Индиго

               
      Вероника Матвеевна влюбилась. Это было бы смешно, если бы не было так грустно. По возрасту, она уже перешагнула тот рубеж, который называют «уход на пенсию». Нет, внутри она ощущала себя лет на двадцать пять, но это только внутри. Работа еще не была ей в тягость, да и деньги нужны всегда, что там пенсия – один раз в магазин сходить. Тут ей как раз повезло: вот уже несколько лет Вероника Матвеевна работала поваром в небольшой фирмочке бытовой химии. В принципе, было бы лучше, если бы её взяли менеджером - высшее образование имелось, да и компьютер был знаком не понаслышке. Однако, начальство посчитало, что в таком возрасте женщина способна только готовить. Что ж, зато заканчивала работу пораньше, всегда сыта, а это тоже очень важно в наше время, да и зарплата приличная.

      Так вот, у начальника был друг, который часто заходил на фирму, и бывало, Веронику просили накормить его обедом. Звали его Максим Дмитриевич, так он сам представился, когда первый раз пришел в столовую. По возрасту, он был примерно, её ровесник. Между двумя незнакомыми, в сущности, людьми как-то незаметно установились доверительные отношения. Его рассказы просто завораживали женщину. Он работал в каких-то спецслужбах, и побывал во многих местах, куда Веронике Матвеевне, работавшей в свое время в закрытом НИИ, ход был заказан. Сейчас на это просто не было денег, да и одной не очень интересно бывать там, где лучше гулять с кем-то близким. Их взгляды на жизнь удивительно совпадали, и это было для неё необычно.

      Конечно, у Максима Дмитриевича была семья. Да Вероника и не претендовала ни на что. В её возрасте прекрасна даже сердечная дружба.
Нельзя сказать, что наша дама была несчастной и одинокой. У неё были многочисленные друзья, родственники, дочь, правда за границей (уехала по контракту на три года)
      Общение становилось все более доверительным. Максим часто заходил на фирму. Они даже стали называть друг друга по-особенному - Макс и Ника.
      Однажды Ника сообщила, что собралась в отпуск на Юг, рассказала, где остановится, с кем едет. Поговорили, и забыли. В день отъезда позвонила, попрощалась, и укатила к морю. Небольшой приморский городок, в котором они остановились, пленял чистотой улиц, машины там ездили неспешно, уступая дорогу пешеходам, но отдыхать довольно скучно, если ты немолода и без кавалера. Однако Ника со своей подругой Ладой не унывали, гуляли у моря, купались, ездили на экскурсии, и так далее. Ника все время ждала звонка: услышать голос, узнать как дела. Женщины приехали на две недели, однако на работе Ника взяла все двадцать восемь дней. Уж больно утомительно было готовить обеды в жару, и, хотя начальник недовольно ворчал, он все же подписал ей полный отпуск. Об этом она ненароком обмолвилась в разговоре с Максом.

      Вторая неделя уже кончалась. Однажды женщины пришли на пляж, и отправились купаться. Ника, как всегда, плавала у берега - «там, где можно встать», а Лада поплыла к буйкам. Вдруг кто-то взял Нику за плечи,
      - Привет.
Ника обернулась и сразу оказалась в объятиях Макса.
      - Ты?!!
В горле пересохло. Он улыбался ей своей чуть кривоватой улыбочкой, не отпуская от себя. И понеслось.

      Они гуляли втроем по набережной: нечаянные прикосновения, рука на талии, на плече…. А Ладе вдруг, просто необходимо вечером помыть голову, и наша парочка остается наедине. Макс снял квартиру под ключ, куда и привел Нику на второй вечер.

      Что надо влюбленной женщине? Внимание, нежность, любовь – этот коктейль кружит голову сильнее «Маргариты». И, конечно, она не устояла, да и зачем? Вероника сдала билет, и две недели провела вместе с Максом. Эти дни просто дышали любовью и страстью. Ника, конечно, осознавала, что после отпуска все вернется на круги своя, но у неё останутся эти две недели счастья. Так и случилось.
 
