.. "Когда я вырасту, ни за что не стану больше делать того, что мне не нравится" - размышлял Иммануил. - " И имя это дурацкое сменю. Кому только в голову могло прийти так назвать живого человека.."
- Монечка, давай зайдем еще вот в этот отдельчик, - бабушка таскала его по торговому центру уже два часа, и терпение Иммануила начинало подходить к концу, а голова кружилась от шума и множества человеческих тел. К тому же, по дороге бабушка встретила приятельницу, и это отняло у Иммануила еще добрых полчаса жизни:
- .. что же, ваш Монечка все еще не разговаривает? А сколько ему?
- Уже семь..
- Да, такое несчастье в семье, - притворное сочувствие в голосе бабулиной приятельницы каждый раз вызывало у Иммануила приступ тошноты.
- А что говорит доктор? Есть надежда?
Бабушка только вздыхала.
" Не разговаривает.. О чем с вами говорить- то? О походах по магазинам? О погоде? О странных сериалах по телевизору? "
Иммануил вздохнул, и нехотя побрел за бабушкой в очередной "отдельчик".
" Когда я вырасту, у меня будет свой дом. И тишина. И все оставят меня в покое, и я смогу делать то, что захочу. Всегда - всегда.."
Размышления Иммануила прервала бабушка, снова защебетав что-то о своем.
" Когда уже она нагуляется по торговому центру этому, я так хочу домой," - с тоской думал Иммануил, и, чтобы отвлечься, продолжил перемножать в уме шестнадцатизначные числа. Он всегда начинал делать это, если приходилось терпеть что-то неприятное. Чем дольше нужно было терпеть, тем длиннее были числа, и сложнее вычисления. Цифры Иммануил откуда-то знал, сколько себя помнил, и вообще, не забыл ни одного события или даты в своей жизни с тех пор, как начал осознавать себя, еще будучи годовалым.
Людей он не любил, как-то не видел особой причины, чтоб их любить. Иммануил всегда молча, терпеливо пережидал их шумные попытки пообщаться. А когда все оставляли его в покое, часами напролет пропадал во "всемирной паутине", сидя за своим ноутбуком. Огромное количество информации, которая попадалась ему на глаза, мгновенно и навечно «поселялось» в его голове.
.. Ему было около двух лет, когда родители не на шутку забеспокоились, что сын еще не проронил ни слова, и потащили его по врачам.
Иммануил помнил высокие больничные стены, терпкий, тяжелый запах лекарств, бесконечные прикосновения незнакомых людей в белых халатах, сводившие его с ума. Целый год он отмахивался от их колючих пальцев, и, как за соломинку, держался за фразу, вертевшуюся в голове: "Когда я вырасту.."
Отец, услышав от врачей, что сын останется недееспособным инвалидом, уехал в очередную командировку, да так и не вернулся, прислав лишь странный подарок сыну на трехлетие - маленький ноутбук. Мать какое-то время старательно выполняла предписания врачей, но вскоре тоже сдалась, и исчезла. Иммануил был поручен бабушке.
У бабушки ему было не так уж и плохо. Она почти не мешала внуку жить в том мире сложных формул и вычислений, где ему все было понятное и родное, но, кажется, лишь потому, что не знала о существовании такого его мира.
Иммануил слышал, как люди говорили, что бабуля заботилась о нем. Он не совсем понимал, что это означает, но, очевидно, этим словом называли то, как бабуля время от времени "втаскивала" его в свою реальность. Бабушкина реальность встречала Иммануила пресной манной кашей, иногда сжимала в троллейбусе, порой оглушала духотой и шумом торговых центров, пустой болтовней и бесконечными причитаниями.
Вот, как сейчас, например:
- Монечка, не отставай, калека ты моя горемычная, куда ты там смотришь? О чем-то ведь задумался, словно нормальный человек. Вот ведь, достался мне внучек на мою седую голову - смотрит, а сказать не может, все равно, как собачка. Ну, пойдем уже дальше, не отставай.
Иммануил снова послушно побрел за ней сквозь пеструю толпу, пугая встречных своим отстраненным взглядом слабоумного ребенка. В зеркальных витринах отражалось его худенькое, непропорциональное тельце и огромные глаза на перекошенном личике. А в голове молитвой пульсировала фраза: " Когда я вырасту.."
23.02.14.
( Дуэльное)