Участник № 3
Имя участника – Ревизор
Название рассказа – По дороге в Тамань
Исходник – М.Ю.Лермонтов «Герой нашего времени», глава "Тамань"
Объём – 13846
***
По дороге в Тамань.
(Страничка из дневника Г. А. Печорина, датированная июлем 1996 года)
Самое скверное, что ожидает путешественников в России – это пассажирские поезда. Особенно в летнюю пору. Громыхает этакая гусеница через всю страну, собирая пыль областей и кланяясь каждой мало-мальски значимой станции. В вагонах душно, всё, к чему не прикоснись ; отвратительно липкое, белье – серое, влажное, в туалетах вонь, теснота. Хорошо, если вас в пути не отравят, не ограбят, и вы отделаетесь парой оплеух и обострением гастрита...
В самый разгар лета срочные дела призвали меня в Керчь и далее в Тамань. Ни на самолёт, ни на скорый поезд билетов не оказалось, и мне пришлось ехать обычным, пассажирским.
Поезд отправлялся около полуночи. В неровном свете вокзального освещения хмурая, непонятного возраста проводница, с черными запавшими глазами на бледном бескровном лице, показалась мне живой покойницей. Просверлив взглядом мой билет и дорожную сумку, истерзанную постоянными разъездами, она процедила сквозь темно-вишнёвые губы:
; Первое купе. Проходите.
Я невольно содрогнулся и поспешил пройти к своему месту.
Вагон постепенно заполнялся. Я разложил свои вещи и теперь разглядывал проходящих мимо попутчиков. Подтверждалась моё давнее наблюдение: чем ниже класс комфортности поезда – тем объёмнее и многочисленнее багаж у пассажиров, как, например, у молодого мужчины, на вид моего ровесника, буквально навьюченного сумками и коробками.
Хотя были и исключения - у троих крепких парней в банданах, надвинутых на самые брови, были лишь спортивные сумки, переброшенные через плечо. Я облегченно вздохнул, когда они прошествовали мимо. Признаться, сторонюсь людей, так называемого спортивного типа. Особенно, если их больше одного.
Моими спутниками стали: командировочный, лет сорока и старушка с диковатым внуком, лет двенадцати - тринадцати. Командировочный сразу же запрыгнул на верхнюю полку и уже через десять минут монотонно захрапел.
Предоставив женщине возможность устраиваться на ночь, я вышел в коридор. За окном мелькало что-то не различимое. Да я и не пытался что-либо различить. Смотрел, не вглядываясь.
; Слышь, братан! ; легла на мое плечо тяжелая ладонь. Я от неожиданности вздрогнул и обернулся. Передо мной стоял парень из соседнего купе.
; Гриша, ; представился он, ; Григорий Перчинка.
; Григорий, ; ухмыльнулся я, ; Печорин.
Мы пожали друг другу руки.
; Слышь, тезка! Тут таке дило, ; говорил он, тусуя русские и украинские слова. ; Я технику додому везу. Шабашив у России, так купыв. Сам понимаешь: гроши – дило не надежное. Сёдни гроши, завтра - пшик на постном масле. Так таможня, мать её так, обов,язково придерется. Пошлину треба платить, а с чего? Со своих кровно заробленных? Помоги, братан! Давай, один телик тебе на верхнюю полку запихнем?
; Вас же четверо в купе. Ну и разбросал бы на всех…
; Та там такие жлобы попались, шо и связываться не охота. Ну, шо? Допоможешь? ; спросил он, растекаясь умоляющей толстогубой улыбкой.
Я согласился.
Мы совместными усилиями затолкали коробку с плазмой на антресоль над входом. Почти все мои спутники уже спали, только подросток косил круглым глазом из-под одеяла.
Справившись, снова вышли в коридор.
