Братья
http://www.proza.ru/2014/05/10/195
Автор - Люба Рубик
Документальная повесть о моих дядях.
Моим родным дядям по матери - братьям Алексею и Семёну Бондаренко - посвящаю. Повесть записана мною на основании их личных воспоминаний и дневников. Фотоснимки военных лет представлены в отдельных главах повести, опубликованных на моих страницах Стихи.ру (Любовь Селезнёва) и Проза.ру. (Люба Рубик) в папках «БРАТЬЯ».
1.Алексей (г. Воронеж)
Алексей Иванович был, как говорится, человек от Бога, с редким даром всеобщего любимца. Мягкий, добрый, дипломатичный, не конфликтный и очень весёлый. А ещё умный и большой любитель шахмат, хороший хозяин и великий заботник. Имея творческую фантазию, был удивительный выдумщик различных розыгрышей и весёлых шуток, мастер анекдотов, переодеваний и подражаний. Его приезд из Воронежа в гости в Караганду вся родня ждала с нетерпением, готовилась к серии весёлых застолий в каждом дворе.
…Однажды по его телеграмме родня веселой гурьбой пришла на станцию с цветами встречать его с женою Ниной. Ждём поезда, волнуемся. А он не приехал… Поезд всего 2 минуточки стоит. Мужчины наши пробежали вагоны - нет нашего любимого дяди и брата. Что случилось?
Из других вагонов на нашем полустанке никто не сошёл. Какие-то цыгане на путях суетятся. Разочарованные, провожаем хвост поезда и грустно идём домой. Вдруг слышим окрик:
-Эй, чавелы, погодите! Позолотите ручку, скажем вам правду, куда ваши гости задевались.
Оглядываемся и видим меж путей сказочно накрытый стол- на красивой скатерти шампанское, закуска, салфетки. Меж высоких бокалов букетик цветов. Алексей Иванович в некоей чалме, в шароварах на гитаре играет, а его жена, Нина Семёновна, в пестром, длинном одеянии «цыганочку» отплясывает...
Оказывается, Алексей Иванович уговорил проводника открыть дверь вагона с другой стороны, и пока мы его искали, они вышли, из чемоданов быстренько соорудили и накрыли стол...
...Какие в родне возникали конфликты, недоразумения, никто лучше его уладить их не мог. Он постоянно кому-то помогал, кого-то устраивал на работу, будучи вечным тамадой, кого-то женил, за кого-то хлопотал, а то организовывал проводы в последний путь. Друзья ли это были, родня или соседи, он всегда принимал всё близко к сердцу, участвовал в каждой судьбе с присущей ему энергией и добротой. Казалось бы, нелёгкая судьба должна бы ожесточить его сердце, но он только всё помнил и потому старался облегчить другие судьбы.
...Кто испытал сиротскую долю, тот поймёт, как жить с мачехой, особенно, с той, что досталась им пятерым. С малых лет Лёня уже был подпаском деревенского стада. В школу пришлось походить лишь 2 зимы, и в 9 лет он уже сидел на сеялке прицепщиком. Потом пришлось быть землекопом, путейцем на станции. Вскоре заметили красивый, грамотный почерк парня, поставили делопроизводителем, выучили на счетово-да. Алексей проявил незаурядные способности к бухгалтерскому делу, так что без всяких курсов, когда надо заменял и зама, и самого главбуха. В начале войны он уже был зам. гл. бухгалтера Куйбышевской ВЖД.
После войны Алексей Иванович вернулся в Воронеж и там же продолжил работать.
ревизором, зав. фин. отделом. Заметим, - при грамоте всего в 2 класса. К уходу на пенсию стаж Алексея Ивановича составил 44 года.
Расписался на рейхстаге
Глядя на его мирную комплекцию и добродушный взгляд голубых глаз, трудно представить Алексея Ивановича солдатом, тем более на войне. Но он с мая 1942 и до октября 1945 с оружием в руках связистом в пехоте прошагал «пёхом» пол-Европы. Воевал в горниле Сталинграда, на 1-ом Белорусском фронте, брал Орёл, Чернигов, Пинск и героический Брест, прогонял фашистов со всей Прибалтики, из Германии. А 6 мая 1945-го расписался на рейхстаге поверженного Берлина: «Привет из Воронежа! Гвардии старшина Бондаренко Алексей"
Не за награды шли в бой солдаты Великой Отечественной, а чтобы быстрее очистить родную землю от врага. Щемило сердце и плакала душа за свою семью и семью родной сестры Евдокии - средней: они несли нелёгкий груз оккупации врагом под родным Воронежем. У обеих по трое детей. Там же и отец, и тёща, и родня, родная деревня, город Воронеж - это вся их большая и малая Родина. Трудно, ох как трудно женщинам жить под фашистской пятой, в вечном страхе за детей и за свою жизнь. (Воевал и погиб в Сталинграде и муж Евдокии- старшей сестры Гавриил Бондаренко. В конце войны был призван на фронт и сводный брат Пётр Бондаренко, и 9 других родственников, пятеро из которых погибли...)
