Я, ИРЕН И ЗОМБИ-АПОКАЛИПСИС.
Никогда не забуду тот вечер.
Мы с Ирен решили хорошо отдохнуть — сходить в театр. Уж не помню что там было, какая-то оперетта. То поют, то говорят — в общем, культура. Ирен оделась в белое, такая была красивая, а меня заставила надеть модный костюм-двойку. Не люблю я такое, но чего не сделаешь ради любимой! Мы сделали пару фотографий у входа в театр — я и она, почти в обнимку, смотрим в объектив Полароида, и счастливо улыбаемся. Мы сделали два почти идентичных снимка — я спрятал свой в карман рубашки, а Ирен положила свой в сумочку. Все-ж таки память...
До этого мы покатались по каналу на гондолах — не самое удобное в мире занятие! — того и гляди, упадешь в воду, но Ирен понравилось, она смеялась и болтала без умолку.
А уж в театре началось черти что. На середине спектакля я не утерпел и убежал в туалет чуть ли не по ногам соседей (почти все мужчины были в таких же костюмах, как у меня, словно на подбор). Облегчившись, я вышел из туалета и запутался — не понял куда идти. Звуки сцены раздавались справа от меня, там же находились гримерные, в подвальном помещении. А мне надо было налево, в зрительный зал, но какая из двух дверей вела куда надо? Я, на бегу до сортира, не заметил, из какой выбежал. Покуда я думал, откуда-то послышался странный звук — какое-то мычание, то ли рычание... я сначала подумал, что это собака, или теленок — хотя откуда там быть коровам, в театре-то? Потом я понял, что звук доносился из гримерок. Не иначе как голос разрабатывают эти певцы, или как их там, оперные актеры. И я прошел по дальнему от меня левому коридору — и конечно, ошибся — путь вел в партер. Плюнув, я вышел обратно в холл и намеревался пройти в другую дверь, как снова услышал странный рев. Черт пойми что! Холл был совершенно пуст, я даже немного испугался и кинулся к двери. Войдя, я, конечно же, попал в зрительный зал, и, посекундно извиняясь, вернулся к Ирен, которая недовольно взглянула на меня.
— Где ты шлялся? Я думала, ты там пропал, — прошептала она.
— Там заблудиться можно! Плюс странный звук какой-то услышал.
— Звук?
— Ну, как будто рычал кто-то.
— Господи, собака чья-то из актеров, наверное.
— Да я сомнева...
Тут на нас зашикали. Ирен густо покраснела и отвернулась от меня, уставившись на сцену. И было на что взглянуть.
...Сначала я подумал, что актриса была пьяной. Она вышла на сцену на шатающихся ногах, с глазами, глядящими в пустоту. На груди ее, под платьем, разливалась какая-то красная жидкость. Я сначала подумал что это кровь... но через секунду окончательно убедился, что это и была кровь. Она была ранена! Я похолодел.
— Позовите врача!!! — крикнул кто-то из зала. — Девушка ранена!!!
Тут народ запаниковал и бросился из зала. Наверняка, если актриску ранили, то где-то находится и убивец с пистолетом. Народ еще не успел выбежать, как девица на сцене зарычала странным голосом — тем самым, похожим на лай или мычание, и, шатаясь, почти подбежала к одеревеневшему от ужаса коллеге на сцене, одетому в костюм Ричарда Третьего, и зубами впилась ему в шею. Поднялся страшный крик и началась такая страшная давка с криком, что в этой суете я потерял Ирен. Вроде бы она была рядом со мной — и вот ее не было рядом! Когда она убежала? И куда...
Покуда зрители сносили двери, в панике затаптывая друг друга, визжа и крича, актеры принялись разнимать рычащую актрису и несчастного "ричарда третьего". Один из актеров схватил девицу за ноги и попытался оторвать от несчастного, но внезапно туловище актрисы разорвалось пополам и с треском отделилось от верхней части! Вся сцена с громких хлюпаньем заляпалась кровью и кишками, разлетевшимися в стороны. Актер, ненароком оторвавший ноги, упал без сознания, а виновница несчастья, будучи разорванной, все еще доедала "ричарда", как будто ничего не произошло.
— Зомби! Это зомби!!! — закричали актеры и с дикими криками метнулись со сцены кто куда, некоторые спрыгивали со сцены в зал и драпали вместо с толпой. Я же стоял как вкопанный, не в силах сдвинуться с места. На пустой сцене то, что осталось от актрисы, ее верхняя часть туловища с головой, отползло от "ричарда третьего" и начало переползать к другой жертве — тому самому, кто ее разорвал напополам. Я, поняв, что случится непоправимое, метнулся к сцене.
— Очнитесь, мистер!!! — закричал я. — Очнитесь, она же вас сожрет!!!
Это отвлекло внимание мертвячки, и она уставилась на меня, и снова зарычала. Я, переборов страх — чего там бояться, собственно? еле ползающего полутрупа? — по ступенькам сбоку забежал на сцену и схватил за ноги лежащего актера. Нежить, рыча, двинулась по направлению к нам.
— Ох и тяжел ты, мистер!! — кряхтел я, пытаясь оттащить тело актера со сцены. Тут я снова похолодел — упавший "Ричард Третий" медленно вставал с пола, и по шее его растекалась кровь. Он, в свою очередь, издал рык-мычание, подобный тому, что я слышал от девицы-зомби, и двинулся на меня. Я кинулся было прочь, бросив бессознательного, но тут ощутил на своем ботинке какую-то тяжесть — это огрызок актрисы подползал ко мне, и старался ухватить за брючину.
— Твою мать!!! — закричал я не своим голосом и изо всех сил, инстинктивно, пнул ботинком прямо в голову мертвячки. Голова с треском оторвалась и покатилась по сцене, а ледяная рука застыла. Больше признаков жизни останки не подавали, а я, не разбирая дороги, побежал из пустого зала прочь. Последнее что я услышал, было довольное чавкающее рычание "Ричарда Третьего".
Я выбежал на стоянку — людей не было, лишь вдали слышался рокот моторов последних уезжающих автомобилей.
— Полиция!!! — закричал я.
Где эти копы, когда они так нужны?!
— Иреееен!!! — снова закричал я, и тут паника другого рода овладела мной. Я стоял посреди улицы в окровавленном костюме, совсем один, а где была Ирен, я и понятия не имел. Наверное, ее увез один из посетителей театра... что ж, если так, то мы встретимся дома.
Тут я заслышал за спиной рев зомби — очевидно, актеры перекусали друг друга... я обернулся и увидел, как двери театра неторопливо открываются, и из них выходят на подкашивающихся ногах десятки зомби-актеров в разных костюмах викторианской эпохи. Тут я дал такого стрекача, что сам себе удивился — перебежал по мосту через тот самый канал, где мы с Ирен плавали на гондоле, пересек аллею с лавочками и побежал по направлению к площади. Медленные, неповоротливые зомби потеряли меня из виду довольно скоро, а я драпал, как чемпион по бегу, сам поражаясь своей прыти.
Конечно, как вы уже могли догадаться, весь город был охвачен полчищами живых трупов. Я в ужасе бежал напропалую от собственного дома, из окон которого вырывался огонь пожаров, а из дверей лезли полуразложившиеся соседи. Они и при жизни-то были упырями, а сейчас... Меня, полубезумного, подобрали какие-то люди, мчащиеся на грузовике — оставшиеся людьми военные разъезжали по городу, вылавливая из моря трупов оставшихся живых. Уже в их лагере на отшибе города мне объяснили, что покуда я шастал по театрам, зловещий вирус разлетелся по городу... Ирен они тоже не видели — к моему величайшему сожалению. Я понимал, что она, скорее всего, погибла.
