Гл.3
Туда-обратно, как обещал деду, не получилось сходить к Пантелеичу. По дороге к нему решил вначале заглянуть к родителям на кладбище. Вернее, решение созрело ещё дома, но старикам я умолчал об этом, особенно деда не стал расстраивать, который с утра был сам не свой, даже завтракать отказался. Всё в окно выглядывал: то на лес, то на горы. Он подолгу всматривался в знакомые пейзажи и что-то тихо бормотал себе под нос.
Его я не узнавал, дедово поведение казалось мне странным, но всего больше я не узнавал себя, вот поэтому и возникло желание перебороть это гадливое чувство: то ли страха, то ли ещё чего, не суть важно, только хотелось побыстрей от него избавиться и конечно же убедиться, что ничего не случилось и всё здесь останется по-прежнему, как было раньше, как было всегда.
Специально пошёл на кладбище той тропинкой, которая огибала "Купеческий дворец" - так у нас называют один дом, своим видом и правда напоминающий дворец. Выстроил его богатенький "буратино" родом из Питера, у которого в уме и мысль не проскользнула, чтоб находиться в этих местах постоянно, хоромы служили дачей и то на несколько недель в году, и отведённые эти несколько недель обычно приходились на летний сезон.
Являлись они сюда целой оравой. Кроме семьи, состоящей из трёх человек: хозяина, его жены и их сына, двенадцатилетнего мальчика, наезжала ещё и челядь: охранники, садовники, повара и прочие, которые потом и оставались после отъезда хозяев. Ну ясное дело, за домом же надо приглядывать. Но однажды, во второй год их приезда, случилось несчастье.
В нашей речке утонул сын хозяина и дом сразу перепродали, а кому - не знаем, но в нём теперь кто-то живёт круглый год и скорее всего, тоже прислуга, потому что все цветники всегда ухожены, плодовые деревья подбелены и окультурены, бурьян скошен и убран, в общем, как в "париже-лондоне."
В прошлые годы местные всегда ходили этим путём, он много короче основной дороги, по которой возят покойников, но построился дом и владелец распорядился насадить здесь розы и другие разновидности цветов, огородив такую прелесть маленьким заборчиком.
Забор в некоторых местах перекрывал тропинку, всем своим видом передавая привет от хозяина, мол, отныне не следует здесь появляться, и деревенские всё реже и реже пользовались ранее гостеприимной тропой. Но новый владелец убрал заграждение, а вместо цветника появился какой-то декоративный кустарник и стёжка снова вернулась в эксплуатацию аборигенов, вот и я сейчас по ней иду.
Разглядывание дворца и замысловатых узоров, украшающих две беседки, отвлекало от наболевшего, поэтому и не заметил, как приблизился к погосту. Наверное, дед с бабуней недавно тут были, могилки родителей в должном порядке, вокруг ни соринки, лавочка и стол выкрашены свежей голубой краской. Я присел на лавочку и закурил. Было ещё довольно холодновато, а сегодня тем более и ветер разобрался не на шутку, хоть бы дождя не принёс. Уже хочется солнца и настоящей весны, чтоб всё цвело, пахло, пело и кружилось.
Эх, мама и папа... Как же вы рано нас покинули. Я вас почти не помню, так, что-то далёкое-далёкое в отдельных расплывчатых образах, а воедино я их не могу собрать, уж простите меня за это. Какое-то время в своём детстве мне пришлось называть "мамой" и "папой" дедушку с бабушкой. И за это простите. Не моя в том вина. Очень прошу, помогите раскрыть тайну вашего ухода в мир вечности. Я уверен, дед что-то бережно скрывает за семью печатями и хочется знать, что? Почему ваш сын не имеет право знать об этом?
Обычно я всегда говорил: "У нас всё хорошо", теперь опасаюсь так сказать, потому что совру. Что-то происходит необъяснимое, вернее, ещё ничего не произошло, но такое состояние, как у раненого бизона, я читал, будто он бежит, бежит и норовит выпрыгнуть из собственной шкуры, чтоб спастись от боли. Он думает, что только в бешеной скачке сможет убежать от неё, но судьба распоряжается иначе.
Изменилось всё, даже природа. Даже воздух стал другим, как будто сотканным из множества наэлектризованных частиц, мешающих человеку легко и свободно вздохнуть. Что за напасть, чего мы не знаем? Уже второй день одолевают мысли, что ваша преждевременная таинственная смерть и то, что нынче сильно меня беспокоит, как-то взаимосвязано между собой. Обещаю, что во всём разберусь, если жив буду. Дай Бог.
Находясь на кладбище, я изо всех сил боролся с собой, чтобы не озираться по сторонам, а искус был велик, поэтому пришлось напрячь слух до предела, но ничего кроме ветра, шелестящего в сухой траве, я не слышал. Но постоянно присутствовало ощущение, что за мной кто-то наблюдает, я интуитивно это чувствовал. Также, не оглядываясь, покинул погост и дошёл до дома Пантелеича.
Но потом, войдя к нему во двор и закрывая калитку, всё же окинул взглядом ближайшую гору и показалось, что под нижней лапой раскидистого кедра мелькнула чья-то тень. С удовольствием бы посчитал, что действительно показалось.
Пантелеич видимо узрел гостя в окно, потому как выскочил встречать меня на порог. Бледноват немного, но счастливая улыбка всё скрашивала.
- О, Семён Алексеевич, рад-рад! Спасибо, что навестил. А ты в гости или насовсем?
- Здравствуйте, Пантелеич! К вам - в гости.
- Понял. Лишних вопросов не задаю.