Немцы использовали дармовой труд женщин и подростков в тылу при рытье окопов и прочих своих укреплений. Женщины же их обстирывали, работали на кухне, в поле, убирали отобранное жильё, где вольготно разместились захватчики, выгнав хозяев в сараи, бани и землянки. А над ними издевались хуже, чем над рабами, - ведь их мужья воевали на фронтах против их армии.
Но солдату было вдвойне горше ещё и от того, что из оккупированной сторонушки от семьи нельзя получить даже весточку. Поэтому с криком «За Родину!» они яростно громили врага, беспощадно строчили по нему из оружия...
Алексей с боями прошёл последние города Германии Бат-Фрайнвальде, Альдат, Нойрупин, Зондерхаузен, которые брали в ожесточённых боях.
В 1944г. в Прибалтике, гоняясь за националистическими бандами, потерял лучшего боевого друга Андрея Рыбалкина из Ворошиловграда. В Сталинграде со слезами на глазах хоронил Илью Ковалёва, который однажды спас его, раненого от плена: на себе унёс в медсанбат под носом у врага. Горевал сержант и над могилами боевых друзей Сени Вавилкина из Чувашии и саратовца Петра Уржаткина и многих, многих однополчан.
Он провел в боях ни много, ни мало, а целых 3 года, 4 месяца и 23 дня. С фронта вернулся к жене и троим дочерям с двумя орденами и 4 медалями, в т.ч. «За боевые заслуги», «За взятие Варшавы», «За взятие Берлина», благодарности от Главкома Жукова.
Вернулся с войны
Потухшие глаза...Единственное слово...
"Вернулся... Значит кончилась война"...
Разорваны седой войны оковы...
Фашистов всех согнали со двора...
Уж отгремел весенний день Победы.
Оркестр вновь играет до утра...
Долой! Долой все прожитые беды!
Вернулся муж! Закончилась война!
Юлия Незабудка 16.08.2010
Не описать радости возвращения в родной Воронеж! Как же он был рад встрече! Как же он бесконечно любил свою жену - красавицу Катюшу и своих красавиц-девчонок! Дорогие их фотографии пронёс по всем тяжёлым дорогам войны.
Дочки наперебой рассказывали отцу, как без него жили, как ждали папку с фронта.
- В деревне бабушка Гашка первой добрую весть принесла:
- Война замырылась!
-На площади у разбитой церкви соорудили трибуну, митинг провели.- говорила старшая Валечка.- Духовой оркестр до утра играл и все танцевали
- Там же, на Валуе, в братскую могилу свезли всех павших.- тихо поведала девятилетняя Инночка, что с матерью и сестренками жила в деревне у бабушки Гашки.
- Ага. Папка, знаешь, как было страшно, когда мёртвых солдат в гробах свозили в одну могилку!. – с испугом лепетала пятилетняя Галочка. – Все тёти голосили, наша мамочка плакала, и мы все тоже ревели. А солдаты залпами стреляли.
- На станции восстанавливали железную дорогу, что фашисты разбомбили. Там с гулом сгружали рельсы,- со страхом в нежном голосочке оповещала отца 11-летняя Валечка. – Рельсы так бухали, что мы под кровать попрятались - думали, опять война началась...
И только почерневшая Катюша с потухшими глазами молчала. Она еще не могла поверить в возвращение мужа. Она не могла на него наглядеться. Военное лихолетье подорвало её здоровье и прожила она недолго. В 1958г её не стало.
Сам же Алексей Иванович Бондаренко скончался после тяжёлой болезни в 1982 году в возрасте 67 лет.
2. Семён (г. Ростов-на-Дону)
В 1926 г. умерла моя бабушка Акулина, мать Семёна, когда ему было 7 лет и всего 6 зим бегал в школу. А с 9 лет он уже работал подпаском (вместе с братом Лёней) до 15 лет. Там хоть хозяева скота давали еду на весь день, а то ведь мачеха всё своих родных деток больше прикармливала.
