– Алло, Наташ, привет!
– Привет, Миш, как дела?
– Нормально, что делаешь?
– Завтракать собираюсь, а ты чего в такую рань звонишь?
– Дело есть. Причем, важное для тебя.
– Да? А что за дело?
– Не по телефону. Я у тебя буду через пол часа, если в пробку не попаду. Ты давай, шевели клешнями, я тебя заберу и поедем к одному человеку.
– У меня нет клешней. К какому еще человеку?
– Ну, ты же Рак. Про человека в машине расскажу. Ты давай ешь там быстрее, марафет наводи, я скоро!
И отключился. Вот так всегда – заинтригует и пропадет, а ты додумывай.
Мишку я знаю давно, мы учились в одном универе, но на разных курсах. Дружим много лет. Могли не видеться и не созваниваться по пол года, но всегда помнили, что мы есть друг у друга.
– Ну, здоров! Прекрасно выглядишь, готова?
– Да.
– Поехали.
Миша хорошо водил машину, с ним можно было ехать не напрягаясь и не следя за дорогой.
– Ну, давай уже объясни, к кому мы едем и зачем? Сегодня суббота, у меня были планы на этот день, а ты все взбаламутил.
– Ладно, ты мне еще спасибо скажешь.
– Хорошо, спасибо. А теперь поподробнее.
– Я везу тебя к большому человеку, ну в смысле не роста, а должности. Это наша новая "шишка", таких полезно держать в знакомых. У меня с ним кое-какие дела, но это не важно, тебя они не должны касаться. Но, я тут случайно узнал, что он очень любит живопись, картины как раз такие, в твоем стиле написания. У него, чуть больше полугода назад, умер сын. Он сам недавно приехал в наш город, купил большой дом, обживается. И, кстати, ищет художника, который бы написал портрет его сына. И хочет сделать барельеф на могиле. Я знаю ты когда-то этим занималась, порекомендовал тебя, он заинтересовался, сказал, что готов встретиться с тобой лично, переговорить на эту тему.
– Миш, ну когда это было, ты же знаешь, я давно не пишу портреты. Зачем ты? Что ему мало других художников, тем более, ты говоришь, личность в городе известная, только свистни, желающие набегут. Он, наверное, и заплатит хорошо.
– Наташка, вот чего ты ломаешься? С тебя корона упадет встретиться с ним, поговорить?! Не бойся, не съест он тебя.
– Да я и не боюсь.
Наташка остальную часть дороги ехала молча, глядя в боковое зеркало на машины, а Мишка бубнил себе под нос какой-то мотивчик.
***
– Ну вот, кажется приехали, пошли, нас уже ждут. Вон тот, в красной тенниске, это Он.
"Красивый", - неприязненно подумала Наталья, - терпеть не могу красивых мужчин, мнят из себя...Большинство из них – просто Нарциссы.
"Красивая", - подумал хозяин дома, - ясно, значит, пустая как пробка. Сейчас начнет жеманничать и строить из себя богему.
– Знакомьтесь, это Степан Петрович, – обратился Миша ко мне, жестом указывая на встречающего нас человека, а это, – он показал на меня, – наш небезысвестный художник, думаю, вы подружитесь.
"Вот еще, зачем нам дружиться", - подумала Наталья, но вслух сказала дежурное: "очень приятно" и протянула руку именно так, чтобы ее было возможно пожать, а не поцеловать, как это стало принято при знакомствах, чего Наталия тоже не любила.
"Не думаю, что нам стоит "дружиться", сделает свою работу и до свидания"' - подумал Степан Петрович, но вслух сказал: "Очень приятно, можно просто Степан" и легонько пожал протянутую руку женщины. – Прошу в дом.
***
Часа два ушло на осмотр достопримечательностей этого дома, скромных и кратких рассказов хозяина о себе, вопросов художницы и легкий фуршет, ведь цель встречи – общение, а не обильная трапеза.
В процессе всего этого она изменила свое мнение. Наташке понравился этот человек и это ее очень удивило, ведь она всячески старалась выискивать в нем недостатки. Зачем и сама не знала.
Миша старался держаться в стороне, но по ходу разговора, на ушко, подкольнул Наташу: "Ах, он уже и Степа?!"
Наконец, Степан подвел Наталью к главному, из-за чего они тут собрались. Вот просто буквально – подвел. На стене, в одной из комнат, Наташа увидела что-то вроде постера – портрет мальчика, лет девяти-десяти, художественно оформленный увеличенный и упакованный под стекло в серебристую раму.
– Это мой сын. Саша. Ну, я вам рассказывал о нем…
– Да-да… – Наташа подошла ближе и надела очки, в упор рассматривая портрет ребенка.
