Дом

 
 
Мистическая история с искажением времени и пространства.

 Город жил своей суетливой, шумной, стремительной жизнью. Мчались, гудя клаксонами автомобили, выпуская на перекрёстках клубы вонючего, сизого дыма. Он автомобилей шарахались пешеходы, погружённые в множество житейских проблем, кричали зазывалы, курили на тротуаре женщины, крепкие парни лениво прохаживались, отпуская шуточки проходящим мимо девушкам, ныли нищие, ругались домохозяйки. Огромный муравейник, где всё постоянно движется и не на чем задержать взгляд. Казалось, и парки, и здания, и даже мосты, не стоят на месте, а постоянно изменяются и находят для себя новые места.
 А немного в стороне от центральных, шумных улиц, зажатый бетонными стенами типовых близнецов, приютился Дом... Он был настолько неприметным и привычным, что прохожие просто не обращали на него внимания. И если спросить: - " Откуда здесь это деревянное уродливое чудо?", они улыбались, пожимали плечами и мчались прочь, по своим важным и неотложным делам. Первые несколько шагов вопрос ещё сидел в голове, но потом рассеивался как дым. Впрочем, отдельные любители поговорить строили догадки. Говорили, что это первое здание, построенное то ли как гостиница, то ли склад некогда богатого торговца, некоторые утверждали, что это своеобразный молельный дом какой то религиозной секты. В общем, ничего конкретного не узнать. Единственное, в чём сходились старожилы то, что Дом стоял здесь всегда.
 Дом был действительно очень старый. Краска со стен давно облупилась, скрипели истёртые ступеньки крыльца, скрипели дверные петли. Окна выглядели подслеповато, ставни, это архаическое изобретение, перекосились, а в некоторых местах, просто отсутствовали. Но зато был небольшой задний дворик. Совсем крошечный садик, заросший по углам крапивой и лопухами. Несколько фруктовых деревьев, да розовый куст. А ещё перекошенный сарай, где в клетках сидели кролики, смешно двигая носами. Пара кур, деловито и гордо бродили в поисках  чего-нибудь вкусного и совершенно необходимого.
 А ещё в Доме жили люди. Маленькие, совершенно незаметные, как и их жилище. Обыкновенные. И всё же они отличались от безликой массы горожан. Потому, что Дом сам выбирал жильцов. Человек алчный, злой, с чёрной душой не мог провести под крышей больше одной ночи. Его комнату непостижимым образом наполняло зловоние, спать не давали огромные армии клопов, пружины кровати впивались в бок, дрова в камине никак не хотели разгораться, а ставни скрипели как- то особенно жутко. И утром, злой и не выспавшийся, постоялец покидал неуютное жилище, сердито пнув ногой дверь.
 Каморку на чердаке занимал писатель. Он устраивался за письменным столом, спиной к тёплой каминной трубе и писал сказки. Сказки были очень красивые и добрые, в них летали эльфы, гномы добывали в глубоких пещерах яркие драгоценные камни и золото, скакали на белоснежных конях прекрасные принцы спасая от жестоких кознодеев не менее прекрасных принцесс. Счастьем, волшебством и любовью были наполнены произведения. А конец всегда оставлял ощущение тепла. Но он был беден. Издательства, по которым он бегал изо дня в день не хотели печатать сказки. Не актуально. Не востребовано. Тогда писатель приходил к себе в каморку, открывал бутылку вина, и грустно опустив голову, жаловался Дому на свою горькую судьбу. А когда сказочник засыпал, Дом показывал ему сны. Красочные, яркие. Показывал счастливых людей, верящих в чудеса. Они узнавали писателя, ласково с ним здоровались, приподнимая шляпы, робко трогали за локоть и просили новую сказку. Детишки гурьбой бежали за ним, весело смеясь. Тогда он садился на скамейку и рассказывал детям о невероятных приключениях. А заворожённые глаза маленьких слушателей грели сердце. Он просыпался, выбросив из головы неприятности вчерашнего дня, напевая незатейливую мелодию, спускался в небольшой холл к завтраку, с великолепным настроением и сознанием нужности своего дела.
 А завтрак готовил пожилой кондитер, с пышными усами, живший в комнате рядом с кухней. Он любил своё дело и с радостью готовил жильцам завтрак, за совершенно символическую цену. Ему нравилось, когда утром, за столом собирались добрые, улыбчивые люди. Когда завтрак был готов, он звонил в маленький колокольчик, все спускались и пили ароматный кофе, закусывая совершенно волшебными булочками. Чуть заметно пахло ванилью, и этот запах делал всё таким домашним, уютным. Завтраки считались традицией, и пропустить его, значило смертельно обидеть кондитера, чего, впрочем, никогда не происходило.
 Тут нужно представить всех жильцов, сидящих за столом. Вот молодой художник. Бледный, с тонкими пальцами и воспалёнными глазами. Его картины, так же как и сказки писателя продаются плохо. Это потому, что художники видят мир по-другому, не так как обычные люди и часто бывают непонятны. А писать на заказ он не хочет из гордости и, в общем, прав. А ещё он страдает. Иногда, вечером к нему в комнату поднимается девушка. Тоненькая, как тростинка, с огромными серыми глазами, в которых можно утонуть. Тогда они жарят в камине каштаны, пьют молодое вино и мечтают... А потом, задув свечи, долго и нежно любят друг друга на узкой кровати. А Дом, тихонько покачиваясь, помогает играть музыку любви. Но счастье их кончается. Она одевает платье в темноте. Она уходит.
 - Не надо, не держи меня! Ты знаешь, как я люблю тебя! Но знаешь так же, что я не могу его бросить. И мне нужно уходить. Туда, где плохо, где грязные души, туда, где ко мне относятся как к вещи, где хочется вымыть руки, прикоснувшись к кричащей роскоши! Ты знаешь, как мне больно, я нарушила  слово, данное однажды, душа моя будет гореть в аду. И я, зная это, иду к тебе, но не могу его бросить! Не спрашивай, я не могу объяснить это!