Подрос мальчишка, устроился на завод в Луганске. Зимою был учеником токаря, а летом работал в с-зе «Паровозник». Освоив профессию, работал на немецком станке токарем до ухода в Армию. В сентябре 1939г. попал на Халхин-Гол, чтобы воевать с самураями, напавшими на дружественную Монголию. Но пока туда добирались и война кончилась. Вернули парней на ст. Борзя Читинской обл., а в 1940 г. его направили учиться в Читу зенитному делу, где после учёбы был начальником прожекторной станции. В 1942г. срочным эшелоном отправили в 37-й зенитный полк на ст. Банная, что в 70 км от Сталинграда
Здесь сутками дежурил с зенитными полуавтоматическими установками, встречая вражеские бомбардировщики на крышах домов и заводов при подлёте к Сталинграду.
Это страшно - быть под прицелом лётчика. Хоть и старались ловить прожекторами самолёты, но их летела такая армада, что зенитчики не успевали заряжать дальнобойные пушки. Днем и ночью, атаки за атаками не прекращалась ни на час, ни на минуту.
Летали они с бомбами под прикрытием истребителей, которые беспрерывно стреляли и по зениткам, и по домам вокруг, стараясь подавить пушки. Бывало, что часть самолётов и прорывалась. Тогда творился настоящий ад: в небе наши ястребки с ними вели бой, тогда была опасность попасть в своих. Немцы пользовались любой возможностью разбомбить дома, на крышах которых были зенитки с прислугой. Сыпались бомбы, свистели пули, выли падающие самолёты, вокруг взрывались снаряды, рушились дома, летели осколки разной величины. От дыма не видно не то что неба, а и соседнего дома. А командир кричит, даёт и даёт новые цели. Однажды двое суток отделение Семена вело бои на уцелевшей части разбитого дома без сна, без воды и еды. Ни к ним повару не попасть, ни самим зенитчикам нельзя вниз спуститься. А немец нагло рвался и рвался к Сталинграду. Пока был боезапас, держались, стреляли, хоть у зенитки было как у открытой печки - так она раскалилась.
Тогда-то Семён и получил ранение осколком: вырвало кусок икры на ноге до самой кости. Так рана и затянулась, изуродовав ногу. После лечения охранял мосты у Цимлянского моря через р. Верхний и Нижний Чир. Батарея стояла на горе, были массированные бомбардировки врага.
Зенитчики сбивали самолёты, и в одном из налётов батарею разнесло прямым попаданием, и Семён был снова ранен. Очень удивлялся, что вообще остался жив – один из всей батареи!
После госпиталя Семён срочным ходом прошёл с батареей на р. Дон, где на Верхней Льшанке сержант служил в зенитном дивизионе по охране города Сталинграда. Это не так просто, как подумают некоторые охранники – охранять небо зенитками, значит день и ночь быть на посту, прощупывать прожекторами каждый кусочек неба в поисках самолётов, найти, не пустить к Сталинграду - обязательно сбить! Этим спасти многих и многих солдат, мирное население, здания, заводы и технику. И в Победу под Сталинградом, и в общую Победу Бондаренко С.И. с зенитчиками внесли немалую лепту, за что получили награды из рук самого главнокомандующего Г.К. Жукова.
После разгрома фашистов в Сталинградском огненном котле, зенитчиков перебросили на Сев. Донец охранять важные мосты и небо над ними. Враг отходил, отчаянно сопротивляясь. Много скопилось покорёженной техники, и Семёна, как хорошего токаря и слесаря направили в автомастерскую на восстановление техники.
Шли жестокие бои уже за пределами России, и вскоре зенитчик попал сначала в Польшу, потом в Нижнюю Силезию в г. Беутен, где и встретил Победу, восстанавливая боевую технику. Слов нет, радовались концу этой бойни, радовались, что остались живы. Хотя опасности не стало меньше – и в Польше, и в Германии националисты всячески вредили, исподтишка отстреливали Советских солдат. Каждую минуту нужно было быть начеку. И так до 1 мая 1946 г.
С орденом Отечественной войны и Жукова, с медалями за Сталинград, за Польшу, за Победу над Германией, с благодарностями Главнокомандующего и памятными знаками вернулся солдат Бондаренко к молодой жене Ольге. Вырастили они двоих дочерей, прожив вместе около 60 лет.