Миша заволновался, он хорошо знал этот Наташкин взгляд, ничего хорошего он не сулил. Миша перевел взгляд на Степана. Наташа смотрела на портрет, Степан на Наташку, пауза стояла зловещая.
– Что-то не так? – удивился Степан.
Было слышно как тикали часы на стене.
А Миша даже заволновался.
Наташа долго всматривалась в портрет на стене, потом, наконец, обернулась к хозяину и тихо сказала:
– Степан, Вы уверены, что он умер?
Пот у меня потек по спине вдоль позвоночника, а "шерсть" на руках стала дыбом. Я во все глаза смотрел на свою подругу: "Наташ, ты чего, с ума сошла?"
Наталья, не глядя на меня, а снова обращаясь к Степану, задала тот же вопрос.
На Степана было страшно смотреть, у него даже губы посинели. Сначала, он что-то прохрипел, потом откашлялся и спросил, обращаясь к Наташке:
– Что Вы хотите этим сказать?
– Дайте мне, пожалуйста, воды, – на Наташке не было лица.
Я побежал за водой.
Она пила большими глотками, громко, никого не стесняясь, будто жажда ее мучила не один месяц.
– Степан, прошу Вас, простите меня за бестактность, но я не могу не повторить своего вопроса. Вы уверены, что этот мальчик мертв?
– Вы издеваетесь надо мной? Этот, как Вы выразились мальчик – мой сын, погиб с полгода назад. Вы считаете, что я могу это придумать? Это у Вас шутки такие?
– Нет, Степан, ТАКИЕ шутки не в моем характере. Пожалуйста, выслушайте меня.
Когда-то давно, мне очень нужны были деньги и я бралась за любую работу. Даже за ту, за которую другие художники браться не хотели ни за какие вознаграждения, а именно – писать портреты умерших.
Вот понимаете, живут себе люди не ожидая смерти, и вдруг теряют человека; горе не спрашивает разрешения войти. И, бывает, что не остается никакой нормальной фотографии, чтобы ее поставить на памятник, приносят старые, иногда черно-белые, пожелтевшие, не в очень хорошем виде и просят сделать хороший четкий портрет, чтобы и на могилку и родственникам на память.
Я столько уже сделала этих портретов за свою жизнь, что научилась по фото определять, где живой человек, где мертвый.
Ведь фото приносили самые разные, кто потом только не шел ко мне! Ну, да это не важно сейчас.
Степан, – Наташка коснулась его руки, – Ваш Саша не среди мертвых, он жив.
Тот взялся за голову и стал кругами ходить по комнате.
– Вы с ума сошли. Этого не может быть! Пол года, даже больше, я, моя мать – его бабушка, мой брат – его дядя, считают его умершим, а Вы говорите ЖИВ! Как такое может быть? За кого Вы меня принимаете?! За идиота? За идиота!
– Постойте, прошу Вас, успокойтесь. Присядьте и давайте спокойно поговорим.
Миш, принеси нам еще воды и накапай туда чего нибудь… валерьянки, корвалола или что там есть в аптечке.
Степан попытался успокоиться, подошел к бару, в широкий стакан плеснул себе коньяку и бухнулся в кожаное кресло.
Наташке я поднес стакан воды с валерьянкой из которого пригубил и сам. Боясь дышать, сел на диван поодаль наблюдая за этими двумя.
Наташа присела на корточки перед Степаном, спросила:
– Вы, лично Вы, видели Сашу мертвым?
– Да! То есть, нет. То есть, да!
– Не волнуйтесь. Так да или нет?
– Меня не было в городе, я был на Курилах, получил телеграмму, вылететь не мог, там начался тайфун, ни небом, ни морем покинуть те места не представлялось возможным. Но когда я приехал, я видел могилу, я, правда, был там всего один раз, тяжело очень было… Я только начал потихоньку свыкаться с мыслью, что у меня нет сына, а тут Вы! Это жестоко!
– Жестоко, говорите? Вернуть Вам сына – это жестоко?
– КАК вернуть? Как вернуть? Что Вы такое говорите?! Вы себя слышите? Надо же, а Вы мне так понравились и вдруг такое… такое…
Он плакал…
– Успокойтесь… От кого Вы узнали, что Сашенька умер? Хватит пить. Отвечайте мне четко и ясно!
– Как от кого? От жены, естественно!
– Где она?
– Мы развелись. Она живет в другом городе. Небольшой городишко, я там ее матери, моей бывшей теще, домик купил, вот они там сейчас и живут вместе.
– Как вы расстались?
– Это Вас не касается!
– Касается. Я настаиваю. И так?
– Расстались мы очень плохо, со скандалами, ссорами, битьем посуды, взаимными обвинениями и проклятиями с ее стороны.
– Всё ясно мне теперь...