; Пошли, посидим, ; кивнул он на купе проводника. ; Там Валюшка на стол того сего накидала.…
Спать не хотелось, но мне вспомнился сверлящий взгляд проводницы… Сидеть за одним столом с таким чудищем? Нееет. Увольте! И тут из-за закрытой двери хрустальным колокольчиком прозвенел девичий смех. «Кто это? Царевна-лягушка сбросила кожу?» ; удивленно подумал я. Смех повторился опять, и я решился…
В купе оказались две женщины. Одной из них была встречавшая меня проводница. Теперь, при мягком теплом освещении, она утратила давешний жуткий облик и оказалась обычной замотанной бабой средних лет, незатейливой, но отнюдь не отталкивающей наружности.
; Валентина. Моя соседка, ; представил её Гриша, выразительно подмигивая, ; душа-человек. А это – Тая, тоже наша землячка, молодой специалист, ; обнял он за плечи вторую.
; Моя стажерка, ; внесла ясность Валентина.
; Просим к столу, ; приветливо проговорила Тая.
Гриша громко причмокнул, глядя на щедрое угощение. Да и я, в общем-то, не голодный, невольно сглотнул слюну. На столе в алюминиевой кастрюльке дымилась молодая картошечка, щедро посыпанная мелко нарубленным укропом. В оранжевой эмалированной миске, сквозь небрежно набросанные перья зеленого лука, выглядывали крупные тёмно-красные помидоры. В стеклянной литровой банке, исходили ароматом малосольные огурчики. На пластиковой подложке растопырилась курица – гиль. Сало, нарезанное аккуратными ломтиками, и выложенное на одноразовую картонную тарелку, манило бледно-розовой мякотью с тонкой мясной прослойкой. Довершали натюрморт три стакана и початая бутылка водки.
Мне указали на место у окна. Напротив меня уселся Перчинка, к нему подсела Тая. Валентина принесла для меня вилку и стакан и устроилась рядом со мной.
Как водится, для начала выпили за знакомство. И почти сразу повторили: «За дам!».
Григорий жадно набросился на еду. Я закусил хрустящим корнишоном, отведал сала и кусочек картофелины, не сводя глаз со стажерки. Ничего особенного в ней не было, если бы не необычайно подвижное лицо, блестящие глаза, улыбка, точеный носик да чудесный голос, так очаровавший меня.
Она живо реагировала на Гришкин трёп, которому поглощение еды не мешало травить, неуместные, на мой взгляд, для женских ушей, анекдоты. Но присутствующих дам, похоже, ничего не смущало. Они оживленно болтали, хихикали над его плоскими шутками. На меня же никто внимания не обращал.
Григорий, время от времени, панибратски прижимал Таю к себе, и она с готовностью льнула к нему, что выводило меня из себя. Я удивлялся: неужели она не видит, насколько он примитивен?
Водка быстро закончилась. Я решил внести свою долю в трапезу и отправился к себе в купе. В моей сумке было несколько бутылок хорошего виски, прихваченных для подарка друзьям. Стараясь не шуметь, я вытащил одну из них. Сквозь неплотно закрытую дверь промелькнул девичий силуэт. Тая! Я выглянул и заметил, как она входила в купе, в котором ехали «спортсмены». Мне показалось это странным. Я осторожно подошел, прислушался. В купе о чем-то спорили, но слов было не разобрать. Мне представилось, что у девушки возникли проблемы, и я уже был готов ринуться на защиту, как услышал её смех. Разочарованный, я вернулся к ожидавшей меня компании.
; Эх, живут же москали! – довольно воскликнул Григорий, разглядывая бутылку вискаря. ; Я такого ще не пыв!
Теперь он громогласно рассуждал «за жизнь».
; Вот, мотаюсь туда-сюда, ; говорил он, ; а шо делать? Такое время настало, шо хохлы, как цыгане, носятся по всему билому свиту, шоб какую копийку заработать.
; Да, Гришечка, да, ; преданно поддакивала Валентина, что, впрочем, не мешало ей все теснее прижиматься ко мне тяжелым крутым бедром, грозя в скорости впечатать в стену.