Правда, ранения и контузии всю жизнь давали о себе знать, и не всегда это понимали в семье. Но инвалид войны был окружён заботой медиков – его часто лечили в госпиталях, бесплатно направляли на курорты, в санатории и в Дома отдыха, а правительство подарило автомобиль. На нём он объездил много городов России. Не раз бывал в Сталинграде и в местах былых боёв, о чём напоминают многочисленные фотографии. Например, Семен Иванович у остатков дома-памятника Павлова, у пушек ... Семён Иванович всю жизнь работал: токарем, слесарем, строителем, снабженцем в пригородном совхозе – его трудовой стаж более 60 лет, плюс 7 лет армейской и фронтовой службы. Так что пенсию он заработал неплохую.
В 2009 г. мне посчастливилось побывать на 90-летнем юбилее любимого дяди в чудесном городе Ростове-на-Дону Жаль, не дожили до этого дня его жена Ольга Константиновна, брат Алексей Иванович и сёстры – старшая и средняя Евдокии.
Зато сёстры Евдокия- младшая из Воронежа и Мария из Караганды поздравили брата-ветерана с большим юбилеем. Звонила ему весь день вся многочисленная родня со всей России и СНГ. Тепло поздравила с юбилеем администрация, где Семён Иванович работал. Военкомат поздравил конвертом с деньгами, а пенсионный Фонд произвел добавку к пенсии.
Семён Иванович до сих пор бодр и подвижен, хотя и погрузнел. Непременно и ежедневно с лупою вперед глазами узнаёт о событиях в стране из газет, смотрит новости по телевизору.
Раньше его часто приглашали в школы, клубы и библиотеки поделиться воспоминаниями о войне Но с каждым годом ему всё труднее встречаться с молодёжью - и здоровье не позволяет, и слёзы душат – ведь с годами всё острее ощущаются потери боевых друзей, все кошмары войны, да и недавняя потеря жены.
Однако, и на 92-ом году жизни дядя-ветеран отлично управляется на кухне, готовит вкусные деликатесы, печёт пироги и торты. Летом в своём тесном дворике в автошинах с удовольствием выращивает цветы и даже помидоры.
В 2011г моему дяде администрация предоставили прекрасную квартиру в новом, белокаменном районе Ростова-на-Дону. С балкона ему открываются виды на родной тихий Дон, навевая воспоминания о Волге, где он защищал небо героического Сталинграда. Вместе с ним часто любуются красотами дочки Люда и Нина, внук Володя, а чаще всех у него бывает заботливая внучка Валюша Коваленко. Он всё так же угощает их различными деликатесами, к-рые готовит сам.
Недавно дядя пригласил в помощницы экономку.
Я шлю большую благодарность своему родному дяде- ветерану войны Бондаренко Семёну Ивановичу за добытую им Победу! Желаю ему долгие лета при здоровье и бодрости духа!
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Семёну Ивановичу в 93 года дали отдельную квартиру в Ростове-на-Дону. За ним присматривала внучка Валя Коваленко. Через год, на 95 году жизни, он умер - январь 2014 года. Похоронен на аллее Славы. Вечная память Солдату Великой Отечественной войны!
3. ВСТРЕЧА в СТАЛИНГРАДЕ
Где воевал двоюродный брат Андрей Рубан, дядья и мужья сестёр Алексей не знал, а вот брат Семён написал, что командовал батареей в с. Ершанка под Сталинградом. (Сталинградский фронт под командованием маршала С.К.Тимошенко. Ком. арт. полка 85- мм пушек полковник Метелёв).
Там не оставалось места, куда бы не упал снаряд или бомба. В июле - августе 43-го на город было совершено 2,5 тыс. самолёто-вылетов,- немцы бомбили беспрерывно. Тогда всеми родами войск наши сбили 120 вражеских самолётов. За 2 суток Сталинград полностью сгорел. Горел так, что ночью было светло, хоть иголки собирай.
После полного окружения здесь, на ст. Жутово, был единственный коридор, охраняемый от немцев 85-мм зенитной дивизией. В ней-то и стоял за орудием сержант Семён Бондаренко. Дрались они отчаянно. Ночами пополнение то и дело прибывало, стягивались силы для решающей битвы – пустить немца за Волгу ни в коем случае было нельзя! Был приказ "Ни шагу назад!"
