Хорошо бродить по лужам

               
Приключения  Тани  Кукушкиной.  Рассказ  четвёртый.

      "Попробуйте  просто
       Идти  напрямик,
       По  лужам, где  спрятались  облака..."
     
                Т.К.               

    Таня  Кукушкина  жила  в  деревне,  которая  почему—то  называлась  хутором.  И  хотя  ей  было  всего  шесть  лет,  она  очень  любила  этот  маленький  уголок  планеты,  затерянный  среди  приволжских  степей,  которые   в  июне  сплошь  покрывались  серебристой  дымкой   стелющегося  по  ветру  ковыля.
  И  вообще  Таньке  нравилось  жить!  Это  было  так  здорово,  интересно,  так  любопытно  и  увлекательно,  что  каждое  утро  её  маленькое  сердце  замирало  от ожидания  встречи  с  миром,  который  заглядывал  в  окна  старого  дома  солнечным  лучом,  врывался  свежим  ветром  или  шумом  дождя.
    Обычно  девочка  вставала  рано  и,  надев  бабушкину  кофту,  бежала  смотреть,  как  мама  доит  семейную  кормилицу,  корову  Маню.
  Танька   просто  обожала  момент,  когда  прямые,  упругие  струйки  белоснежного  молока  звонко  ударялись  о  дно  ведра,  становясь  глуше  и   спокойнее  по  мере  того,  как  над  молоком  поднималась  вкусная  белая  пена.
    Где—то  в  середине  процесса,  мама  брала  у  Таньки  большую  эмалированную  кружку  с  красными  маками  на  боку  и  подставляла  её  под  волшебные  молочные  струйки.  Полную  кружку  Танька бережно  принимала  из  маминых  рук,  и  тут  же  начинала  пить  тёплое,  пахнущее  Маней  молоко.
   Потом  она  бежала  к  старому  умывальнику,  стоящему  в  тени    раскидистого    дуба,  который  рос  прямо   у  Кукушкиных  во  дворе,  и    в   маленьком  зеркале,  смеясь,  рассматривала  своё  отражение — хитрое,  весёлое  лицо  с  сияющими  глазами  и  белыми  усами  из  молочной  пенки.
  —Мама,   смотри,  у  меня  дедморозовские  усы  выросли  от  молока.
Мама,  улыбаясь,   вытирала   корове   вымя  белым  полотенцем.         
 —Хватит  любоваться,  фантазёрка,  обувайся.   Пора  Маню  выгонять.
      Следующей  утренней  радостью  для  Тани  было  выгонять  Маньку  в  стадо.  Девочка  просто  дрожала  от  нетерпения  услышать  голос    хуторского  пастуха,  собирающего  утром  коров.  Сначала  он  пронзительно  и  протяжно   кричал,  словно  стонал,  а  потом  изо  всех  сил  щёлкал  длинным  чёрным  кнутом.  Коровы  мычали,  послушно  собирались  в  стадо,    украдкой  пощипывая    траву,  растущую  на  обочине.
     Ночью  опять  прошёл  дождь,   и  вся   улица  нарядно   сияла  лужами  и  лужицами.   Танька  с завистью смотрела  на  уходящих  в  степь  коров,  которые  чинно  шли  по  зеркалам   ночного  ливня.
 — Надо  бродить! — решительно  подумала   Танька, — и  сегодня  же,  а  то  вдруг  до  завтра  всё  высохнет.
  Если  бы  у  Таньки  спросили,  какое  у  неё  любимое  занятие,  то  из  целого  вороха  любимых,  она,  не  раздумывая,   выбрала  бы  одно:  «Бродить  по  лужам!»,  хотя,  впрочем,   играть  в  шпионов  тоже  было  неплохо.
  Она  и  её  лохматый  четвероногий  друг  Жук   выбирали  всегда  самые  глубокие  и  таинственные  озерца.   Очень   интересная  лужа  была  около  гаража.  В  одном  месте  вода  доходила  Таньке  до  платьица!  Чтобы  не  намочиться,   девочке  приходилось  подтягивать  живот  и  брести  на  кончиках  пальцев.   А  Жук  вообще  просто  плыл,  отфыркиваясь,  как  бегемот.
    Но  Танькиного  пристрастия,  кроме  Жука,  почему—то  никто  не  разделял,  а  мама  даже  говорила,  что  не  выпустит  её  на  улицу,   пока  не  станет  сухо.

    Лето  выпало   на  редкость   дождливое,  и  если  бы  мама  выполнила  своё  обещание,  сидеть  бы  несносной  девчонке  всё  время  взаперти.
  После  завтрака  Танька,  пообещав  бабушке,  что  она  «просто  погуляет»,    уселась  на  скамейке  возле  калитки   и  стала  смотреть,  как  в  луже,  прямо  около   её  ног,   медленно   плыли    облака,  ослепительно  светило  солнышко,   а   если  наклониться  вперёд,  то  можно  было    увидеть  среди  этой  красоты  и  свою  улыбающуюся  мордочку. 
       Танька  смотрела,  как  солнце  в  луже  пряталось  за  небольшую  тучку, и  удивлялась,  почему    взрослые  не  обращают  внимания  на  эти  чудеса,  боязливо  обходят   воду,  упавшую  с  неба,  стороной  или  прыгают  по  кирпичам.   Когда  в  этот  момент  она  оказывалась  поблизости,   то  демонстративно  забродила  поглубже  и  начинала  собирать  в  спичечный  коробок  больших,  серых ,  с  лохматыми  лапками  пауков,  которые  тоже  очень  любили  побегать  по  зеркальной  поверхности  луж.
  А  дожди  шли  какие—то  странные.  Бабушка  называла  их  слепыми.   С  одной  половины  неба,  из  какой—нибудь  залётной  тучки,  вдруг   начинал  идти  дождь,   а  на  другой  половине — смеялось  солнце,  радостно  сверкая  в  каждой  крупной  капельке,  летящей  вниз.
    Так  дождь  и  солнце  весь  день  играли  в  догонялки.
 