;…Никакой же перспективы, ; продолжал кипятиться Григорий. – Хозяева - сволочи, разворовали страну, понастроили дач, ползаграницы скупили, а всё мало - никак не нахапаются, ворюги…
Появилась Тая, села, прижалась щекой к его плечу. Не знаю, что на меня нашло: этот жест, непонятное поведение девушки или поднадоевшее Гришкино разглагольствование, но, неожиданно для себя, я раздраженно спросил:
; А ты, значит, честный?
; Я? ; вытаращился на меня Гриша, ; я трудовой человек!
; Тогда пошли! ; сказал я и, протиснувшись мимо Валентины, встал у двери.
; Куда?
; Телевизор с антресолей снимать! Пошли, а то я один и уронить могу. Что смотришь? Хочу, чтобы ты и дальше оставался честным человеком. А если честный ; плати пошлину!
Все замолчали. Лишь стук колес да, дребезжащие от соприкосновения с мисками стаканы, нарушали тишину. Григорий глубоко вдохнул, словно готовился к прыжку в воду, резко с шумом выдохнул и, зажав в руке вилку, поднялся из-за стола.
; Аааа, ; тихонько взвизгнула Тая, а Валентина встала, преграждая ему дорогу:
; Ну, ты чего, Гриш! Ты, чего, шуток не понимаешь? Он пошутил! Ты же пошутил? – обратилась она ко мне. – Скажи: пошутил!
И острым носком пнула меня по ноге.
Боль ещё больше разозлила меня. Я раздраженно выкрикнул: ;Да пошли вы со своим телевизором! – и вышел из купе.
Тая на минуту выскочила вслед за мной и. указав в конец коридора, быстро сказала:
; Жди меня в тамбуре!
Она появилась, когда я докуривал вторую сигарету. Воскликнула укоризненно:
; И охота была тебе Гришку дразнить! Он и так шалапутный, а как выпьет…, ; она махнула рукой, как бы подтверждая неуправляемость своего земляка, ; еле утихомирили!
; А я не дразнил, ; ответил я ей. ; Я еще не решил ; сдавать погранцам твоего ухажера или нет!
; С чего ты взял, что он мой ухажер?
; Так не слепой! Видел, как ты обхаживала его за столом.
Она расхохоталась:
; Глупости! ; сказала она. ; Просто он наш земляк. Работяга. Мне его жаль.
; И качков из пятого купе, тоже жаль? ; спросил я её. ; Я видел, как ты к ним входила.
Какое-то беспокойство промелькнуло в ее глазах. Она нервно облизала губы, и я не выдержал. Притянул ее к себе и жадно припал к её рту. Она не сопротивлялась. Взъерошила мне волосы, потом медленно провела ладошкой по щеке, мягко отстранила и прошептала:
; Потом. После. А сейчас пошли обратно. Помиритесь.
; Нет, ; отказался я. ; Спасибо, нагостился, - и попытался еще раз ее поцеловать. Но она ловко выскользнула из моих объятий и приказала:
; Пошли!
Я отрицательно покачал головой и повернулся, намериваясь уйти. Но Тая окликнула меня:
; Иди ко мне, ; позвала осевшим голосом.
Она набросилась на меня с неожиданной страстью. Прижимаясь всем телом, повисла на мне и, словно вьюн, оплела руками и ногами. Мне ничего не оставалось, как подхватить ее под упругие ягодицы.
Теперь она сама целовала меня. Её дерзкий язычок сначала очертил контур моих губ, а затем проник вглубь рта, нежно щекоча мой язык. Быстрые тонкие пальчики смелыми обжигающими прикосновениями хаотично перемещались по моему телу, и, казалось, что ласкает меня не девушка, а многорукая Шива. Никогда, ни с кем не чувствовал я такого упоения. Я забыл о Гришке, Валентине, телевизоре и вообще обо всём на свете. Единственное, что я мог желать в этот момент, ; чтобы волшебные объятия длились бесконечно долго.