      Вернувшись, Ника вышла на работу. Макс звонил, иногда они встречались у неё, и это была радость. Прошел месяц. Ника чувствовала по утрам и не только, тошноту, приступы головокружения. Если бы у неё не произошла года четыре назад коренная перестройка организма, она бы подумала, что беременна. Женщина решила посоветоваться с гастроэнтерологом. Тот, заглянув в карточку, велел сначала пройти плановую проверку у гинеколога. Последний оказался мужчиной. Мало того, что процедура осмотра в районной поликлинике оставляет желать лучшего, так ещё и врач – мужчина. Вероника взгромоздилась на пресловутое кресло, и закрыла глаза. Ей было не по себе. Врач заглянул туда, куда ему положено, затем ещё раз, и вытаращил глаза. Они у него и так были навыкате, а тут казалось, просто выскочат из орбит.
      - Сколько Вам полных лет?
Ника удивленно ответила.
      - Когда у Вас прекратились регулы?
      - Да года четыре назад.
      - Вы принимаете гормональные препараты?
      - Да.
      - После приёма регулы возобновились?
      - Да, но не так давно всё прекратилось. А к чему все эти вопросы?
      - Дело в том, что Вы беременны. Шесть недель.
      - Что?! Ошибки быть не может?
Врач покачал головой.

      Конечно, Ника была ошарашена, но твердо решила рожать. Так случилось, что рядом не было никого, кто мог бы помочь, но это её вовсе не смутило.
- Всё будет хорошо, - эта мысль билась в мозгу, как будто кто-то её уговаривал.
На следующий день Ника решила всё рассказать Максу. Совсем не для того, чтобы разрушить его семью, а просто ему нужно было это знать. Но вышло все по-другому.
В тот день жена Макса - Лена, попала в страшную аварию, и в тяжелейшем состоянии была доставлена в больницу. Все родные по-очереди дежурили у нее. Макс проводил там все вечера  и, практически, все ночи. Однажды он позвонил Нике и сказал, что это расплата за его грехи, что Лена платит за него. О ребенке говорить не пришлось.
- У него и так горе, а тут я со своими трудностями. Нет, пусть уж Лена встанет на ноги, тогда…, - думала Ника
А живот потихоньку рос.

      Прошло три месяца. Лену перевели из реанимации в палату, но положение оставалось тяжелым: - она не могла двигаться. Пришлось нанять сиделку, но родные тоже приходили, как только появлялась свободная минута. Макс твердо решил уволиться со службы.
Месяца четыре назад, он разоткровенничался со своей коллегой из соседнего отдела, и сказал, что хочет уволиться. Она туманно предупредила его о возможных неприятностях, которые могут случиться с членами его семьи, если он не оставит эту  идею. Однако Макс не обратил внимания на предупреждение и продолжал строить планы. Более того, он пытался поговорить с начальством, но ему строго сказали, что уволиться из данного заведения можно только в одном случае - если его, Максима Дмитриевича, будет ожидать черный «Кадиллак», припаркованный на одном из кладбищ Москвы. Вечером его вызвал начальник.
      - Послушай-ка, я тебе не враг, и понимаю, что сейчас твое место рядом с женой, но есть другие люди, которые, возможно, и помогли ей попасть в аварию. Утверждать ничего не буду, но советую не муссировать слухи о своем увольнении, если не хочешь, чтобы что-то случилось с сыном или дочкой. Короче, перестань глупить, займись делом. Когда найдут нужным, выйдешь в отставку. А пока служи, как приказано.
      - Есть, товарищ генерал.
Лицо Макса затвердело. Он ненавидел эти грязные методы, его бесило полное, абсолютное бессилие перед бездушной машиной, которая, как ненасытный Молох могла сжевать любого человека, не подавившись.