Вот сюда и направили гвардейскую пехотную дивизию Юго-Восточного фронта под командованием генерал-полковника А.И.Ерёменко, где служил сержант Алексей Бондаренко. Списался с Семёном и в одном из боёв встретились в напрочь разбитой школе. Братья только успели обняться - расцеловаться, удивиться в эдаком аду друг другу, как со свистом прилетевший снаряд ухнул этажом выше, засыпав обнявшихся братьев. Алексею в правую ногу осколок вонзился, а Семёну –в правый глаз. В полевом медсанбате братья вволю наговорились.
- Меня, Лёнь, пока Господь хранит всю войну, - рассказывал Сеня брату. – Взять хоть переправу через Волгу. Мы ведь пёрли ордою, плотам и лодкам тесно было. На плотах пушки. Считай, каждое плавсредство под прицелом фашиста. «Юнкерсы-88» сверху бомбами да с бортов из пулемётов нас молотят, пулемёты и пушки с горы снарядами сыпят, а мы плывём наперекор всему.
Приказ был – в Сталинград любой ценой! Страшно было не доплыть до берега. Меня тогда в ногу слегка ранило, а моих друзей Коромыслова и Пижонкова фашист-гад с самолета расстрелял. Упали в Волгу заряжающий и наводчик, вечная им память! Веришь, брательник, Волга была красная от крови – столько там поубивало наших…-Горько вздохнул артиллерист. И продолжил:
-Понимаешь, я накануне переправы вещий сон видел. Вроде Коромыслов и Пижонков с бахчи два рябых гарбуза* припёрли, разрезали и сами съели. Обиделась батарея, что нам оставили всего 2 кусочка… Рассказал друзьям сон, посмеялись над жадностью однополчан, а на третий день друзья и погибли…- Семён смахнул горькую слезу. - Значит, два кусочка гарбуза- это гибель двоих с нашей батареи. Это два денёчка жизни моим друзьям оставалось… Эх, знать бы!...- Семён с досадою сжал свои огромные кулаки и бахнул ими по тумбочке. Задребезжавший ложечкой стакан с чаем подпрыгнул и с грохотом свалился на угол железной кровати, разлетевшись на куски. Прибежала медсестра узнать, что случилось?
- Что... что...- сердито передразнил её Семён. - Два моих друга фашисты убили!
- Где? Когда? - заволновалась уставшая сестричка и тревожно обвела взглядом палату, как бы ища убийц.
- На переправе. В Волге. У Сталинграда, -зло ответил ей сержант.
- Ну, у вас и шуточки, товарищ раненый, - рассердилась сестричка, подбирая осколки стакана
- Тогда и нашу батарею разбило, мы в Волге искупались, - как ни в чем ни бывало продолжил рассказ Семен.- Тащили 31-мметровку образца 1914 года на себе в гору. Она на деревянных колёсах, громоздкая, зато безотказная и точная. А её, понимаешь, бац и- вдребезги! Жалко. Хорошо служила! На левом берегу дали нам 85-мметровку. На высотку пошли. Сверху завод им. Куйбышева видать.
Сестричка присела на табуретку и слушала. Недавно на фронте. Всё в бой рвалась,чтобы подвиги совершать, а не в госпитале отсиживаться. Но вскоре поняла - и тут передовая. Тут каждый день -подвиг! Да что день? Каждый час и минуточку пули по живым мишеням молотят. Что им красный крест на белом флаге? В фашистской злобе крушат всё подряд. Вон их сколь, искалеченных. Таскать их по палатам да на процедуры, поднимать на ноги - это и есть её подвиг.
Девушка разинув рот слушала рассказ пушкаря.
- Били мы по вражеским самолётам. Они, гады, группами летели по 9-15 штук. Дым вслед пускали, чтоб нам невидно их было. И всё норовят подавить наши зенитки. А наша задача – их сбить, не дать попасть в наши цели и сбить их с пути.
Попасть в самолёт- это высший класс, браток! И мы попадали! – гордился зенитчик.
- А мы в пехоте тоже в самолёты попадали! - вторил брату Алексей. – Летят над окопами, заразы, на бреющем, строчат, значит, по нас с бортов из пулемётов. Так мы ложимся на спину и ждём удачного момента. Строчим из автоматов! Кувыркнётся один «Мессер», другой о пули споткнётся. Особо часто сбивали «рамы»
- Да-ну, браток, разве можно автоматом «Мессера» сбить? – сомневался зенитчик.