   В  один  из  таких  райских  дней  Танька  сагитировала  бродить  по  лужам   соседскую  девчонку  Людку,  которая  была  знаменита  тем,  что  вплетала  в  косички    ленты  разного  цвета.   И  ещё  она  всегда  надевала  сандалии  наоборот:  левый – на  правую  ногу,  а  правый – на  левую.  Как  ни  смеялись  над  Людкой,  сколько  ни  учили,  она  обувалась  только  таким  образом.
    Идти  решили  к  своему  любимому  месту.  Водомеры   там    бегали  очень  быстро,  и  собирать  их  было    трудно.  А  тут  ещё  Жук  с  утра  был  не  в духе.  Он  бегал  по  воде  и  лаял  то  на  лягушек,  то  на  ящериц,  гревшихся   около  большого  дикого  камня,  у  забора.  Потом  Жук  вылез,  отряхнулся  и  стал  кусать   шерсть  на  боках.
 — Смотри!     Жук  себя  хочет  съесть!— крикнула  испуганно  Людка.
  Танька   снисходительно  улыбнулась:
 — Эх,  ты!  Жук   вовсе  и  не  хочет  себя  есть.  Его  просто  блохи  кусают.   Знать  надо!  Эй,  эй,   Людка!   Ты  разуйся.  Лучше  босиком  бродить,  а  то  знаешь,  как  влетит.   Я  уже  пробовала  обутая.
     Вода  была  тёплая,  густая,  как  разболтанное  с  сахаром  кислое  молоко,  только  коричневого  цвета.   А   ещё  она  пахла  бензином,  и    сверху  на  ней  плавала  радуга.
  Танька  забродила  всё  глубже  и  глубже.  Жук  уже  плыл  впереди,  смешно  хлопая  мокрыми  лапами  по  тёмной  поверхности  лужи.
    Вдруг  любительница  приключений  оступилась,  и  ноги  у  неё  заскользили  вперёд,  а сама  она   упала  назад,   почти  полностью  погрузившись  в   жижу.  Когда  Танька   поднялась,  то   её  светлые  волосы  стали  грязно—коричневого  цвета,  да  и  вообще  она  вся  была  похожа  на  негритянку,  только   в  полосочку.
 —Ой,  какая  ты  красивая!— восхищённо  сказала  Людка.  Она  сидела  на  «берегу»  и  пыталась  завернуть  в  обрывок  газеты   большую  бурую  лягушку,  которая  отчаянно  сопротивлялась  и,  в  конце  концов,  выскользнула  из  Людкиных  рук.
 — Тебя  теперь  никто  ругать  не  будет,  все  посмотрят  и   обрадуются.  Надо  только  на  солнышке  обсохнуть,  чтоб  корочка  была.
   Всю  дорогу  домой  Людка  нюхала  Танькину  голову  и  мечтала:
 — Вот  если  бы  сделали  такие  духи!   Я  бы  купила  их  целую  бочку, точно  такую  же,  в  какой  дядя  Паша  воду  на  поле   возит.
  Её  подруга  молчала.  Она  знала,  что  восторгов  от  её  «красоты»  у  взрослых  не  будет.

     Так  всё  и  случилось.  Людке  было  очень  жалко  Танькину  коричневую  спину,  когда  бабушка  начала  тереть  её  мочалкой.
—Аспиды  вы,   настоящие  аспиды!— сердито  повторяла  бабушка,  ставя  на  скамейку  очередную  кастрюлю  с  тёплой  водой,— никакой  на  вас  управы  нету.  Хворостина  по вас  изрыдалась  вся!
 
  После   «санобработки»  Танька,  чистая  и  причёсанная,  сидела  на  крыльце  и  пила  молоко  со  свежим,  ещё  тёплым,  хлебом.  Жук  примостился  у  её  ног  и  о  чём—то  думал,  положив  чёрную  голову  на  лапы  и  прикрыв  умные  глаза.
  Танька  тоже  размышляла.  Мама  выпустила  всех  пауков  из спичечных коробков   и  сказала,  что  будет  привязывать  её  к  ножке  кровати,  а  Жука  запрёт  в  конуру.  Танька  вспомнила,  как  здорово  пахла  головастиками  её  голова,  и  горестно  вздохнула.
  Нет,  ну  почему  взрослые  не  любят  бродить  по  лужам,  в  которых  отражаются  бегущие  по  небу  облака  и  пробивющееся  сквозь  них  солнышко,  а  лужа  кажется  такой  глубокой,  что  в  животе   становится   страшно  и  щекотно.