      Прошло несколько месяцев. Ника ушла в декретный отпуск, несказанно удивив всех сослуживцев. Теперь, сидя дома, или прогуливаясь в парке, она мысленно разговаривала с малышом. Их общение началось, когда пошел третий месяц ее беременности. В то время, будущая мама, как советовали психологи, беседовала с ребенком, пела ему песенки, включала классическую музыку, читала стихи. И в один прекрасный день он ей ответил. Малыш рассказал ей, что «полу он мужеского,  зовут - Мика». Ника растерялась и слегка напугалась: это было так необычно, почти невероятно. Впрочем, она быстро адаптировалась.  Ей стало радостно и удивительно - малыш все понимал, все чувствовал, даже мог давать советы. Их разговоры становились все более задушевными, но некоторых вещей он все же не мог уразуметь без разъяснений. Например, однажды Мика спросил:
- Мама, ты хотела бы, чтобы папа жил с нами?
- Нет.
- Почему, разве ты не любишь его?
      - Очень люблю, потому и нет. Все дело в том, малыш, что Макс, несмотря на все его разговоры о том, что он несчастлив, если живет монотонной семейной жизнью, прекрасно понимает, что это и есть счастье, но не осознает этого.
      - Странно это как-то: понимает, но не осознает.
      - Да нет, не странно. Просто все его увлечения – это как перец и соль, если пища пресновата, или – как икра с шампанским. Ты же не будешь всю жизнь питаться солью, перцем и икрой с шампанским. Нужно еще, хотя бы, мясо, хлеб, картошка…. То есть, семья. Без этого человек просто не сможет жить. А икра с шампанским – только по особым случаям, чтобы кровь быстрей бежала.
- Так мы с тобой, что – «икра с шампанским»?
- Скорее – щепотка соли, милый, ведь, про тебя он не знает.
- Мама, а ты хочешь, чтобы Лена выздоровела?
      - Очень. Отцу твоему будет без неё плохо. А если будет плохо ему, то и мне тоже. Я уже в том возрасте, когда хочется, чтобы любимому человеку было хорошо не только со мной, а просто хорошо - без всяких условий.
      Постепенно Ника так привыкла к этим мысленным беседам, что иногда даже пыталась также общаться с окружающими. Ничего, конечно, не получалось. Люди ждали от неё какой-либо реплики, а она молча смотрела им в глаза.
      - Так можно и в дурдом угодить, - думала она.
      - Не угодишь, - увещевал маленький оракул из ее чрева.
      Однажды мальчик сообщил:
      - Лена уйдет из жизни, когда я появлюсь на свет. В то же мгновенье. Я пытался ей помочь, но её уход прописан в Книге Судеб.
      - Откуда ты знаешь?
      - Я говорил с ней. Лене невыносимо оставлять любимых людей без поддержки. А там, наверху, её уже ждут, и она понимает – придется уходить. Я обещал присмотреть за её родными.
      - Господи! Но, что ты можешь сделать? Она знает, кто ты?
      - Конечно.
      - И что же? 
      - Сейчас это не важно. По крайней мере, она знает, что на Земле остаются люди, которые поддержат Макса в горе.
      Ника разрыдалась. Немного успокоившись, спросила:
      - Скажи мне, малыш, тебе не обидно, что ты родишься в бедной, да еще неполной семье, что твоя мать – не юная красавица, а весьма пожилая дама с целым букетом болезней?
      - Во-первых, болезни мы вылечим, я тебя научу. Во-вторых - с чего ты взяла, что у нас будет неполная семья? А в-третьих, я сам выбирал себе родителей, и считаю, что мой выбор абсолютно правильный!
      - ???.. Сам выбирал!?
      - Да. Нам, Людям Шестой Расы, позволено не только самим выбирать родителей, но и помнить об этом даже после рождения. На Земле нас называют «Дети-Индиго». У нас масса способностей, и я смогу научить вас с папой многим из них. Только встретиться с отцом нам с тобой придется где-то, месяцев через десять... А сегодня - наш день, мама.