- А то! Мне вот «За отвагу», думаешь, за что вручили? Один в траншее остался, всё отделение полегло. Злой был, как чёрт- ни за что друзья погибли. Ну, я на втором круге и снял «Мессера». Тот так чёрным шлейфом и врезался в землю. А тут, смотрю, танки с крестами попёрли, траншеи давят, окопы утюжат. У меня в окопе 8 связок гранат было. Я ими подпалил три «Тигра». Ребята с левого фланга подсобили ещё три подбить. Немец и повернул назад. Я с катушками на КП докладывать, что один остался. Ну, там нач. штаба и написал представление: видели, как самолёт бухнулся рылом в землю и как танки назад попёрли. Только не думали, что я один был...
- За такие подвиги вам Героя должны вручить!- С уважением посмотрела на Алексея девушка.
- Позже представляли, говорят, и на орден. Но я по ранению в медсанбат на месяц попал, потом батальон расформировали, в другом оказался. Так награда, видать, и затерялась...
========
* Гарбуз - в Воронежской обл. так называли арбуз, с ударением на первом слоге
4. Орден за мужество
- А мне орден дали за бой близ Сталинграда. – сказал о своей награде Семён. – Немец хотел уничтожить наши батареи, массой сбрасывал бомбы по 15 штук враз. Одна бомба попала в орудие в тот момент, когда я сидел в наушниках, передавал координаты в штаб, и не до налёта было - увлёкся. Бомба кг 15 свалилась в ямку, где моё орудие было. Командир заорал: «Тикай!»
Я упал на левый лафет: он всего 40 см. ширины, а бомба - на другую сторону лафета. Вылез из-под земли, ору, Лёнь: «Я жив! Жив!» Вижу, по моим координатам наши заработали, пуще обрадовался. Но быстро остыл, потому что вся моя прислуга полегла.
Матюгнулся я! А тут новая атака сверху. Не знаю, каким- таким чувством унюхал, что комвзвода в опасности.
Придавил я его собой. Засыпало нас землёй, меня порядочно оглушило –ничегошеньки не слышу. Но вижу и на ноги встал.
Смотрю, прёт, вражина, танками. Я землю с себя стряхнул, перескочил к уцелевшему орудию, там заряжающий помог, мы и давай танки в упор расстреливать.
- Прицел 8, упреждение полфигуры, бац - и в лоб!
- Прицел 18, упреждение полфигуры, бац - и другому в лоб!
Фашист-то думал подавил наши орудия, потому так нахрапом и полез. А как начали их танки один за другим вспыхивать, повернул, чертяка, назад.
В аккурат подоспели и наши танки с пехотой. Погнали врага, драпанул он так, что только пятки засверкали. И оружие, и орудия, даже кухню в поле побросал. Тогда-то мне орден Красной звезды в лазарете сам генерал и прикрепил. Сказал : «Спасибо за мужество!» А я врачам говорю «спасибо». Понимаешь, брат, слух мне восстановили! Правда, не на 100%, но воевать годится.
Услышав о врачах, застонал умирающий, повернулся неловко, кровь из горла так и хлынула. Медсестра подошла к нему, пульс пощупала и пулей вылетела из палаты.Алексей проводил её вздохом:
- Разве ж это девчоночье дело на кровь и эти ужасы глядеть? - Снова возмутился Алексей. - Им самое время нас, солдат, любить да ласкать. А вместо этой ласки нас фашист пулями л-ласкает. Тебя вот в глаз... приласкал... Может, комиссуют?
- Да кто его знает...До Берлина охота дотопать...
Но Семёна не комиссовали, хотя зрение глаза потерялось процентов на 80.
Он продолжал воевать с одним глазом, с одним желанием - отомстить за друзей, выгнать врага с родной земли! И поскорее!
5. Война с националистами
- А нам в Прибалтике тоже один артиллерист, как ты, здорово помог, - вспомнил новый эпизод Алексей.- Знаешь, Сеня, фашисты не так страшны были, как литовские националисты. Его бьёшь, зная – это точно враг. А эти исподтишка орудовали. Такие злые, беспощадные, просто звери!.. Немцы в сердце метят, а бандиты - в спину. Мы, значит, немцев из ихнего хутора трое суток выбивали, голодные, уставшие. Колбасу, консервы, хлеб - весь сухой паёк подмели, а продовольствие не везут. Командир дал команду на отдых. Двоих в караул послал, а троих - в другой хутор за продуктами. Улеглись мы кто на чердаке, кто на сеновале, кто в большой риге на соломе.