... Мы со Стивом и Энтони работали в отделе боевых пожарных сил. Дома в погибающем Сканк-сити вспыхивали, как спички, и нам приходилось их тушить по долгу службы. Однако зомби огонь не пугал — они, обгорая чуть ли не до костей, по прежнему шлялись по улицам и нападали на людей, при этом разнося очаги пожара по всему городу. Обычным случаем было такое — зомби, видимо, загоревшийся от родной газовой плиты, вышел из дома за убегающим гражданином, и зашел в жилое здание, где подпалил горящими штанами что-нибудь — мало ли в домах ковров!... На шум и треск пожара сбегались другие зомби из окрестных районов — эти тупые твари реагируют на шум и гам — и горящие дома кишели еще и живыми мертвяками.
Стив был старик-ветеран, Энтони был молодым и преуспевающим по службе специалистом, а я был новичком. В другое время меня бы на пушечный выстрел не подпустили ни к пожарке, ни к оружию, но поскольку живых в городе оставалось крайне мало, меня взяли по необходимости. В первый же день меня кинули убивать зомби в коридорах госучреждения, а пистолет я забыл снять с предохранителя — я вообще стрелял до этого раз в жизни, причем за день до этого, по бутылкам и тыквам — Стив и Энтони заставили.
В результате я запаниковал и стал размахивать мачете, который захватил с собой (хорошо еще, что зомби были настолько тупы, что не применяли оружие). Еле отбился, да чуть сам себе ногу не отрубил. С тех пор я зарекся пользоваться холодным оружием в тесных помещениях. С другой стороны, от револьвера закладывает уши начисто, так недолго и оглохнуть... впрочем, все это такие мелочи перед угрозой непосредственного уничтожения!
... В этот раз мы тушили школу, где зомби кишели, наевшись мяса забившихся туда беженцев — в перестрелке живые задели газовые баллоны и взлетели на воздух вместе с пятым этажом. Идиоты даже не подумали забаррикадировать вход на лестницу, оставив закрытыми лишь центральные двери. Ну, толпа зомби эти двери и выломала, и спокойно поднялась наверх, пожрав всех живых. Теперь горящие трупы ходили туда-сюда, разнося пламя по всему зданию. Когда мы туда прибыли, полыхало все, что только можно, пламя из окон под порывами ветра почти обжигало нам лицо. Покуда Энтони работал с брандспойтом, я таскал из подвала мешки с песком. Утомился страшно, но этими мешками мы со Стивом забаррикадировали ступени и двери, дабы пожар не переметнулся на сухую траву у входа — огонь спускался с вершины здания вниз, и слава богу, не успел поглотить все близлежащие районы.
Однако от зомби, шастающих по этажам, надо было избавляться. Парочка из них выпала из окон, и этих мы простенько расстреляли, но не все, к сожалению, последовали их примеру, и мыкались по мокрым от пены коридорам, ревя и мыча что-то на своем мертвом языке...
Меня послали в правое крыло, а Стив с Энтони взяли на себя самое сложное — верхние этажи.
— Не бойся, — сказал Стив. — Эти в ответ не стреляют, это тебе не Вьетнам. Вот там, помню, пули из каждого куста летели — глазом моргнуть не успеешь, как ни глаза, ни головы! Сколько друзей схоронил...
— Хорошо, что схоронил, — буркнул Энтони. — А то бы сейчас гонялись за тобой.
Они пошли на свое задание, а мне достался один коридор, самый простой. Однако и там я чуть не превратился в зомби.
Единственный вход после потушенного пожара был на третьем этаже, куда я добрался по развалинам — школу засыпало обломками верхних этажей и крыши. Ох и натерпелся я страху — зомби перли из каждого класса, из каждого кабинета! Я и так школу не особо любил, будучи мальчонкой, а сейчас я ее и вовсе возненавидел. То за мной гнались реднеки с целью отнять деньги на обед, то теперь зомби со своими гнилыми пастями топали за мной, чтобы сделать меня уже своим обедом! Слава богу, верный пистолет и десяток обойм у меня при себе, а стрелять в еле плетущихся оживших трупов много ума не надо даже для зеленого новичка. Пару раз эти твари меня чуть не зацепили, но я — к стыду своему (или к счастью) — вывалился в окно и покатился по строительному мусору на самый низ. Когда я поднялся, потирая ушибленные бока, тупые мертвяки последовали за мной, однако их гнилые конечности не выдерживали и они скатывались прямо ко мне под ноги. А уж лежачий зомби это легкая добыча. Десятка два безмозглых трупаков я перестрелял, давясь от смеха — причем на некоторых я даже практиковался: давал им кое-как подняться и прицельно стрелял в упор с расстояния в пять шагов. Некоторым я попал даже в голову. Навострился, в общем, правда, ребра побаливали после падения. Однако все это ерунда — хорошо, что вовсе живым выбрался из этой чертовой школы. Когда подошли потные Стив и Энтони, они пооткрывали рты — я стоял у кучи мертвых зомби, картинно сдувая дым с дула пистолета.
— Это ты их всех уложил?! — спросил Стив, не веря своим глазам.
— А кто ж еще, — отвечал я, пряча пистолет в кобуру. — Живых, кроме нас, тут нет.
— Да тут их десятка два! — посчитал Энтони. — Как тебе удалось? Ты неделю назад вообще стрелять не умел, и бегал как бегемот, вперевалочку.
— Жизнь быстро учит, — с напускной скромностью ответил я.
— Чудеса, да и только, — сказал Стив. — Мы еле оттуда выбрались живыми — их там полсотни! А ты их пачками пострелял.
В общем, хорошо погуляли, так сказать.
В часы отдыха я слушал радио - со сплошь неутешительными новостями, читал книжки из местной библиотеки и вспоминал свое радостное прошлое, к которому более не было возврата.
... Я сохранил ту самую фотографию, что мы с Ирен сделали в театре — все-таки настоящий Полароид, сейчас уже забытый, ничто не заменит! это вам не снимочки на модных современных телефонах. Я часто доставал эту фотографию и любовался — как же хороша была та жизнь, никаких живых трупов, никакой смерти на каждом углу... я и Ирен, и жизнь прекрасна, и мы оба улыбаемся, и мы оба счастливы....
Труднее всего давались женщины. Не в том смысле, что их было труднее убить физически... просто когда перед тобой целый отряд оживших, едва начавших разлагаться черлидерш, волей-неволей становится до боли жалко сносить их головы с их красивых тел.
— Ты не заглядывайся на мертвячек, — усмехнулся Стив. — Один даже умудрился такую трахнуть.
— Неужели? И как? — удивился я.
— Сгнил заживо, что, — ответил Стив, чуть не смеясь, — начиная со своего маленького Вуди!
— Некрофилу — некрофилья смерть! — сказал Энтони. — Трахать гниль — это хуже, чем алкашку из Апачи Джанкшен.
— Фу! — воскликнул Стив. — Ты как скажешь.
— Это ты начал про гнилые перцы, старик, — усмехнулся Энтони, разряжая содержимое обоймы в очередную ревущую девицу с налитыми протухшей кровью глазами.
— Жалко, что живых-то баб мало, — отозвался я.
— Что есть, то есть, — проворчал Энтони.
