(продолжение)
Начало см.:
http://www.proza.ru/2013/12/01/1872
3. ТОВАРИЩЕСКИЙ УЖИН В «СИНЕЙ ПТИЧКЕ»
В «Синей птичке» в этот предрождественский вечер было многолюдно и шумно. Штирлиц и его компания заняли угловой столик так, чтобы можно было видеть эстраду и обозревать весь зал. Конечно, все были в штатском. Даже Мюллер сменил свой гестаповский китель на штатский костюм, в котором выглядел заурядным обывателем. Отсутствовал только Геринг. Он был приглашён на ужин к фюреру. Борман был тоже зван, но отговорился болями в желудке. Он предпочёл тушёного кролика с гриппозной фермы Гиммлера салатам фюрера.
– Не миновать сегодня хорошей драки, – с удовольствием подумал Штирлиц, обведя глазами зал, заполненный эсэсовцами, и нащупал в кармане свой именной кастет.
Ярко сияла под потолком громадная люстра на 100 свечек. Горели свечки по стенам. Свет их отражался в фальшивых бриллиантах дам.
На эстраде выкаблучивался какой-то хмырь во фраке и с бабочкой. На бабочке были только махонький лифчик и узенькие трусики. Кажется, бабочка готова была избавиться и от них, чтобы порадовать глазеющих на неё эсэсовцев.
Борман смотрел в зал и думал:
– Кто из них Доброжелатель?
– Он найдёт вас сам, – шепнул ему на ухо Штирлиц. – Не портите себе аппетит, рейхсляйтер.
Айсман разлил по стаканам «Толстого Германа». Гиммлер по праву старшего по должности и чину сказал тост:
– Ну, будем!
Борман вскинул руку в партийном приветствии, но кто-то поспешил дать ему по ней так, что чуть не сломал кость.
– А если крикнете «хайль», получите ещё и в зубы, рейхсляйтер, – прошептал Борману Штирлиц. – Понятно?
Борман понял и, влив в себя самогон, принялся, громко чавкая, за кролика.
Штирлиц тоже выпил и стал заедать кроликом, подумав:
– Гриппер – это не триппер.
Но триппера Штирлиц тоже не опасался. «Толстый Герман» оказался лучшим лекарством от этой болячки.
– А вот и наш лучший друг, – воскликнул Гиммлер, пожимая руку подошедшему шибздику с жидкими волосёнками на маленькой головке. – Знакомьтесь. Господин Бандера, лидер новой Украины.
Придвинув свободный стул к столу, Гиммлер усадил Бандеру рядом с собой и пояснил:
– Господин Бандера наш второй после генерала Власова помощник.
– Почему второй? – обиделся Бандера. – Почему после этого подлеца Власова? Мы, Степан Бандера, первый помощник Германии в деле освобождения нашей неньки Украины от большевиков и москалей. Скоро мы освободим Галичину и пойдём на Киев, на Харьков, а там освободим и наши северные земли вплоть до Москвы, и восточные – до Владивостока.
– А ху-ху не хо-хо? – не выдержал Штирлиц и далее высказался по-русски.
Бандера не был знаком со Штирлицем и, конечно, с его именным кастетом, а Гиммлер не успел его предупредить, поэтому он, выпятив нижнюю губу, надменно ответил:
– С москалями не разговариваю.
– И не надо – усмехнулся Штирлиц и врезал наглецу кастетом в зубы.
Бандеру, словно ветром сдуло со стула. Он пролетел мимо дамы в фиолетовом платье, попытался за неё удержаться, ухватившись за край роскошного декольте, но неодолимая сила штирлицева удара увлекла его дальше вместе с платьем. Дама осталась на месте, голая. Её кавалер в генеральском мундире, выхватил пистолет, но не знал, в кого стрелять: в Штирлица или в Бандеру, и выстрелил в потолок. Выстрел был столь точный, что сбил крюк, на котором висела многопудовая люстра, рухнувшая на сдвинутые столы, за которыми сидели десятка полтора окосевших эсэсовцев.
В зале померк свет. В полумраке оставшиеся в живых эсэсовцы накинулись на генерала и на его даму.
Штирлиц не терпел, когда при нём били дам и даже просто женщин. С криком «бей фашистов!» он накинулся на эсэсовцев, отвешивая налево и направо зубодробительные удары. Мюллер, Айсман, а за ними и Борман поспешили ему на помощь. Вскоре все эсэсовцы угомонились, и публика смогла продолжить празднование.
После третьего стакана Бормана потянуло в туалет. Следом за ним вышел и Мюллер. На это никто не обратил внимания, и только Штирлиц был в курсе, что сейчас в укромном месте произойдёт важный разговор между рейхсляйтером и группенфюрером СС.
Они вернулись через четверть часа. Мюллер широко улыбался. Штирлиц понял, что всё в порядке.
На сцене начался стриптиз. Зазвучал марш: «Марширен, марширен, вир югенд официрен…». Полдюжины девушек в эсэсовских мундирах маршировали по сцене и по команде снимали с себя одежду.
Вскоре после полуночи раздалась сирена и началась бомбардировка. Все поспешили в бомбоубежище.
(продолжение следует)
http://www.proza.ru/2014/06/29/551