, а значит, боли. И учёбы. И разной бессмыслицы... Появились бутики, однако не стали фаворитами (хоть и на Б), вот «Буквоед» - иное дело. Или букинистический.
А потом мало-помалу душа моя потянулась к… Бумаге. И к Буквам - как к мини-вселенным. Как к объемным иероглифам, несущим смысл мироздания… Всерьёз потянулась, требуя глубоко и пристально вглядываться в их Бездну. Ведь иначе не понять их Божественность… Так же неудержимо растет интерес к буквосочетаниям, что начинаются с «без»: безумный, безстрастный, безгневный, безмерный, безконечный, безтелесный, безпредельный, безначальный, безсмертный…
Энергия этой буквы не сравнима ни с чем по своей силе.
И хотя есть много слов на «Б», которые я не долюбливаю (например, брутальный и бабло), и бесы по-прежнему не дремлют, на столе моем давно прижилась Библия. Библос. Два Б. Но дело, может быть, и не в этой знаменитой книге книг. С некоторых пор со мною всегда главное слово с этой же великолепной буквы. И слава Ему:
АЗ БУКИ ВЕДИ... (ВЕДАЮ), чтобы ГЛАГОЛИТЬ ДОБРО...
Во имя ЖИЗНИ на ЗЕМЛЕ...