— Эх, молодежь, вам лишь бы бабы! — сказал Стив.
Но я соврал, сказав, что труднее всего убивать женщин. Пусть и мертвых. Труднее всего убивать детей. Это очень тяжело давалось Стиву, который и так остался один. У нас с Энтони детей не было, но даже нам было жаль отстреливать охваченный вирусом детский сад...... детишки, часто в огне, выбегали с детским ревом на устах и кидались на нас, как будто хотели отнять у нас школьные завтраки. Очень жаль, что не было иного, гуманного способа уничтожать этих, пусть и чудовищно жестоких, мертвых, но все-таки детей — нам приходилось стрелять им в головы, и детские черепа взрывались, как тыквы на стрельбище.
Но в целом такая жизнь начинала мне нравиться, я словно бы оказался на Диком Западе — стрельба, дым от пороха, дым от сигар Стива, которых тот таскал целыми ящиками... осталось нацепить широкополые шляпы и ковбойские штаны. С другой стороны, убивая женщин и детей, пусть и зомби, я чувствовал себя маньяком-убийцей, пришедшим в класс с оружием. Впрочем, подобные мысли со временем, конечно, проходили. Человек ко всему привыкает. Все же, как и говорил Стив, это был далеко не Вьетнам — не свистели пули из каждого куста, не было вражеских снайперов — просто методичная зачистка территорий от нечисти, некая даже "охота"...
Весьма жарко нам троим пришлось на стадионе. Зомби-бегуны — это самое страшное, что я видел за последнее время. Если обычные мертвяки ходили пошатываясь, вперевалочку, то эти так же вперевалочку и шатаясь, бегали. Пришлось попотеть, когда на нас кинулась целая футбольная команда в грязной форме, с щитками, но хорошо хоть без шлемов.
— Ишь, громилы, шлемы уже сняли, пастями щелкают, жрать хотят! — прокричал Стив, с вышки уложив из снайперской винтовки одного из них. — Не приближайтесь к ним, а то задавят!
И то верно — от таких громил не спасешься даже от мертвых, если попадешься им в лапы. Мы с Энтони отстреливали несущихся на нас "футболистов", которые поиграли бы наши головами в мяч, если бы у них хватило на это мертвых мозгов — и ноги у нас, признаюсь, дрожали. Патрон за патроном, выстрел за выстрелом мы всаживали в них, а они все не падали. Такие туши! Весом под 300 фунтов, таких можно было остановить только выстрелом из дробовика, но для этого надо было стрелять почти вплотную... помогал нам только меткий Стив, каждые секунд десять отстреливая по одному, ну и тот факт, что при их габаритах попасть им в голову было чуть проще. Когда мы отстрелили большинство из них, и осталось не более пяти мертвяков, несущихся на нас, то было поздно стрелять..... Надо было драпать! — мы даже ощущали, как трясется земля под их лапищами, слышали, как громыхали на них щитки.
— Бежим! — закричал Энтони. — Мы не успеем!
Я опустил ствол и ринулся к вышке, на верху которой устроился Стив. Он уже кричал нам — скорее, парни, скорее! Энтони пытался на бегу отстреливаться, но лишь три раза промахнулся.
— Полегче! — пропыхтел я, задыхаясь от бега, — еще меня пристрелишь!
— Заткнись и беги!
Я первый добежал до вышки и полез по длиннющей лестнице вверх. Я ужасно боялся высоты, но выбора не было. Я хватался за каждую перекладину чуть ли не мертвой хваткой, и старался не смотреть вниз.
— Лезь быстрее, черт тебя подери! — воскликнул Энтони, уже взобравшийся вслед за мной. — Они уже близко!
И правда — я уже слышал, как они ревут под нами своими дохлыми зловонными пастями. Чудом я успел залезть в люк, открытый Стивом, потом за мной взобрался Энтони, мокрый от пота. Стив захлопнул люк.
Мы тяжело дышали, буквально упав на деревянный пол.
— Ну что, целы?
— Целы, — ответил Энтони, прислоняясь к стене. — Я только обойму выронил на бегу. Патронов нет.
— У меня последняя была, — отозвался я, утирая пот.
— Хреново дела обстоят, — сказал Стив. — У меня только четыре патрона, и то, отсюда ими не достать этих тварей.
Потом он опустился на колено, приоткрыл люк и посмотрел вниз.
— Ты смотри, черти, так и нюхают! Хорошо еще лазать не умеют.
— Да пусть бы лезли, мы бы их по одному здесь сняли, каждому пулю в лоб, и дело с концом.
Тут Стива осенило. Он снял снайперку с окна и кое-как пристроил ее в приоткрытый люк.
Бам! Бам! Мы заткнули уши.
— Двоих уложил! Еще трое!
— Надеюсь у них нет запасных? — спросил я.
— Да если бы были, все были б тут до единого, — отозвался Энтони.
Бам! Бам!
— Черт! Патроны кончились, один урод остался.
— Один? — спросил Энтони и подполз к люку.
— Что смотришь, тварь дохлая? — спросил он у рычащего внизу мертвяка. — Лазить научись, пень трухлявый! — и он плюнул на "футболиста". Тот не обратил внимания.
— Давайте подождем когда он уйдет, — предложил я.
— Эти твари могут целыми днями стоять на одном месте, если не почуют еду в другом месте, — ответил Стив, вытаскивая ружье из люка. — Ну, или пока не сгниют окончательно.
— Кстати, насчет еды, — сказал Энтони. — Мне бы пожрать.
— А мне попить.
— Ну что вы как дети малые? — поддразнил Стив. — "Кушать хотим, пить хотим". Вот в рюкзаке мешок бургеров и вода. Только полегче, не налегайте — туалета тут нет.
— По маленьком можно в люк сходить, — предложил я. — Да и по большому можно пристроиться.
Энтони засмеялся.
— То-то нашему дохлому другу понравится этот золотой дождь!
— Да они сами хуже дерьма пахнут.
— Вашу ж мать, мы собираемся жрать, а вы про дерьмо зарядили! — возмутился Стив. — Садитесь ужинать, бойцы фекального фронта, черт вас дери.
Мы ели бургеры с засохшими котлетами.
— Хорошо, что вся эта жратва полна химии — сохраняется и не гниет, — сказал Энтони.
— И то верно. Жрать неприятно, но все же еда. А все эти натуральные продукты давно бы пропали, — ответил я.
Мы ужинали, радуясь, что сами не стали ужином. Никогда еще мерзкие бургеры не казались мне такими вкусными!
Стив, сидевший у окна, спросил:
— А ты кем был до нашествия мертвяков?
Обращался он ко мне, Энтони он знал давно.
— Бумажки в офисе подписывал да бланки заполнял.
— Небось хочется к родному столу?
— Нет, не хочется.
— Не хочется?
— Да скучища. Лучше помереть чем так жить. Вот перебьем всех зомби, на работу не вернусь.
— Война меняет людей, — сказал Стив. — Я тоже до Вьетнама в университет ходил. А как с войны пришел, бросил все, ушел работать.
Энтони, вполуха нас слушавший, приоткрыл люк и посмотрел вниз.
— Этот все еще там.
— Да черт с ним.
Энтони протянул руку в люк и бросил кусок бургера мертвяку. Тот замычал, зарычал, но поднял кое-как бургер и принялся его есть.
— Смотрите, жрет!
— Упасть не встать, — сказал Стив.
— Я его приручу, — огорошил нас Энтони.
— С ума сошел? — переполошился я. — Этим доверять нельзя, они ж бешеные.