Наташка поднялась и уселась рядом со мной на диване.
– Я повторяю то, что сказала ранее – Ваш сын жив. И я не удивлюсь, тому, что Ваша жена, бывшая, в отместку, все подстроила так, чтобы Вы поверили в смерть собственного ребенка.
Степан смотрел на Наташку во все глаза, просверливая ее своим, казалось бы, безумным взглядом.
– Но как такое может быть? Какой мстительной тварью надо быть, чтобы провернуть подобное злодеяние?
– Это, извините, вопрос не ко мне. Ваша жена, хоть и бывшая, значит Вы ее знаете лучше, чем кто-либо другой.
– Вы понимаете, что если все это окажется правдой, я убью ее?
– Не убьете. Сейчас вы в состоянии аффекта и под воздействием алкоголя, когда будете в состоянии мыслить здраво – месть уйдет на десятый план. Включите, наконец мозги, надо думать как быть дальше.
– Дальше?! А дальше я найду эту тварь и заберу… заберу… сы-на… А я прям щас ей позвоню.
– Постойте, Степа, не делайте этого!
– Что значит "не делайте", – перекривил он Наталью, продолжая набирать номер.
– Миш, надо его остановить.
Я попытался отобрать у него мобилу.
– Степан Петрович, дайте, не упрямьтесь. Вы сейчас не в том состоянии, наговорите глупостей. Отдайте! Ну, что Вы в самом деле...Утро вечера мудренее.
– Степа, слушайте, ну вот позвоните Вы ей сейчас и чего вы добъетесь? Если ей так тонко удалось провернуть такую аферу, что она сделает после Вашего звонка, как Вы думаете?
Степан, кажется, успокоился и посмотрел на Наташку, вроде как трезвыми глазами... – Что?
– Вы предупредите ее. Предупрежден – значит, вооружен. Она сделает все возможное, чтобы скрыть сына от Вас. Например, увезти куда-нибудь. Эта женщина в отчаянии готова на любые поступки, даже самые страшные, как оказалось. И уж теперь ее точно ничего и никто не остановит. Вас не волнует безопасность сына? Кто знает, каким будет ее следующий шаг.
Повисла тишина.
– У вас есть предложения? – посмотрел на меня и на Наташку Степан.
– Может, стоит тайно за ней проследить – куда ходит, с кем бывает, не в погребе же она его прячет, он, неверное, в школу ходит, общается с другими детьми. Она же в полной уверенности, что больше никогда Вас не увидит, что Вам делать в том городе, где живет она? Сына нет, с ней Вы расстались скандально и отношения не поддерживаете. Если она Вам сказала, что сын умер, убедив в этом, что у Вас даже не возникло подозрений, то тоже самое могла сказать про Вас и ему, чтобы мальчик больше не интересовался где его папа.
– О, Боже! Какая чудовищная месть.
Все ясно, ночь на пару с коньяком ему обеспечена. Бедный, как же его жалко.
– Миша, отвези меня домой, пожалуйста.
– Да. Нам пора.
***
Утром меня разбудил телефонный звонок.
– Наташка, дрыхнешь?
– Нет, вроде…
– Ты сидишь или стоишь?
– Лежу.
– Очень хорошо. Значит, не упадешь.
– А что такое?
– Что такое? Слушай! Он вчера допился до чертиков, позвонил своей маме и все ей рассказал. А мама его обозвала тебя аферисткой!
– Да? И в чем же моя афера?
– Дело в том, что жена Степана, когда он приезжал на могилу к сыну, дала ему фото похорон Саши, он там в гробу лежит, а рядом, у гроба, соседи и родственники жены!
Наташка, ты ошиблась, понимаешь?!
Остатки сна как рукой сняло.
– Не может бы-ыть………...
– Может! И сейчас они оба едут к тебе. Я тоже еду. Ты меня дождись, никому не открывай! А то его мама порвет тебя на куски....
–…
– Все, я уже в пути. Отбой.
Не может быть…
Как же я могла так жестоко ошибиться…
О, ужас.
Что же теперь будет…
Я вздрогнула от звонка в дверь и, несмотря на предостережения своего друга Мишки, пошла открывать, прям так, в пижаме.
Открыв дверь, я увидела пожилую, все еще красивую женщину, чем-то напоминающую актрису Быстрицкую из фильма "Добровольцы", за ее спиной стоял Степан.
Она смерила меня, как, видимо, ожидалось, уничтожающим взглядом, а Степан сказал: "Здравствуйте!"
Я ответила и пригласила обоих в квартиру.
– Так вот Вы какая, милочка! Мне сын рассказал о вчерашней Вашей реакции на портрет моего внука. Я требую объяснений!