 Она смотрит на него полными слёз огромными серыми глазами, постом стремительно повернувшись, убегает, стуча каблучками по ступенькам. А художник зажигал свечу, разводил краски и писал картины. Ему не нужно было освещение, которым так дорожат другие художники, ему не нужно было даже смотреть на холст. Кистью водила израненная, кричащая от безысходности душа. И картины эти были страшны. Там огромный чёрный как ночь бык, изрыгая из ноздрей огонь, увозил на широкой спине хрупкую девушку, там стонали в геене огненной души грешников, там не было солнца, мрак, огонь дым и тоска, смертельная тоска...
 Под утро он всё же падал от усталости и засыпал. А через пару часов, слышал звон колокольчика, вставал и с воспалёнными глазами спускался в холл, к завтраку. И все жалели его, хотя не говорили об этом ни слова. После завтрака, все расходились по своим делам, он поднимался к себе в мастерскую. Дом каким то образом ,незаметно поворачивался к солнцу и мастерскую заливал весёлый, яркий солнечный свет. И тогда художник понимал, что она придёт снова, и они опять будут жарить каштаны, обнявшись мечтать и любить. Он бросал в камин страшные картины прошедшей ночи, брал кисти, и образы получались светлые и прозрачные, быстрые и звонкие, как ручей, струящийся среди лугов. Самые лучшие картины он вешал в холле, что бы соседям было приятно долгими зимними вечерами остановить взгляд на светлом и тёплом.
 А ещё за столом сидела семья. Единственная семья в Доме. Почему то жить здесь предпочитали люди одинокие. Но в каждом правиле есть исключения. Он маленький, щуплый, с постоянно взъерошенными волосами, часто пьяненький, абсолютный добряк, получил ранение на войне и был вчистую списан как инвалид. Получал небольшую пенсию от государства и так как на работу его не принимали, занимался всевозможными работами по благоустройству Дома. Где то обновит, подкрасит, поправит изгородь. Мастер на все руки. Чаще всего его можно было увидеть на заднем дворе, где он занимался со своим нехитрым хозяйством. Ухаживал за кроликами, стучал молотком, строгал, а то и просто сидел на лавочке под деревом, курил и созерцал. Иногда его нанимали что то сделать по мелочи и он, закончив работу относил гонорар в соседнюю лавку, где обменивал его на бутылочку. И тогда жена , дородная, высокая, нестарая ещё женщина, ругала его бездельником и пьяницей и провожая тычками в узкую спину отправляла проспаться. Он, моргая слезящимися глазами и улыбаясь, подчинялся своей грозной супруге и, немножко путаясь в ногах, удалялся в свою комнату. Хозяйка сразу переставала шуметь, потому что понимала, - никакой он не пьяница, и ругалась просто для формы. Они нежно любили друг друга, но уже привычной, супружеской любовью. Эта любовь принесла им четырёх замечательных пацанов, удивительно похожих на отца и они сидели за столом рядом с родителями, чинно уплетая булочки, которыми щедро угощал улыбчивый кондитер.
 А ещё здесь была пожилая дама, про которую лучше говорить "бабушка", хотя настоящей бабушкой она никому не была. Просто вся такая домашняя, родная. Добрые морщинки разбегались от глаз, прикосновения мягких рук так любили детишки. Она почти всё время проводила у себя в комнате, занимаясь рукоделием. Вязала, вышивала, ухаживала за геранью на подоконнике, нянчилась с младшим мальчиком, когда родители были заняты. В общем, делала то, что делают все бабушки. Дети часто приходили к ней, и она с удовольствием наблюдала, как они играют на полу у камина. А иногда она рассказывала им истории из далёкого своего прошлого, и дети удивлялись, как раньше всё было не так как сейчас.
 Этим утром всё было как обычно и не предвещало беды. Жильцы завтракали, обменивались планами, хвалили кофе и булочки, улыбались друг другу и были счастливы. А беда приближалась. Она появилась на пороге в виде толстого гражданина, в дорогом костюме и золотой цепочкой часов, тускло блестевшей на выдающемся животе. За спиной гражданина маячил полицейский.
- Я представитель мэрии, - заявил гражданин. - Городу совершенно необходима новая бензоколонка, и места лучше, чем это, не найти. К тому же рядом будет проложено скоростное шоссе. Эта реконструкция принесёт городу ощутимую прибыль. Я поздравляю вас, вы получите новое, комфортабельное жильё в одном из районов!
 Толстяк победно оглядел изумлённых жильцов.
- А как же Дом? А как же мы? Что же это? - отставной солдат удивлённо обвёл взглядом соседей. - Здесь же вся жизнь моя! Здесь дети мои родились! Это как от отца отказаться!
- Мы никуда не поедем. - Тихо произнёс писатель. - Мы здесь живём!
Остальные сидели молча, но гневные взгляды выражали полную солидарность.
- В таком случае, вот представитель власти, дальнейшие дела обсуждайте с ним! Завтра утром начнём снос.
- Несогласных будем выводить силой! - полицейский отдал честь и отбыл. За ним ушёл представитель.
 Долго спорили этим утром жильцы.
 - Мы должны бороться! - шумел молодой художник.
- Глупо бороться с властью. - Отвечал поживший, битый жизнью сказочник.
- А может там будет лучше? Может дети мои, будут жить лучше, чем я? - сомневался солдат.
Бабушка задумалась о спокойной старости, с горячей водой и паровым отоплением. Кондитер рассчитывал поправить финансовое положение, работая в более людном районе. И никто не заметил, как внимательно прислушивается к их рассуждениям старый Дом.
 Наконец все разошлись по комнатам. Сомневались, думали о будущем, немного боялись неизвестного.
 Первыми, ругаясь и грохоча пожитками, уехала семья солдата. Некоторое время спустя, ссутулив спину, ушёл сказочник. Кондитер долго стоял на крыльце, потом глубоко вздохнул, и тяжело шаркая ногами, пропал среди шумных улиц. Ушла бабушка, неся в руке корзину с рукоделием. Художник покинул Дом вдребезги пьяным, несвязно ругаясь и размахивая кулаками.
 А Дом как то съёжился, стал меньше, ещё старее и неказистей. А потом опустился туман...
 Утром пришла техника и рабочие очень удивились, не найдя на месте объект. Ничего нет. Бетонные стены зданий близнецов на месте, а между ними ничего, - пустырь, заросший крапивой. Довольные полученным авансом, рабочие отправились обратно.