Владимир Пантелеевич - наш участковый: был и есть. "Был" - потому что давненько пребывает на пенсии, "есть" - пребывая на пенсии, продолжает заниматься своей профессиональной деятельностью. У нас он не один такой, работающий в пенсионном возрасте. И Анна Александровна, в простонародье - Нюрка, тоже бывшая и настоящая фельдшерица, и Валька продавщица сюда же.
Правда, Валентина Игоревна ещё не на пенсии, но благодаря ей в деревне есть торговая точка. С десяток лет назад, а может чуть меньше, тогда ещё государственный магазин стал нерентабельным. Народу в деревне проживало раз-два и обчёлся и товары покупать было некому, они, большей частью, портились и просрочивались, что совсем не говорило о какой-то выгоде, плюс затраты на перевоз и погрузку, поэтому вердикт о закрытии магазина не заставил себя ждать.
Но Валька отстояла, она выкупила его у государства, завезла свои товары и потихоньку продолжает торговать. Постоянно она не сидит там, а чего зря время терять? Покупателей не густо и кому что надо, те идут прямиком к ней домой, тогда Валька отмыкает все замки и обслуживает всех желающих. Имеется уважительная причина, по которой продавщица физически не может находиться на рабочем месте - Валька ещё и почтальоном подрабатывает.
У нас почта, милиция и магазин, всё в одном здании. Ну, "здание" может и громко сказано, если точнее, то это деревянный одноэтажный дом, поделённый на три части, а уже каждая часть на отдельные комнатки. Вот два таких отсека и занимает Валентина Игоревна, почту и магазин, которые составляют крайние комнаты, а золотая середина - вотчина Пантелеича, местного участкового на пенсии и просто хорошего человека, к которому я сейчас пришёл в гости и взаимно очень рад его видеть.
- Как, Пантелеевич, драгоценное здоровьице, не подводит?
- О, да ты, вижу просвещён, либо, Нюрка постаралась? От бабы... И зачем носить длинные волосы, коли ум короткий. Знаю, что они у нас самые лучшие, но и языки у них самые острые. Сёма, да обыкновенная простуда и боле ничего, а они уже хоронить меня собрались. Ну как такое? А я под колонкой куртку стирал, ну вот значит, выбежал налегке, думал скоро управлюсь, а когда разглядел - на куртке пятен масляных видимо-невидимо, так потому и пришлось задержаться на улице. Оно, Сёмка, раньше бывало, по снегу босиком ходил и хоть бы тебе что, а сейчас иммунитет не тот, старость одним словом. Ну да ладно, моя персона не стоит, чтоб заострять на ней внимание, а ты б чи намекнул, какие планы на жизнь?
- Не поеду я, Пантелеич, обратно. Не хочу.
- Понятно. Не городские мы, верно, Семён?
- Верно, Пантелеич, никак не городские.
- Ну а что дальше собираешься делать?
- Трудиться. Сашка с Мишкой прибудут с лесопилки, хочу с ними переговорить.
- Это хорошо, приветствую такой настрой! Молодёжь должна работать, даже когда нету работы. А вот насчёт братьев у тебя заблуждения. Не на лесопилке они, мотанули в райцентр.
- А бабуня сказала, что у них занятость по самое горло.
- Ага, это они бабуне твоей так сказали. Ну что ты, братов не знаешь, или мне рассказывать? У них же завсегда загул, после большой получки. Ну это не страшно, лишь бы трудились, а деньги они честно зарабатывают, молодцы. Ничего, Сёмка, дня через три возвернутся и ты обсудишь с ними интересующую тебя тему. Ты вот чего, извини, что на чай не приглашаю, тут как раз по делам надумал, да и тебе уже пора, на улице вечереет и не хочу переживать, добрался ли ты до дому? Дела у нас, Сёмка, неважные образовались, дед ничего не говорил?
- Да так, про волка какого-то, мимоходом. Вроде выл в день-деньской. А что?
- Семён, не буду юлить, а скажу, как на душу легло и перемололо моим много-годовым опытом. Я сегодня с райцентром по рации вёл беседу, так вот они сообщили, что в районе Колодца Ведьмы немного тряхнуло, то есть, имело место быть землетрясение. А это плохо, Сёмка, очень плохо.
- Чем же плохо, до нас-то не дошло. Люди не пострадали, дома целы, так чего бояться?
- Гиблое это место, Сёмка, Колодец Ведьмы. Времени нету поведать о всех случаях, которые я переслышал за свою жизнь, но одно скажу - после земельных толчков всё зверьё убежало с тех краёв и подозреваю, что волков у нас в тайге по пять особей на квадратный метр, а подобные факты не сулят ничего хорошего.
- Да ладно, Пантелеич, может напрасно мы так серьёзно всё воспринимаем? Ну побродят тут волки и назад уйдут в насиженные угодья, ведь было уже. Помнишь, кабанов как-то навалило, все огороды перерыли, а потом ушли и их давно забыли.
- Э, нет, Семушка, нынче другая стратегия. Кабаны, то наши приходили и кроме бытовых проблем от них ничего не произошло. А зверьё, которое является из Ведьминого Колодца - то не животные, а чисто демоны, они терзают и пожирают на своём пути всё живое и оставляют после себя только смерть и обглоданные кости. Понимаешь, о чём я? Попрошу со всей ответственностью отнестись к данной природной катаклизме.
Мы, Семён, многое чего не знаем в этой жизни. Да и душу мою выворачивает наизнанку, вот уже третий день, а такое, за семьдесят с хвостом, случалось единицы, могу даже на пальцах перечесть, а это значит более, чем серьёзно. Сейчас намереваюсь по дворам пройти, чтобы на улицу вечером не выходили и чтоб домашнюю животину пристроили и припрятали, а то мало ли, что ночью? Ты, Семён, иди, уже скоро стемнеет, а я за ружьём вернусь.