Внезапно, в тамбур с воем и свистом ворвался ветер ; почему-то, открылась дверь, ; а я оказался на самом краю площадки. Каким-то чудом, я успел ухватиться за край дверного проема и смог удержаться. Моя чаровница, вместо помощи, вдруг вцепилась в мою руку зубами и, навалившись, стала подталкивать меня к падению. Я был ошеломлён. Даже не знаю, как мне удалось её оттолкнуть и отшатнуться от двери.
; Что тебе надо? – крикнул я ей.
; Из-за тебя, гада, весь вагон будут шмонать! – как растревоженная змея, прошипела она.
Я был поражен внезапной переменой и ненавистью прозвучавшей в её голосе. Она ещё что-то выкрикнула мне, но я не разобрал – слова заглушил грохочущий встречный поезд.
Её лицо, пару минут назад такое милое, теперь исказила злобная гримаса. Появилось что-то хищное, отталкивающее. Она, выдвинув вперёд руки с растопыренными пальцами, кружила вокруг меня, как рассвирепевшая дикая кошка, готовящаяся к прыжку. Признаться, это было довольно жуткое зрелище.
Только осознание, какой гибельной опасности я только что избежал, вернуло мне самообладание, а обида придала сил.
Я схватил её за запястье, с силой рванул на себя, быстро развернул и скрутил её руки так, что она оказалась прижатой ко мне спиной. Она отчаянно вырывалась: пыталась кусаться и лягалась, как необъезженная кобыла. Какая удача, что ее туфли оказались без каблуков! Но я чувствовал, что долго удерживать её не смогу и уже был готов вышвырнуть взбесившуюся стажерку с поезда, как, что-то тяжелое обрушилось мне на голову…
Очнулся я от того, что кто-то тряс меня за плечи. С трудом приоткрыл глаза. Я лежал на жестком полу, который громыхал и трясся, причиняя нестерпимую головную боль. Этим кто-то, оказался дюжий мужик в форме железнодорожника. Выглядел он расплывчато. Мужик, сначала, просто шевелил губами, но потом, будто кто-то включил звук, и я услышал:
; .. живой?
Я попытался подняться. Но, как только сел, меня тут же вырвало.
Из-за плеча железнодорожника высунулась Валентина.
; Господи, ; с нескрываемым презрением проговорила она, неестественно растягивая гласные. ; Нажрутся тут, а потом валяются, да ещё и блюют. А я за алкашами убирать не нанималась…
; Тая, Тая, ; пытался сказать я, но губы не слушались, и вместо слов получалось какое-то хрипение.
; Что-то сказать пытается, ; констатировал мужик. ; Может, все-таки, скорую…
; Слушай, Степаныч, ; проговорила Валентина, ; оно нам надо, такое счастье? Сейчас будет последняя станция перед границей, давай ссадим его к чертовой матери, как нарушителя общественного порядка,.
Но Степаныч колебался.
; Ты, как, ; спросил он меня, ; сам оклемаешься? Или, может, в больничку?
Единственно, чего мне хотелось, так это добраться до своего места и лечь. Я, как мог, показал ему, что хочу ехать дальше.
Как проезжали границу, как забирал Григорий злосчастный телевизор, ; не помню. Ни его, ни Таю, я больше не видел. Единственное воспоминание ; мальчик, протягивающий мне стакан с водой. Так, в забытьи, я пролежал до самой Керчи. Там меня встретили друзья и, несмотря, на мои возражения, уложили в стационар. Три недели я провалялся в больнице с сотрясением головного мозга.
Заявлять в милицию я не стал. Несмотря ни на что, объяснять, что восемнадцатилетняя девушка пыталась сбросить меня с поезда, было как-то неловко.
Что за контрабанду перевозили в вагоне? С кем была связана Тая? Кто ударил меня по голове? Почему, пока я был без сознания, меня не выбросили из поезда? Эти вопросы навсегда останутся для меня без ответа.
© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2014
Свидетельство о публикации №214061002326
обсуждение здесь http://proza.ru/comments.html?2014/06/10/2326