— Поживем увидим, — сказал Энтони и бросил еще кусочек.
Так же мыча-рыча, зомби поднял кусок и съел. Потом, подняв голову, посмотрел на нас, вверх.
— Я ему кличку дам, — решил Энтони. — Назову его Батманч. Имя — Бад, фамилия — Манч.
Мы засмеялись в голос.
— Батманч, на! — сказал Энтони и кинул ему свой последний кусочек. Мертвяк поднял его с земли и съел, после чего снова уставился наверх.
— Ты такую махину не прокормишь, — сказал Стив. — Он при жизни цыпленка за раз мог уговорить, смотри какой жлоб.
Мы закрыли люк и принялись обсуждать всякое, обычный мужской разговор. Через полчаса мы услышали непонятное скуление внизу.
— Что за черт? — спросил я.
Энтони открыл дверь. Здоровяк-мертвяк все стоял под лестницей и смотрел на нас голодными глазами. И скулил.
— Ты смотри, что твой пес! — удивился Стив.
— Кинь ему еще кусочек, — сказал я.
— Да он меня разорит, черт возьми, у нас и так еды нет.
— А нам все равно отсюда надо выбираться, — сказал Стив. — Кинь ему еще, нам все равно утром надо как-то уходить. Не будем же мы тут сидеть и гадить в окошко, как птички.
— Да у меня запор от этой сухомятки, — проворчал я.
Энтони, как всегда, не обращая внимания, скинул Батманчу кусочек. Тот слопал и снова уставился наверх. Так мы кормили его еще полчаса, пока он не успокоился. Потом улеглись и уснули мертвым сном.
Наутро я проснулся от рычания зомби и увидел заспанными глазами, что Стива и Энтони в кабинке нет, а люк открыт. В ужасе я вскочил и глянул в люк. Оба моих друга были внизу и... тренировали рычащего Батманча приносить бургер, кидая его вдаль. Я ошалел.
— Вы с ума посходили? Я думал, вы шутите! — крикнул я им.
— А, проснулся, соня? — сказал Стив. — Спускайся, у нас тут весело.
— Это ж мертвяк, мало что у него на уме!
— Да знаем мы, что у него на уме. Жрать и все. За еду что хочешь сделает! — сказал Энтони.
Я слез, и тут как раз, ковыляя, вернулся Батманч, доедая котлету. Завидев меня, он пошел в мою сторону, рыча от голода, но Стив двинул его прикладом винтовки в затылок.
— Стоять, сукино отродье! — прикрикнул он. — Это свой, у него есть еда.
Он передал мне бургер.
— На, кинь ему, пусть принесет.
Я замахнулся и швырнул булку с котлетой подальше от себя. Батманч развернулся и затопал за едой.
— Ну вы даете, ребята. Я думал, этих тварей переучить невозможно.
— Выходит, можно, — сказал Энтони, почесывая в затылке.
Он явно что-то замышлял.
Светило солнце, дул легкий ветерок.
Пока я стоял на страже, осматривая окрестности в бинокль, друзья тренировали мертвяка.
— Сидеть! Сидеть я сказал! — слышались голоса.
— Фас! Взять! — продолжался урок.
Они запихали дохлым мертвякам (каламбур, однако!) котлету в рот и натравили на них Батманча. Тот, недолго думая, разворотил пасть бывшему коллеге по команде (благо тех валялись кругом, как мешков с маисом по осени) и достал оттуда котлету, после чего немедленно ее сожрал.
— Мерзость какая! — сказал я.
— Не без того, — отозвался Стив. — Но каковы результаты!
Они сделали из длинной цепи подобие ошейника и повели мертвяка на прогулку. К вечеру послушный Батманч научился хватать за ноги мертвяков и утаскивать их куда подальше.
— Экий голем! — радовался Стив, наблюдая, как Энтони управляет работящим зомби. — Прямо как у моего прадеда на плантации пахали черномазые!
— Так и этот, вон, черномазый, — сказал Энтони, привязывая цепь с Батманчем к дереву. — Пусть поработает, стервец.
Через день Батманч стал послушным псом, и все, что от нас требовалось, это подкармливать его бургерами. Когда они подошли к концу, мы решили пойти за свежей едой. Несмотря на мои протесты, Батманча Энтони взял с собой.
— Он нам пригодится! Проверим его в бою.
— Ты что, — возмутился я. — Если он завидит своих, он еще на нас кинется!
— С чего ты взял? Хотя есть только один способ это проверить.
Для предосторожности я шел сзади мертвяка с дробовиком. Мы шли по раскаленной мостовой — торговые центры были далеко, и вот уже час мы маршировали.
— Давайте-как быстрее, Бадди уже проголодался, — сказал Энтони.
— Бадди? Ты уже его уменьшительно кличешь? — спросил Стив.
— А как же, он ручной уже.
— Ручной, как же, — проворчал я. — Вот не найдем ему еды, нас и пожрет.
— Не пожрет! Но надо, все же, торопиться.
Однако без засады не обошлось — как я и боялся, у супермаркета, сплошь черного от пожара, бродила целая куча живых трупов. Мы завидели их издалека и не стали подходить ближе.
— Мы их столько не завалим, их же тут полсотни. А нас трое, — прикинул я.
Но Энтони уже принял решение — он повел Батманча вперед. Батманч зарычал — видимо, почуял запах еды из кулинарного отдела — так приучили мы его к человеческой еде. На этот рев зомби, бродящие по магазину, среагировали немедленно, и потопали к нам.
— Ты что творишь! Бежим пока живы! — сказал я.
— Не торопись, — сказал Стив. — Он знает, что делает.
— Батманч! — боевым голосом закричал Энтони. — А ну фас!!!
С диким ревом кинулся наш мертвяк в толпу зомби. Те, не понимая что к чему, пытались его обойти, не принимая его за пищу, как, например, нас, а он с тем же ревом старательно разрывал им пасти, упорно ища в них бургеры. Не найдя их, он оставлял бездыханного зомби (если они вообще дышали) и разочаровано воя, бросался на второго. Те не оказывали никакого сопротивления! В результате до нас добралось пять-шесть живых трупов, которых мы с легкостью уложили выстрелами в голову.
— Ай да Батманч!!! — восклицал Стив. — Ай да сукин сын!
Энтони довольно улыбался.
— Это мой ученик! — с гордостью отвечал он, передергивая затвор дробовика.
— Ну ты даешь, мертвячий тренер, — смеялся Стив.
Батманч вернулся к нам, издавая непонимающие звуки.
— Не понял, бедный, почему еды не оказалось, — смекнул я.
— Сейчас мы ему найдем! — сказал Энтони.
В глубине супермаркета, отстрелив парочку бывших работников кухни, мы нашли склад сырого мяса. Есть забродившее месиво мы не стали, однако Батманч набросился на эту еду с бешенством.
Покуда он жрал все, что там было, обгладывая даже висящие туши не первой свежести, мы уединились в уютном кафе у входа в супермаркет. На кухне оказалось полно еды и питья, и мы отобедали как короли.
— Нажрали по сотке баксов на человека! — сказал Стив, потирая и без того не юношеский пивной живот.
— Это мы по сотке, а ты на сто пятьдесят потянешь.
— А я и старше вас, мне можно.
Тут за стеклянной дверью мы увидели Батманча, который скулил за дверью и просился внутрь.
— Не пускай его сюда, — сказал Стив.
— Почему? — удивился я.
