ДОРОГИЕ МОИ КОЛЛЕГИ....
В строгом, уютном кабинете сидел уже немолодой, как казалось в мои, с придиркой относящиеся ко всему 22 года, красивый человек.
К нему меня привела Фатимет Науновна. После окончания университета первый раз в жизни я устраивалась на работу.
-Так вот!- произнес он.
-У нас нет пришкольного участка. Он будет за городом на подсобном хозяйстве. Надо сделать так, чтобы это был не просто пришкольный участок, а настоящая Тимирязевская академия.
-От Вас требуется это - продолжил он.
-Господи! Да я ничего этого не знаю, не умею - пронеслось у меня в голове. А ему нужна академия.
Это сейчас понимаю, что шутил со мной так директор. Только не до юмора было мне. И я сжалась от страха. Устроиться на работу в эту школу было совсем не просто.
Думаю, что Фатимет Науновна и Илларион Павлович, глядя на меня, совсем перепуганную, в душе улыбались. Они уже тогда были блистательными учителями и, конечно, видели мое смятение. Спасательного круга, однако, тут же не кинули.
Перед ними сидела маленькая, худенькая девчонка с длинной каштановой косой и глазами, полными слез. Но своим опытным глазом они разглядели что-то в ней и приняли на работу.
Это была чудесная школа с прекрасной идеей: лепить, именно лепить настоящих людей. И доверена была она самым замечательным, талантливым педагогам, отдавшим многие годы своей жизни, а главное, сердца, детям.
Так хочется назвать всех: Фатимет Науновну, Розалию Борисовну, Марию Васильевну, Кораль Газиевну, Крым-хан-Цуковну, Валентину Ивановну, Виктора Ивановича, Георгия Ивановича, Кораль -хан-Гидовну, Евгению Павловну, Валентину Андреевну — всех, всех вспомнить поименно.
Это был совет старейшин. Много было и нас, только что пришедших из института, без малейшего представления, что стать Учителем - очень не просто! Мы постигали премудрость эту с ними рядом. Они учили нас. Мы не стеснялись этого. Нас всех объединяла любовь к детям, чаще лишённым настоящей семьи.
Мы жили их жизнью. В школе царила атмосфера одухотворённости, поиска,высоких порывов.
Талантливо, неназойливо вёл школу Илларион Павлович. Нам всем хотелось подражать ему и не упасть в его глазах.
Для меня годы, проведённые в интернате, были школой общения, школой радостного труда и оставили самый светлый след на всю жизнь.
Ну, а про ту академию, о которой мечтал директор, оказывается, знал ещё один строгий, привыкший делать всё только очень хорошо, взрослый дядя - Леонид Борисович. Он развернул передо мной большую бумагу с картинкой будущего пришкольного участка. И чем подробнее знакомил меня с предстоящей весенней работой, тем страшнее и страшнее становилось мне.
Он был красив, просто очень. Теперь-то знаю, на кого похож - вылитый Штирлиц. Но фильма тогда еще не было, а Штирлиц был, жил и работал учителем биологии.
А стыдно-то как! Университет закончила! Ничего, ведь, не знаю. А он всё объяснял и объяснял и не замечал, что уже давно не слушаю его. Голова все ниже и ниже опускалась к столу, где от слез образовалась маленькая лужица.
-Леонид! Леонид!Что ж человека-то до слез довел? Девушка плачет у тебя... Ты что не видишь? - решил разрядить обстановку, сидящий в кабинете, школьный бухгалтер.
Стоило пожалеть меня и слезы полились ручьем.
Боже мой! Боже мой! Какой позор! И платка носового нет.
Белоснежный платок Леонида Борисовича оказался у меня в руке.
А сколько тупиковых ситуаций было в моей короткой учительской биографии: то не выдержала и с силой выдернула из-за парты кривляющегося Борю Хачетлова, от которого, казалось, только и зависела моя карьера, а потом простить не могла себе это. А как-то справиться не сумела с жесточайшим бойкотом со стороны класса к девочке Аминет. За помощью бросилась к Фатимет Науновне. Трудный разговор, с трепетом прочитанный рассказ о Данко....
Класс молчал. Темпераментные адыгейские дети справедливы. Но надо
было умело и тонко показать им их жестокость к девочке, даже если она и была неправа.
В классе потеплело...
1961 год Майкоп, Адыгейская республика, Россия
Донецк, 26 октября 1988 года Т.П.Коломоец ( Мертц)