– Зачем же Вы кричите на меня? Может, я еще буду Вашей невесткой, – даже в этой ситуации меня не покидало чувство юмора, – проходите, пожалуйста, присаживайтесь. Кофе, чай? Хочу заметить, что кофе я варю в гейзерной турке, очень вкусный. Рекомендую.
– Спасибо, Наташ, – это Степан, – Но нам сейчас не до чайно-кофейных церемоний. Ты прости, что так вот ворвались, без предупреждения. Посмотри, пожалуйста, вот на это.
Он протянул мне фото.
Мама Степана не сводила с меня опухших заплаканных глаз, полных надежды.
Я на ватных ногах пошла за очками.
Я очень долго и добросовестно изучала фотографию, видимо, мои непрошенные гости решили, что я просто тяну время.
– Извините, как Вас зовут? – я обратилась к "своей потенциальной свекрови".
– Екатерина Тимофеевна.
– Очень приятно. Наташа,- представилась я и продолжила:
– Уважаемая, Екатерина Тимофеевна, прошу Вас, посмотрите внимательно на фото. Вы видите там лицо, покойного? Кто-то лежит в гробу – это очевидно. Рядом стоят люди, они, почти полностью, перекрывают обзор – кто лежит в гробу не видно. Но, обратите внимание, какой большой гроб, мальчику было, Степан говорил, не полных девять лет, только гроб какой-то не детский, Вам не кажется? Вы знаете этих людей, что изображены на фото? Кто они? Им можно позвонить, увидеться?
Простите меня, мне правда очень жаль, но кто-то жестоко вас разыграл! На фотографии нет мальчика, которого я видела на портрете в доме у Степана.
Екатерина Тимофеевна была близка к обмороку.
– Но кто же в гробу?
– Откуда я знаю. Вам, – обращаясь к Степану, сказала я, – подсунули какое-то чужое фото, Вы были в горе, думаю, особо не рассматривали…
– Да я вообще не смотрел, только мельком, сунул в карман пиджака и все.
Я пошла открывать дверь, приехал Мишка.
– Ну, как, подруга, ты живая? – он запыхался.
– Проходи, у меня сегодня день открытых дверей и уже есть гости.
– Как, уже? е-мое… Здравствуйте.
Екатерина Тимофеевна плакала над фотографией, Степан с кем-то горячо беседовал по телефону, а я пошла умыться и переодеться.
Вернувшись увидела, что Мишка поит чаем уже переставшую плакать Екатерину Тимофеевну.
– Наташа, Наташенька, прости меня, я вчера так на тебя орал и вообще вел себя как свинья, но я был в таком состоянии… понимаешь, не каждый день покойники "оживают"… И за то, что утром вот так бесцеремонно ворвались, тоже прости ради бога.
– Прошу тебя, не извиняйся, вы ни в чем не виноваты. Я все понимаю. У самой в голове происшедшее укладывается с трудом. Просто какая-то невероятная история. Что же ты намерен делать дальше?
– А ты думаешь, я тихо себе страдаю и все? Я уже вчера начал предпринимать кое-какие действия и они уже принесли свои плоды!
Галькина Татьяна Петровна, действительно проживает по адресу N, продолжает воспитывать малолетнего сына, который жив, здоров и в данный момент находится на занятиях в школе. Сейчас мои люди "шерстят" весь персонал, всех работников того самого кладбища, ведется расследование, кто похоронен в могиле, над которой я пролил столько слез.
– А почему твоя мама, бабушка Саши, не была на похоронах якобы Саши?
– Она, как узнала, с инфарктом попала в больницу.
Наташа, сегодня вечером я надеюсь увидеть своего сына. Благодаря тебе. Ты… ты мой Ангел-спаситель. Не смущайся и не отпирайся, это так. И не спорь! Я хочу сделать тебе предложение.
– Руки и сердца? – пошутила я.
– Пока только поездку со мной за сыном. Тебе ведь тоже интересно, я уверен, увидеть его? До сих пор поверить не могу. Просто мистика какая-то. Я впервые в жизни сталкиваюсь с таким чудом. Так ты поедешь со мной?
– Сы–но-ок, – Екатерина Тимофеевна кинулась обнимать Степу.
– Мама, успокойся, все хорошо, сегодня я привезу Шурика домой.
– Господи, только б с ума от счастья не сойти.
Наташенька, девочка моя, прости меня, старуху, ради бога…
– Екатерина Тимофеевна, Вы сейчас скажете лишнее, Вам незачем просить у меня прощения. Вы ни в чем не виноваты и я за Вас очень рада.
А благодарить надо Мишку, если бы не он…!
Теперь я точно знала, что напишу Сашин портрет. Мне, почему-то, он представлялся рядом с велосипедом.
Ну, посмотрим!
27.06.2014