— Он воняет как помойная куча, — объяснил Энтони. — Он жрал сырое мясо с глистами и гнилью, представляешь как от него несет?
Меня аж перекосило от отвращения.
Батманч продолжал скулить. Энтони тяжело вздохнул и вышел на улицу. Видно было, как он поморщился от тяжелого дыхания своего питомца, и как тот потом улегся у его ног, видно, по команде "лежать".
— Нам рано или поздно придется от него избавиться, — сказал Стив.
— От Энтони? — ляпнул я.
Стив посмотрел на меня круглыми глазами.
— Ей богу, ты дурак, — в сердцах сказал он. — От мертвяка, конечно.
— Почему?
— Да неужто ты не понимаешь — он же рано или поздно разложится. Смотри какая жара на улице. Да и посмотри на него — уже чернеет от гнили.
И правда, Батманч был изрядно попорчен.
Вошел Энтони.
— Недолго Батманчу осталось, уже начал вонять, и гнить.
— А мы как раз об этом говорили.
Мы посидели молча.
— Надо его перед гибелью использовать.
— Верно. Пустим в бой.
— А он пойдет, ведь он по команде "фас" не нашел бургеров?
— Пойдет. Я его сегодня еще натаскаю.
И Энтони занялся грязной работой — нахватал котлет и позапихивал их в пасти мертвякам, после чего обходил этот труподром с Батманчем на поводке, и послушный монстр копошился в пастях у уже убитых, радостно доставая котлеты и пожирая их. Потом мы набрали еды, уселись в большой фургон, а нашего зомби посадили в багажник — и только и слышали его рычание, покуда ехали по щебню и развалинам к месту назначения. Этим самым местом была оружейная в ДиСиАрмори. По пути мы отстреливали из окон неповоротливых прохожих нежитей, а я все думал, попивая натасканую из супермаркета колу — где же моя Ирен? Не видел я ее с тех пор, как потерял ее в толпе. Не видел я ее ни в толпе мертвяков, ни среди немногих уцелевших, ни среди уничтоженных охотниками трупов. Как будто она пропала без вести, исчезла... а ведь я исколесил весь район.
Я передал ружье Энтони, высунувшемуся из окна для отстрела, и сел поближе к Стиву.
— Все думаешь, жива она, или нет? — участливо спросил Стив, заметив в моих руках ее фотографию.
— Да... что ж мне еще остается... только думать.
— Печально, — вздохнул Стив, объезжая трупы по дороге.
— Печально... да и надежды уже нет.
— Не думай так. Может она жива, и где-нибудь с ополченцами.
— Да мы были почти на всех заставах, там ее нету.
— Почти. В Ди Си мы еще не были.
— Ну может быть... хотя что Ирен делать в Ди Си?
— А тебе что? — резонно заметил Стив.
Маленькая надежда всколыхнулась во мне. А вдруг...
— Вот сначала наберем оружия в Ди Си, а потом поищем твою мисс.
— А ты уверен, что там оружие не растаскали повстанцы?
— Не уверен. Но в любом случае, там можно пересидеть любую жару, плюс у них своя вода из скважины. Даже без оружия и людей мы там просидим изрядно, по прибытия армии из Нью-Йорка.
— Если там так хорошо, почему там не сидят повстанцы?
— Они все на военной базе за колючей проволокой. У них там оружия выше крыши. А старый склад им зачем?
— Но ведь если там нет оружия... - Стив явно завирался и придумывал на ходу.
— Да есть. Они не могли все увезти, там оружия на целую армию. Они либо оставили там многое, либо оставили патруль. Зомбачью оружие не нужно, они еле-еле ходят.
— Ты что-то недоговариваешь, Стив. Что-то не сходится.
— А тебе все знать и не обязательно. На самом деле мы едем отбивать склад у зомби.
— Мы? Втроем?! — воскликнул я.
— Мы, но вчетвером, — сказал Энтони, усаживаясь из окна на свое сиденье и пристегиваясь. — С нами в последний бой идет Батманч.
Вот так эти ребята хитростью заманивали меня в разные авантюры.
Оружейка кишела нежитью. Ободранные зомби в остатках военной формы слонялись вокруг и около. Один так и вовсе потерял штаны и расхаживал, сверкая на солнце грязным волосатым задом. Я скривился от отвращения. Мы остановились, чтобы не выдать своего присутствия шумом двигателя, и Энтони вывел Батманча на свободу. Ох и несло от нашего Франкенштейна!
— Уведи его, и чтобы он не возвращался! — поморщился Стив. — Он сгниет, а мы чумой какой-нибудь заболеем!
— Вперед! — не своим голосом заорал Энтони, увлекая Батманча за собой. — Взять их, Бадди, фас!!! Обедать!!!
С невиданной прытью наш мертвяк кинулся на толпу военных зомби, которые после смерти не проявляли никаких признаков военной выучки, и начал методично разрывать гнилые рты — языки так и летели в стороны, только и слышался треск ломаемых челюстей. Мы стояли у машины, наблюдая за этим, и даже не хотели тратить патроны — мертвячье не успевало до нас доходить. Стив даже успел закурить спертую из магазина сигару.
— Эх, хорошо! — мечтательно сказал он, затягиваясь, — сто лет не курил! а тут Гурка! тридцать шесть баксов за штуку!
Энтони, однако, мрачнел. Я взглянул на него — он проглотил комок в горле. Я проследил направление его мрачного взора — он смотрел на то, как Батманч покрывался грязью, кровью, и гнил буквально на глазах.
Когда Батманч вернулся к нам, от него разило так, что меня чуть не вырвало. Я отбежал за машину.
— Убей его! — сказал я. — Я сдохну сейчас от вони.
Стив тоже морщился, но ему помогал дым сигары, скрадывающий мерзкий трупный смрад. Энтони стоял перед своим питомцем и ничего не делал.
— Убей его! — повторил я. — Ты еще подхватишь от него чуму!
Энтони молчал, глядя на довольно урчащего Батманча, который собирался устроиться у его ног, как собака.
- Стреляй уже! - сказал Стив. - Мы же заразимся от него все, и помрем! Чего ты церемонишься?
С каким-то бешенством Энтони выхватил из-за пояса дробовик и выстрелил питомцу прямо в лицо. Тот простонал, словно вопрошая своим ревом — "за что?!" — и упал наземь с развороченным черепом.
В оружейке мы решили не оставаться — убирать сотни тяжеленных трупов не было сил, плюс нестерпимо пахло. Поэтому мы сели в машину и рванули по направлению к заставе, попутно наполнив баки бензином, набрав запасок, воды в бутылки, оружия и сухпайков — набили ими весь багажник фургона. Энтони всю дорогу молчал. Единственно что он сказал, это — "надо было его хотя бы похоронить как человека". Мы тоже не проронили ни слова. Никогда мы не видели Энтони таким — он мрачно и зло переживал потерю.
— Тяжело ему, — объяснял Стив позже. — Не было у него ни друзей, ни дома. Жил со старушкой матерью да вкалывал как раб на плантации. А тут случись апокалипсис. Старушку мать убить пришлось, и после этого он совсем потерялся. Ушел в работу, забылся в ней. А про себя-то и забыл. Ну и вот, видишь, сейчас еще одного "друга" потерял. Тяжело ему.
Я лишь вздыхал.
— А ты-то как? Других жалеешь, а самому небось не легче, — сказал я.