 Они ехали на автомобиле по побережью. Им хотелось найти то место, где будет хорошо. Где можно будет любить друг друга, подальше от городского шума и любопытных глаз. Только они, море и дом. Много мест посетили, но не одно не понравилось. Они ехали и ждали. Они знали, что любящие люди обязательно найдут то место, где им будет хорошо.
 - Вон там небольшая бухта, давай остановимся и немного отдохнём, - обращаясь к спутнице, сказал он.
 - С удовольствием! Тем более, здесь так красиво. Особенно мне нравятся вон те два высоких кипариса. Остановимся рядом с ними. - согласилась она.
 Она вышла из машины, а он открыл капот, озабоченно оглядывая хаотичную смесь трубочек, проводов и шлангов.
 _ Как тут красиво! - услышал он его голос из-за густых кустов. - Ой! Милый! Иди скорее сюда и посмотри на это чудо!
 Он выпрямился и поспешил на зов.
 Небольшой, ослепительно белый, с зелёными ставнями и красной черепичной крышей, увитый плющом и диким виноградом стоял Дом.
- Я хочу жить только здесь, только с тобой, всегда! - Она ласково провела ладошкой по его щеке. - Ты же сделаешь мне такой подарок?
- Давай зайдём и посмотрим, что там внутри. - Он немного сомневался.
Весело скрипнула дверная петля, и они попали в полутёмный холл. Луч пробивался через щель в ставнях, придавая месту волшебную загадочность.
- Смотри, какие восхитительные картины развешаны по стенам! Какой камин! Какой вид! - она распахнула ставни.
Он ходил, заглядывая в комнаты и понимал, что ему тоже очень нравится этот дом.
- Смотри, здесь рукописи! - послышался сверху её звонкий голос. - А в этой комнате герань! А здесь у нас будет спальня! Тут так светло и есть небольшой балкон!
- Милый! - она снова провела по щеке. - Мы же останемся?
- Да! - он улыбнулся и поцеловал её в висок. - Мы остаёмся!

  Тихо шумел прибой, ласковые лучи солнца, пробиваясь сквозь листву, играли на плитках дорожки. Они поднимались от моря и подходя, заметили, что Дом улыбается.


                Вс 13 фев 2011 13:43:35