Все кончается. Да, такое ощущение, что все кончается. Кончаются люди, которые были раньше. И мир кончается, который раньше был. Войны, восстания, катастрофы – все их ждали, и вот они пришли. Толпы сумасшедших нищих ходят по улицам и просят хлеба. А просто нищие сидят по домам и ждут, когда им принесут бутылку водки, потому что хлеб и воздух – отравлены.
Да, все кончается. Все чем-нибудь болеют, не болеют только сумасшедшие. И потому никто не хочет жить. Зачем? Этот вопрос стал основным вопросом философии, но никто из философов не может на него ответить. И две женщины, встретившись после долгой разлуки, с улыбкой говорят друг другу:
- А знаешь, Таня, у меня муж умер… Да, Таня, два года назад…
- Да, Люба… И у Марины тоже умер муж год назад… А еще, помнишь, Макаровна была? Маленькая такая была, кривоногая… Умерла весной.
Все начинается. Такое ощущение, что все начинается. Появляются люди , которых не было раньше. И мир рождается новый, которого раньше не было. Беспокойство охватило всех, все несутся куда-то и исчезают на лету. И всем странно: что же дальше будет? Все думают об этом снова и снова, но чем дольше думают, тем непонятнее все становится.
И вот муж, осклабившись, как Синяя борода, орет зареванной жене:
- Ты что, не понимаешь, почему все это?
- Почему? – плачет жена.
- Потому что скоро все поменяется! Скоро все будет совсем другое!
- Все? И мы?
- И мы! Потому что пришло наше светлое будущее, и все полетело кувырком!
Но на самом деле – ничего не кончается. Не падают стены, церкви, дома, люди никуда не уходят. И ничего не начинается – люди такие же, как были, не дрожит земля, рожая новое небо. Но кто-то время от времени говорит: «Все кончается». А потом кто-то другой говорит: «Наконец-то пришло что-то новое». Но кто-то возражает: «Да, это пришел конец». И тут же ему отвечают: «Но ведь каждый конец – это чье-то начало». Но на самом деле ничего не приходит – и не уходит. А к тому, что так говорят, все привыкли, и чтобы разнообразить жизнь, - ждут своих пришельцев.
Люда Копейченко была старой, как ее сто сорок пятая школа. Время тянулось и одновременно летело, и всю ночь напролет она сидела в поленнице и нюхала дрова. Дрова пахли гадко и сыро, и Люда металась по постели, пытаясь выбраться. А муж проснулся и пробормотал:
- Уберись, пожалуйста… Разложилась тут…
Люда обиделась и заплакала, но дров становилось все больше, они падали на лицо и пахли все противнее.
- Убери куда-нибудь свои члены!
- У меня не члены, а части.
Они уже проснулись, включили свет, сели на постели и стали спорить, кто из них больше больной. Люда плакала, потому что муж не хотел признавать ее ноги и поджелудочную, когда раздался звонок.
- Три часа ночи… Кто это может быть?
Но пока он говорил, Люда уже открыла. На пороге стоял оборванный бомжик и переминался с ноги на ногу.
- Здравствуйте. У вас случайно нет маленькой морковки?
- Какая морковка в три часа ночи?..- пробормотала Люда.
- Понимаете, мы тут, в подвале…Вы меня в школе учили, кстати…Дайте, пожалуйста, морковку по-соседски.
Люда порылась в холодильнике и вытащила крошечную морковку. Они выключили свет, но звонки раздавались снова и снова. Приходили какие-то оборванные косматые люди, представлялись учениками сто сорок пятой школы и просили – то что-нибудь сердечное типа седуксена, то баночку из-под сметаны, то длинную веревку. Уже под утро позвонил огромный мужик с рыжей бородой и кислым запахом.
- Что нужно? – спросила вконец измученная Люда.
Мужик молчал. Кислый запах сгущался. Мужик пошатывался, глядя прямо перед собой.
- Что нужно? Сколько ж можно ходить?
- Я не знаю, - сказал мужик, с трудом разлепляя губы. – Меня послали к вам.
- Кто?
Через две минуты мужик поднял глаза и внимательно посмотрел на Люду.
- Тебе телеграмма. Веселая. Вот слушай.
Он достал из кармана маленький листочек в клетку и прочитал по слогам:
- Поздравляю с днем. Желаю всего хохрошего. Вася.
И пошел вниз по лестнице. И больше уже никто не звонил. Только кот Вася ходил по квартире. Это был большой толстый кот, и любимая еда его была вино. Как раз накануне он много выпил, опьянел, и его мучило похмелье. Он ходил по квартире и жалобно мяукал.
- Ну тебе-то чего еще от нас нужно? – вскричала Люда ,воздев руки к небу.
И снова там что-то началось, а может быть, закончилось. Засвистел ветер, пошел снег, ветер ударяется в стекла домов. И нет уже домов в городе, есть только корабли. И людей к ним то прибивает волнами, то относит. И снег сечет в сверкающие стекла кают, и неизвестно – пробьется ли корабль к пристани или пойдет ко дну.