— А я, что я? Старик я уже. Дети разъехались, жена померла от рака. Сын в Англии учится, туда вирус не добрался, а дочь... в общем, давно с ней не общался. Лет десять уже... Непутевая была... Не знаю, жива ли, правда, связи-то нет. А сам вот, работаю на правительство, то водителем, понимаешь, то стрелком, то еще кем. После Вьетнама у Форда работал лет десять, потом надоело, осточертели движки да колеса. Так и перебивался.
За окном шел проливной дождь. У дождя было две особенности — с одной стороны, его шум скрывал от нас приближающихся зомби, но с другой - зомби было легче свалить на скользком полу, а уже лежачих — а вернее встающих — прикончить труда не составляло. Я поневоле начал клевать носом, да и Энтони больше не вылезал из окна, закрыв стекло.
Потом я сладко заснул.
Мне снился сон, будто я снова вижу Ирен, снова вижу ее белую кофточку, снова вижу ее длинную шею, снова чувствую запах ее кожи совсем рядом с собой, снова слышу, как она смеется от щекотки моих поцелуев, вот я снова целую ее в щеку, пробираясь к губам — как жаль что это был лишь сон! Казалось, протяни руку, и вот она, твоя навсегда — но ее образ исчезал в дымке, и я снова просыпался. Рядом угрюмо сопел Энтони, Стив все так же невозмутимо смотрел на дорогу.
— Ты поспи. Через пару часов сменишь меня, — сказал он.
Я снова провалился в сон.
Однажды мы зачищали заставу в прерии, на почти пустынной территории, неподалеку от границы с Мексикой (вышло, что мы совершили круг по родному штату) — и находились так же неподалеку от моего дома в Сканк-Сити.
Нашего дома, подумалось мне, нашего с Ирен — вернее, мы тогда еще планировали выплатить за него остатки кредита, но поскольку банковские работники стали зомби одними из первых......
Застава нас встретила ожидаемым и привычным ужасом — зомби, десятками, возможно, набралась и сотня.
Орда зомби была забавной — крестьяне в сомбреро, старые мексиканские тетки в цветастых платьях, голодранцы-мальчишки, и все до одного мертвяки в поисках мяса. Мы уж думали, что у нас не хватит патронов, так много их было.
— Нарожали, уроды мексиканские, педро и хуанов, твою мать, — матерился Стив. — Черт бы вас побрал.
— Будь же толерантным! — смеялся Энтони в перерывах между выстрелами. — Это рабочие руки для южных штатов!
— Это в первую очередь, голодные рты! — огрызался Стив, так же в промежутках между грохотом от выстрелов. — Сами сожрут больше, чем сделают, своих этих, тако и буррито!
Мы поливали огнем эту орду, кищащую гнилью, стараясь уничтожить их как можно быстрее. Мы устали от переездов, а тот факт, что в результате долгих поездок мы совершили круг, и снова оказались по уши в зомби, давил нас всех некой безысходностью. Тяжело было и физически, и морально.
— Как, черт побери, откуда их столько? — спросил Энтони в сердцах. - Вроде военые даже есть, и те туда же!
— Да чего гадать — кто-то думал, что "само пройдет", скрыл от товарищей, а ночью встал и всю семью перекусал, — ответил Стив. — Хватайте стволы. Будем мочить всех.
— А может, среди них есть живые? — спросил я.
— Не может быть! — сказал Энтони. — Где много мертвяков, живых нет. Это научный факт.
Я тоже стрелял, стараясь попадать в головы, на которых еще виднелось сомбреро — так было проще. И тут, в последнем потоке, можно сказать, иссякающем ручейке зомби, я заметил необычного мертвяка — все зомби, кто не получил пулю в конечность, шли прямо и напролом. А этот плелся позади всех, регулярно падая на четвереньки, и затем вставая — и это была женщина...
— Не стрелять!!! — завопил я и кинулся навстречу мычащим трупам.
— Ты что творишь! — закричал Стив.
— Стой! — вторил ему Энтони. - С ума сошел?!
Но я не слушал, и несся на всей скорости в последнюю кучку зомби. Я стрелял почти в упор, разнося мертвякам головы, - один, второй, третий выстрел! — я хотел посмотреть на эту женщину...... Стив и Энтони бежали за мной, что-то крича в след, что-то явно нецензурное. Когда они догнали меня, и добили последних трех мертвяков, в живых осталась одна эта женщина.
Вы, конечно, уже догадались, кто это был — это была Ирен.
Которую я уже надеялся найти. И вот она ползла по земле, вся грязная, вонючая, и что-то мычала, дико глядя на меня — волосы ее свалялись, изо рта вырывался странный вой, мычание...
— Пристрели ее, что стоишь! — воскликнул Энтони, тяжело дыша после яростного спринта.
— Не сметь!! — заорал я не своим голосом. — Это моя жена!!!
— Чеееерт побери, — протянул Стив, тоже подбегая к нам. — Ты серьезно?
— Серьезно! — сказал я, и голос мой дрожал от непонятных чувств, я потерял всякий контроль над собой и почти лаял, как собака: — Не трогать! Она моя! Не сметь!
— Да тихо ты! — сказал Энтони, опуская ружье. — Не трогаем...
Ирен, вернее, "Ирен", все ползла ко мне, мыча и хрипя, протягивая ко мне свои грязные, костлявые, почерневшие от разложения руки. Я отбросил в сторону ружье. Кругом валялись разнесенные на куски мертвяки, развеивался дым от пороха, солнце стояло в зените, нестерпимо воняло трупной вонью. А я смотрел на нее, как она ползла ко мне...
— Ты что будешь с ней делать? — спросил Стив, подходя и кладя мне руку на плечо. — Надо ее убить.
— Не надо, — отрезал я. — Я возьму ее с собой.
— Не вздумай. Еще покусает. Да и толку...
— Энтони же взял Батманча. И я возьму ее.
— Ты же помнишь, чем там все кончилось.
— Плевать. Я беру ее.
Стив молча убрал руку с моего плеча.
— Как знаешь, я тут тебе не советчик. Но держи ее подальше от нас.
Энтони, словно из ниоткуда появившийся, подошел к Ирен сзади и одним махом одел на ее голову плотный мешок.
— Чего уставились? — спросил он. — Парень, (так он обращался ко мне) — бери ее на плечо, и поехали домой.
После чего он перемотал ей руки, не снимая мешка с головы, приподнял с земли и вопросительно посмотрел на меня. Я словно очнулся ото сна, подхватил Ирен, положил ее на плечо, и понес в машину, стараясь на слушать ее мерзкого мертвячьего мычания......
Через час мы были на базе, в небольшом поселении, где деревья уже образовывали небольшой лесок. Там стояло несколько хижин и сарай. В одной хижине мы держали авто, в другой жили, а в сарай мы решили поместить Ирен.
Я завязал ей рот, чтобы она не кусалась, связал ей руки, чтоб она своими грязными ногтями не исцарапала меня, и отнес на плече в сарай. Там я — к своему ужасу — посадил свою любимую на цепь, как грязную собаку... и вышел, закрыв дверь на засов. В груди моей все переворачивалось.
За ужином Стив и Энтони старались не смотреть на меня. Они явно подбирали слова, не зная, что сказать. Молчал и я, пытаясь разобраться со своими чувствами.
Спать я не мог. Каждые полчаса-час я подходил к сараю и слушал, слушал, не в силах поверить, что я нашел ее не мертвой — а хуже, в состоянии зомби, твари нечеловеческой... и хотелось плакать от такой злой иронии судьбы. Под утро я уснул мертвецким сном, и через пару часов меня разбудил Стив.
