"Маленькие окна, низкий потолок, а печь большая, вот и хорошо. В доме печь важна! Окупанты подступили. Страшно. Говорили, что всех в Германию на работу везти будут. На работу, по достоинству и с честью? Это что за слава такая - из избы родной вытряхнуть и в товарняке на сене неизвестно куда кочевать тащить? Нет..., душой чувствовала, не то дело, не доброе..., против воли. Сына в печку спрятала, маленький он был - четыре годика, наказала молчать, даже если кричать буду. Молчал! Гору лука перед заслонкой насыпала, а сама себе, тем же луком, глаза натёрла. Сижу и жду... Пришли, на порог ступили, увидили меня с "проказой" на лице, красной, распухшей и слёзной, испугались и не подступились, ушли. Остальных увезли..., со всех деревень машинами и эшелонами везли, "на заработки", безвозвратно... А на следующий день, наши пришли - радость то какая!"
Лук у бабушки всегда венками на зиму по всем стенам висел... И плакала она, рассказывая мне историю свою, ситцевым платочком глаза вытирая, и смеялась, радуясь: "Лук был и жизнь есть, печка была и сынок вырос, вот и ты есть!"