Спим мы, уставшие и голодные, мертвецким сном. И артиллеристы с нами тоже дрыхнут, но подальше – на горке в хлеву. Ночью наши охранение то ли тоже заснуло, то ли их тихонько бандиты сняли. И оружие наше в сенках, сволочи, реквизировали, и десять спящих рядовых потихоньку вырезали...
Короче, проснулись мы от пушки – это артиллерист метрах в 50 от нас начал из неё бабахать, разбудил нас.
Пушки - это всё, что у нас осталось, не считая личного оружия у офицеров, да гранаты у каждого пехотинца всегда при себе.
Вот где мы опростоволосились: спим, думая - немцев выбили, охранение поставили. Кто ж знал, братишка, что второй враг нападёт? Так мы обозлились, тоже озверели, пистолетами и гранатами эту банду порешили, оружие своё вернули. Их 16 человек всего-то и было. У них мы и узнали, что послов за харчами они на осинах повесили, сволочи!..Только с бандой разделались, глядим, на эту суматоху немцы вновь попёрли. Хотели хутор у нас отнять. А может, с бандитами сговорились, кто знает?
Ну, артиллеристы их орудиями-то остановили, да налетевшая авиация как-то быстро наши пушки-то разбомбила. Видать, бандюги им просигналили про нашу дислокацию. Но мы не подпустили гитлеровцев к хутору тем оружием, что у бандитов отбили.
Осталось у нас одно орудие - на горе боком лежит, полуразбитое, крутится на колесе, блестит на солнце. Чего они его боялись, мы так и не поняли, но фашисты весь день в него палили и сбить не могли…Мы же много гитлеровцев тогда подкосили, боялись, видать, нас. Пока они не знай чего день раздумывали, мы засекли их огневые точки, передали командованию, а сами окопались, подмоги и обед дождались, и в атаку рванули.
Так с боями освобождали каждый хутор.
Зато националисты нас не иначе, как оккупантами не называли, неблагодарные...Столько ребят полегло там - ужас! Это были бандиты из Айзсарги*- лютые враги наши, как оказалось!
Алексей достал кисет, свернул самокрутку. Вспомнил павших, задымил. Даже цигарка в зубах затряслась. В глазах брата Семён увидел незнакомые доселе молнии гнева. Всегда спокойный брат просто клокотал возмущением.
– У них старые корни ненависти к русским. Думаешь, немцы глупые идеологи были? Когда в Прибалтику пришли, сразу разрыли курганы убитых коммунистами сотни репрессированных. Народ собрали, показали. После этого ужаса разве прибалты могли не поддерживать немцев? Сталин ведь дорогу к морю открыл России за счёт их свободы. Они жили себе по-своему, а их насильно в колхозы затолкали, отняли землю, скот, выслали, разогнали по всему СССР, разлучили с родными. А тут война. Ненависть кипела, били они нас нещадно, мстили за недавние обиды.
- Да и в Польше пшеки думаешь, меньше нам вредили? – продолжал Алексей. - Мы их от фашизма спасаем, а они, суки продажные, против нас тоже! – Алексей заскрипел зубами. - Мы свои семьи в тылу побросали, могли бы уже дома у жён под боками нежиться на мягкой перине, детей растить. А не валяться тут в грязи, рискуя с двух сторон быть убитыми... Но куда там- «а кто друзьям помогать будет?» –передразнил кого-то раненый солдат. - Мы жизни свои не жалеем ради этих двуличных проституток, а за что, скажи? На хрен бы нам сдались эти пшеки? Пускай бы и жили себе со своим Пилсудским гетманом да с любимыми немцами.- прорвало Алексея.
-Да что ты мне рассказываешь? - перебил возмущение брата Семён. - Я сам в Польше на собственной шкуре это испытал.- Помню, послали нас на задание. Близ Хелма зашли мы в деревушку. Дом выбрали абы какой, зашли, якобы, водицы испить, т.е. разнюхать как и что. Хозяин как засуетился, куды там: бутылку на стол. «Добже, добже!» с улыбочкой бормочет. Молодую панночку за салом и колбасой в погреб послал. Пшечка - старшая в печь с рогачами за горшками полезла...
А дочка ихняя с колбасой и салом всё не идёт и не идёт. Ну, мы суп-то хлебаем, но не дураки же, смекнули, куда он её послал и еле успели до леса доскочить, как тут же 12 мотоциклов с немцами примчались. А нас всего четверо. Перестреляли мы их половину из надёжного укрытия, да в лесу нас шиш достанешь. А немцы леса, как огня боятся. А если бы мы не улизнули?..