— Твоя-то, эмм... мертвячка, все мычит, бесится. Давно таких бешеных зомби не видел.
Я протер глаза, и находясь еще в заспанном состоянии, едва соображая:
— Да что уж теперь. Пусть посидит пока......
— Завоняется она, друг, — сказал Стив печально. — Провоняет весь сарай. Может, того ее?...
— Нет! — воскликнул я, поднимаясь на кровати, сон слетел с меня. — Я не позволю! Я лучше сам вымою до блеска этот сарай, но я не позволю ее убить!
— Любовь, — хмыкнул Стив. — Впрочем это твоя забота. Сиди с ней сколько хочешь, а на следующее утро мы уходим.
— Уходите? Куда?
— Как куда? Дальше будем скитаться, уничтожать тварь по всей стране. Не сидеть же здесь — тут никого живых нет. Я планирую добраться до Форт Нокса, поискать, может еще остались такие как мы. Сообщают из Чедвика, что слышалась стрельба, но туда некому добираться, кроме нас. Сегодня проверим территорию в последний раз, вещи соберем, и чесанем.
— А я? — вырвалось у меня.
— Ну, ты можешь остаться тут с ней... мы оставим тебе еды, ты можешь подождать, пока твоя... эмм... Ирен, или как там ее, помрет с голоду и разложится... гхкм...... потом догони нас, мы будем в Форт Ноксе неделю, не меньше. Там полно запасов.
— Но я хочу с вами.
— Тогда брось ее.
— Не могу.
— Можешь, просто забудь обо всей этой романтической привязанности. Твоей Ирен больше нет, это грязный живой труп. Воняет, мычит...
Я молчал. Молчал и Стив. Потом он похлопал меня по плечу.
— Молодой еще ты, парень. Следуешь за сердцем, а не за головой. Но в этот раз лучше следуй за нами.
И вышел из комнаты.
До вечера мы разъезжали по прерии, выискивая остатки армий мертвяков, но все было чисто. Мы обильно потели на жаре, пили много воды, и к вечеру еще пришлось собирать вещи. Все страшно устали и вырубились, кроме меня, конечно — во-первых, я сторожил нас всех, заступив на первую смену, а во-вторых, я все бегал к сараю, где мычала Ирен, и подсматривал в щелочку между досками. Она ползала на четвереньках, все такая же грязная и уже вонючая, и мычала через завязанный рот, пытаясь снять повязку со рта.
От этой мерзкой картины и дурного запаха у меня закружилась голова, и я убежал на пост, где безбожно заснул, подвергнув нас всех риску.
Однако долго мне спать не пришлось.
В объятиях мертвецкого сна мне все чудились какие-то голоса, но я не был в силах проснуться. Мне казалось, что это кошмарный сон, в котором мне снится голос любимой Ирен, которая еще жива, и зовет меня... Звук становился все громче.
А если это не сон? — поразила меня странная, яркая, как молния, мысль...... и я очнулся от дремоты, схватил винтовку и огляделся.
Тишина.
Только Ирен все мычала.
Когда же ты заткнешься! — в отчаянии подумал я.
Меня сменил хмурый от недосыпа Стив.
Я улегся в свою постель и почти сразу уснул.
Однако звуки все мучали меня.
Мне казалось, что я слышу ее голос... казалось, даже, что Ирен зовет меня, еле-еле, но выговаривая-таки мое имя...
Ночной бред, подумалось мне спросонья, должно быть, сон играет со мной злую шутку. Но звук повторился — голос доносился из сарая, где я запер Ирен — вернее, то, что от нее осталось. Я прислушался — зомби любят пошуметь... и снова послышался голос, зовущий меня по имени. Ошибки быть не могло — это была Ирен. Я стряхнул с себя остатки сна и сел на кровати, продирая глаза. Еще раз — да, она звала меня! Но... ведь зомби не умеют разговаривать!... И вот, спустя секунду, мной овладело непонятное чувство, какая-то странная надежда — на что? — вытряхнула из кровати. Как был, в трусах и майке, я сорвался с постели, выскочил за дверь, забыв про осторожность, не захватив ружья, и побежал к сараю, проскочив мирно сопящего на посту Стива. Я отпер дверь и ворвался внутрь. Ирен лежала на полу и звала меня по имени! Она каким-то образом сорвала повязку со рта и теперь ползала, скованная, на цепи, и издавала те самые сдавленные звуки, которые должны были быть криком о помощи...
Я бросился к ней.
— Ирен? Ты говоришь?... как? но как?...
— Я не зомби, — прошептала Ирен. — Я просто сильно постра... пострадала... — слова давались ей с трудом.
Меня как молнией ударило. Она не мертвяк! Просто сильно ранена — наверняка, сотрясение, не могла говорить... Раны и грязь мы приняли за разложение, а слабость и травмы — за типичную походку зомби!
А я... я верил в то что она зомби, и мог ее пристрелить, как собаку, поведясь на зов отчаяния!
Я поднял ее с пола, прижимая к себе, и осыпал поцелуями ее грязное, измученное лицо.
— Любимая, прости... прости меня пожалуйста... я подумал что ты...
— Ничего, ничего, — шептала Ирен, пытаясь обнять меня слабыми руками. — Сними цепь...
Я дрожащими руками нащупал в кармане ключ и расстегнул замок, цепь с грохотом упала наземь. Ирен простонала снова, словно бы умирала — и не дай бог, если это действительно было так! — и прошептала:
— Я хочу пить... кушать... у вас что-нибудь есть?
— Конечно! — засуетился я. — Пойдем, пойдем!
Я обхватил ее за талию и вывел из сарая. Ноги ее подкашивались.
У дверей стояли Стив и Энтони с оружием наперевес.
— Ты что это тут с зомбачкой делаешь? — сурово спросил Стив, направляя на меня дробовик. — Совсем уже чокнулся?
— Она не зомби! — воскликнул я. — Она живая!
— Ты ополоумел от своей любви, парень, — ответил Стив. — Брось мертвячку, пока не покусала тебя и всех нас.
— Она живая! Живая! — закричал я.
— Как докажешь? — спросил Энтони недоверчиво.
— Она говорит, а зомби не говорят, — ответил я. — Вы что, мне не доверяете?
— Я живая, — просипела Ирен. — Это вы приняли меня за......
У парней отвисли челюсти. Они опустили оружие.
— Твою ж мать, — выругался Стив. — Я глазам своим не верю.
— А мы вас чуть не кокнули, мисс, — смутился Энтони. — Вы простите нас.
— Давайте отнесем ее в дом, и дело с концом! — сказал я. — Ей же плохо, мы морили ее голодом, как бы не померла.
— Твою ж мать! — снова выругался Стив. — Немедленно в дом, накормим и напоим!
— Не ругайся, — сказал Энтони. — Среди нас дамы.
Ирен чуть слышно засмеялась. Для меня это был лучший звук на всем белом свете.
...Вот так нежданно-негаданно моя любовь возвратилась ко мне. Мы выхаживали ее все втроем. Стив готовил для нее лучшую еду, Энтони таскал воду для импровизированного душа, что мы соорудили у водонапорной башни, а я от нее и вовсе не отходил, поминутно извиняясь перед ней вслух и кляня себя за глупость и недоверие про себя. Через неделю она уже окрепла и могла ходить. Мы натаскали для нее одежды из супермаркета, попутно отстрелив десяток озверевших от голода мертвяков, и отвели ей лучшее место в нашем домишке. Она рассказала нам свою историю, как попала под автомобиль, несущийся от армии зомби, как лежала без сознания в канаве несколько дней, как зомби не заметили ее, погнавшись за убегающими жителями и пробежали мимо, и как она скиталась по прерии, надеясь хоть на какой-то признак жизни, и как мы наткнулись на нее, и как чудом зомби не сожрали ее, кинувшись на нас... — как же вовремя мы оказались в тех краях в тот день и час!... не зря, однако, судьба заставил нас сделать круг.
