О приходе весны мне сообщила знакомая муха. Она жила на окне, между двумя слоями стекол. Залезла еще по осени, да так и осталась там. Всю зиму муха проспала. Один бок у нее слегка мерз, потому, что за стеклом был мороз и снег. Зато другому боку было тепло от батареи, расположенной как раз под подоконником окна, где жила муха.
Муха была нарядная. Ее прозрачные крылышки слегка подернуты перламутром, они блестят в свете ламп или солнышка, изредка поглядывавшего зимним днем в окно. Брюшко мухи было изумрудным. Издали его можно было принять за брошку или яркую бусину. Голову мухи украшали глаза. Ах, эти глаза! Огромные, отражающие мир сотни раз одновременно.
Внуки уверяли меня, что муха уже не живая, что она не просто умерла, а засохла. Но мы-то с мухой знали, что она просто спит.
И вот в природе что-то изменилось. Вроде и снег еще не растаял, все так же в полдень солнышко еле проглядывает через затянутое инеем окно. Но лучи его стали более горячими и ласковыми и гостить оно стало подольше.
И муха зашевелилась. Она подвигала занемевшими лапками, подергала крылышками, разровняла – погладила их ножками и поползла по стеклу к одной ей ведомой дырочке – входу.
Весна пришла!