Меня, между прочим, в Ростове молодая жена ждёт. Ой, красавица, я те скажу!- разулыбался Семён. – Оленька моя!- и показал брату фото счастливо улыбающейся блондинки.
- А вот убили бы меня тогда?.. Впрочем, пшекам всё равно. На всей истории войн России ляхи вечно с нашими врагами дружили. Свой интерес блюдут- чужими руками думали себе кусок от российского пирога оторвать…А я должен за них умирать… Тьфу!
Алексей тоже достал фотографию своей жены и дочек, насмотрелся, вздохнул, снова цигаркой задымил.
==========
* Айзсарги (латыш. Aizsargi «защитники»,«охранники») — латышская крайне-националистическая военизированная организация. Сотрудничала с нацистами во время оккупации ими Латвии. Разбойничали и после войны вплоть до 1953г
6. ИНТУИЦИЯ
Семён табак не любил. Поправил повязку на глазу, водицы испил- температура к ночи опять повысилась. Но разговор продолжил:
- Да ну её к собакам, эту большую политику! Лучше, Лёнь, слышь, случай чудной расскажу.
Хоть и называют артиллерию царицей полей, но и мы же тоже артиллерия. Только мы - артиллерия небесная. Мы же, сам понимаешь, их и на небе достаём! - с гордостью начал очередную окопную быль Семён.- За это и не любили немцы зенитчиков и давай в нас из миномётов и огнемётов бить. Это, сам знаешь, не шуточки. Горит всё, что может и не может гореть.Мы сразу по окопам попрятались. Ком. взвода, армянин, за мною в окоп прыгнул, за ним лейтенант Полевой. А я возьми и в другой окоп переметнись. Не знаю, почему офицеры тоже за мной кувыркнулись. Как раз в сей момент в тот окоп, откуда мы выскочили, мины посыпались. И полосою фашистский самолет с борта там же простреливает. А мы втроём живы остались!...
Мне будто кто шептал, что опасно на одном месте оставаться. Я снова, значит, перескочил в соседний окоп, и офицеры послушно за мной последовали... Лётчик вернулся, с другого борта обстрелял из пулемёта окопы, откуда мы сбежали. А мы снова целёхонькие! Так что Бог меня покудова бережёт.
Потом командир всё спрашивал:
- Чего это ты по окопам бегал?
А я у него спрашиваю:
- А вы-то за мною зачем увязались?
- Ты-то откуда знал, что из того окопа тикать надо? Что ли, немец предупредил? - съехидничал офицер.
- Не немец, товарищ командир, а ангел нашептал. - Хотя и сам ответа не знал.. Вот и говорю тебе, брат, что сам Бог меня хранил.
- Это называется интуиция - объяснил младшему брату Алексей.
- Ха, интуиция… - усмехнулся пухлыми губами зенитчик. - Знаю я эту интуицию. У нас командир 3-го орудия, грек, тоже так говорил. Он только что из училища, лейтенантик. Мы молодых «котелками» звали. Как только этому «котелку» была возможность в налёты авиации или при артобстреле где-то отсидеться, он сразу прятался в туалете. Его туда, якобы, интуиция спасаться звала… Говорили, что он панически боялся бомбёжки, но скрывал это от всех. Как говорится, окопная болезнь. А мы, Лёнь, предполагали, что его от страха просто проносило, - усмехнулся Семён и замолчал. Потом грустно добавил:
- Такое бывает только на войне, брат: именно в этом безопасном убежище греку всю задницу как бритвой снесло... Вот те и интуиция...
- Интересно, на чём он теперь сидеть будет? - спросил скривившийся от боли в раненой ноге Алексей.
- А ни на чём, - тоже скривился от жара и боли Семён. А может, и от воспоминаний?.. - В госпиталь, куда его доставили, снаряд бабахнул... Нет теперя у нас нашего Тёркина...- Семён тяжело вздохнул
После лечения братья разными дорогами пошли на Берлин добивать врага и добывать Победу.
И дошли! И добили врага! И Победу добыли! Я горжусь своими родными дядями за их трудный, опасный ратный труд и благодарю за завоёванный мир!
На снимке: братья Семён и Алексей Бондаренко в 70-х гг.
© Copyright: Люба Рубик, 2014
Свидетельство о публикации №214051000195