Я слушал, а сам все думал — что, если бы я нажал на курок в тот день, поверив, что она — зомби? Что, если бы разнес ей голову из дробовика? Что, если бы я убил свою любовь своими руками и ушел бы в ночь, будучи уверенным, что она стала живой мертвячкой?...
Но глядя, как она улыбается мне, как смотрит на меня любящими, несмотря ни на что, глазами, я постепенно забывал об этих ужасах. А она уже и не вспоминала о них — да и кто хочет такое помнить?... Ирен я тоже научил стрелять, хотя, конечно, не брал ее на самые опасные операции — все же она была хрупкая девушка. Однако ей тоже доводилось отстреливать мертвяков, и ей это даже нравилось.
Мы снова были вместе! Я не мог поверить своему счастью, после стольких месяцев разлуки и разрухи в мире вокруг — мы, и снова вдвоем, это какое-то чудо. Так не бывает! — но так было.
— Как хорошо, что ты не смог убить меня, — шептала она мне на ухо по ночам. — А то сейчас ты бы считался некрофилом.
Однажды утром она достала из своей старой одежды, которую надо было выкинуть, ту самую фотографию, которую мы сделали у театра.
— Помнишь? — спросила она слегка печально. — Совсем была другая жизнь.
— Ты сохранила? — поразился я.
— Только эта фотография и давала мне силы жить...
Я кинулся к своему рюкзаку, нашел там почти такую же фотографию, сделанную через пару секунд после той, что была у Ирен, и протянул ей.
— Я тоже сохранил.
Ирен чуть не заплакала.
— Ты помнишь... ты хранил ее... все это время?
— Как видишь. Я тоже не мог без нее. Я все время смотрел на тебя... на нас.
— И на ту жизнь, когда все было хорошо.
Мы крепко обнялись, наше прошлое словно воскресало перед нами — пусть и безвозвратно ушедшее, но все же прекрасное.
...
Сидя на отшибе заставы, глядя на закат, я болтал с ребятами, покуда Ирен готовила нам ужин.
— Я вот о чем думаю... — задумчиво протянул Стив.
— Ну рассказывай уже, наверное, опять очередная история из твоего прошлого? — сказал я.
— Нет, нет... я даже не хочу говорить......
— Зачем тогда вообще начинал тогда? — спросил Энтони. — Навел туману, а сам в кусты.
Стив закашлялся. Потом посмотрел на меня.
— Я вот чего думаю... мы же выяснили, что Ирен — не зомби, верно?
— И чего? — спросил Энтони.
— Ну так прикиньте, сколько таких больных, израненных мы приняли за мертвяков?... стреляли в раже, как бешеные... это чудом Ирен попалась на глаза тебе, — Стив обратился ко мне, — а сколько еще детей и жен мы убили?...
Повисла пауза. Энтони почесал в затылке, я проглотил комок в горле.
— Мы теперь убийцы женщин и детей, — тихо сказал Стив. — Кто знает, скольких можно было спасти, как Ирен...
Снова наступила тишина.
— И верно, вот мы дурачье, — ответил Энтони. — Ну да не будем на этом циклиться. Откуда мы знаем, может Ирен — редчайшее исключение.
— Она не была бы исключением вообще, если бы ее не признал один из нас. Что же мы наделали... — еще более тихо произнес Стив, глядя на закатывающееся солнце.
— Пойдемте лучше поедим, — сказал я и поднялся с приступка. — Ужин почти готов.
Я не хотел даже думать об этом всем.
— Отлично, пойдем, — ответил Энтони, тоже поднимаясь. — Пора и перекусить.
Мы прошли пару шагов и обернулись, так как поняли, что Стив так и остался сидеть и глядеть в небо.
— Эй Стив! Пошли, кончай грустить! — сказал Энтони. — Пожрем!
Стив лишь покачал головой. Энтони пожал плечами и мы отправились ужинать.
— Он, наверное, думает, что, может, и его детей кто-то так, по ошибке, может быть, кто-то убил, — сказал я.
— Все может быть, — ответил Энтони. — Но он взрослый человек, должен понимать, что это не так уж вероятно.
— Он винит себя в возможных убийствах здоровых еще людей...
— Он старый. Много переживает. Страдает от одиночества. Всем отец, а сам остался без детей.
— Печально. Но меня тоже мучает то, что он сказал.
— Ты бы радовался — не всем везет так, как тебе.
— Но ведь мы могли бы многих спасти, а мы, по глупости!...
— А что ты предлагаешь? Каждого зомби вести на анализ? Идет к тебе, мычит, хочет съесть — стреляй.
— Но Ирен...
— Что ты заладил!
— Мы ведь и ее могли убить...
— Слушай, мне очень жаль, что мы ее чуть не убили. Но в нашем деле чуть-чуть — не считается.
— Ну, я думаю, скольких мы убили наверняка, когда можно было...
— Пойдем лучше поедим. Старый пень наплел тебе горестных сказок, а ты и расстроился. Как оно есть — так оно есть.
— А Стив так и сидит.
— Пусть посидит, в его возрасте пора уже и о душе подумать. Вот и думает.
Когда Ирен уже накрывала на стол, тишину вечера разорвал громкий выстрел.
....
Мы похоронили Стива со всеми почестями военного времени, и сделали несколько выстрелов в воздух, после чего Энтони прочел молитву на испанском, перекрестился и пошел в дом. Там он мертвецки напился. Конечно, ему было тяжелее всех. Он знал Стива очень давно, был ему близким другом — это для меня старик был лишь коллегой, которого я знал без году неделя. И все же этот старик спас мне жизнь — жаль лишь, что свою собственную уберечь не смог...
Жизнь, однако, налаживалась.
Теперь мы были осторожнее в отстреле зомби, но живых, наподобие Ирен, чудом затесавшихся в ряды мертвяков, мы почти не находили. Опасения Стива были напрасны, в целом — из сотен трупов мы находили лишь одного-двух живых, и тех в ужасных кондициях — все они померли от ран, как бы Ирен не корпела над ними, стараясь выходить.
И со временем зомби становилось все меньше, люди все чаще вылезали из своих нор, народ, даже самый далекий от войны, научился обращаться с оружием, и вот уже бригады добровольцев развозили трупы мертвяков в общие могилы, расчищая новую Землю для нас, оставшихся в живых.
Энтони и я стали лучшими друзьями и со временем организовали свою компанию по отстрелу мертвяков; люди начали занимать свои дома и обживать новые территории..... Мы поселились в особнячке на юге Мериленда, в слегка обгоревшем доме. Мы с Ирен заняли второй этаж, а Энтони взял себе мансарду, откуда, покуривая сигары Стива, рассматривал в оптический прицел окрестности. На первом этаже мы принимали коллег по отстрелу и раненых — ими занималась Ирен.
Она, кстати, похорошела и расцвела — мы планировали, когда все уляжется, завести детей. И на случай, если родится мальчик, мы уже "зарезервировали" для него имя — конечно же, мы назовем его Стив.