      - Так, похоже, пора вызывать «скорую». - Вероника сняла трубку и набрала «03». Занято. Еще раз – опять занято…. И снова - занято, занято, занято!
      Схватки участились. Отчаявшись, она набрала номер Макса. Никто не отвечал. Наконец трубку сняли.
      - Макс!
      - Его нет дома, - холодноватый мужской голос, очень напоминающий голос Макса.
      - Простите, это Саша?
      - Да. Могли бы не звонить, Вы же, наверное, знаете, что мама в больнице?
      - Знаю.
      - Так что же звоните? Не до баб ему сейчас.
      - Простите, пожалуйста, - заторопилась Ника, - мне просто не к кому обратиться, а я больше не могу, мне необходимо вызвать «скорую», не могу дозвониться, - она уже дышала в предродовом ритме.
      - Чего сказать-то?
      - Роды. Я Вам сейчас адрес скажу. Записывайте.
      - Я сейчас приеду. Вы сможете открыть дверь?
Ника застонала.
      - Нет, наверное. У Вашего отца в верхнем левом ящике письменного стола лежит старый кошелек - в нем ключи от моей квартиры. Возьмите первый и третий. Код я  сейчас назову.
Саша выслушал код и метнулся на улицу. Дом был рядом. Парень всю дорогу лихорадочно набирал по мобильнику  «скорую». Наконец, он влетел в квартиру, бросился к стационарному телефону, набрал «03»… И попал!
      - Твои проделки? – мысленно спросила Ника.
      - Я просто хотел познакомиться с братом.
      - Как я понимаю, это будет мой сводный родственник, - прищурился Саша.
Схватки стали сильнее, и женщина непроизвольно вцепилась в руку юноши.
      - Привет, я – Мика!
Парень «услышал» чистый детский голосок.
      - У Вас что, еще есть дети?
Только сейчас Саша разглядел женщину, на глаз определив её возраст.
      - Нет, это Он с тобой разговаривает, -  Ника приложила руку к животу.
      - Как это?
      - Телепатически.
      - ???  Ну, папаня! Мало того, что на старуху запал, так ещё и ненормальную, - пронеслось в голове у юноши. В дверь позвонили:
      - Откройте, «скорая»!
Ника взяла приготовленные вещи.
      - Все, иди. Тебе надо срочно ехать к маме в больницу
      - Я могу и завтра съездить.
      - Нет, надо сегодня…. Чтобы успеть попрощаться.
      - Что!? Вы  хотите сказать…
      - Да, к сожалению. Она уйдет, когда родится малыш. Это случится в тот же миг.
      - Но откуда Вы знаете!?
      - Мика знает. Он вообще, многое знает. Из того, что нам неведомо.

Лена умирала. Она смотрела на родные лица любимых людей, и прощалась с ними.
      - Надо же, даже Сашка прикатил, - скользнула мыслишка.
      - Это я его предупредил, - подал голосок Мика.
      - Ах ты, малыш… Я надеюсь на тебя.
Лена начала задыхаться.
       - Скажи им, пусть меня не спасают – бесполезно… Ты же знаешь.
      - Я помогу, - голосок Мики стал отдаляться. – Я уже рождаюсь.
Лена вздохнула, и закрыла глаза.
 
      Макс вышел из палаты абсолютно разбитый. Вытянул сигарету, судорожно затянулся - пальцы дрожали.
- Сволочи! - Сволочи! - Сволочи!!! Все. И все это, из-за меня! Я виноват...

      После похорон Максим уехал в далекую южную страну, где у «Организации» был маленький домик у моря. На работе ему дали длительный отпуск, который, правда, иногда прерывали короткими заданиями. Проверяли, не сорвался ли он «с поводка».   
      Саша окончил институт, и жил в родительской квартире. Он часто заходил к Веронике Матвеевне пообщаться со своим сводным братиком. Самой Нике пришлось уволиться с работы, но Саша, вернее – «Алекс» (так звал его Мика), пристроил её набирать тексты на компьютере. На то и жили.
      Максим заперся в доме у далекого, южного моря. Он никого не хотел видеть и слышать, но был в курсе всех дел своих близких. Не более того. Но все же наступил день, когда ему, вдруг, вспомнилась Ника. Их разговоры, встречи…. И он понял, что пора возвращаться.

      Родина встретила промозглым, серым дождиком, грязью и хамскими повадками таксистов. Дома никого не было. Набрав мобильный сына, он терпеливо ждал, когда тот ответит. Наконец, трубка ожила.
      - Саша, здравствуй, это я.
      - Привет, па. Ты где?
      - Я-то дома, а вот тебя где носит в одиннадцать вечера?
      - О! Действительно. Ну, ничего - время детское, сейчас буду.
      Минут через десять в двери повернулся ключ, и повзрослевший, раздавшийся в плечах парень, предстал перед отцовскими очами.
      - Здорово, батя! Наконец-то, ты снова дома.
      - А поворотись-ка, сынку. Где же это ты был? Небось, у красотки какой-нибудь?
      - Точняк.
      - Ну и как? Детей нет еще?
      - Поздняк метаться, папа! Все у неё есть.
Макс покачал головой,
      - Ну, и как же её зовут?
      - Вероника … Матвеевна.
      - Та-а-к…. И давно ты с ней знаком?
      - Да, месяцев десять.
      - Тогда, и я к ней схожу, пожалуй.
Мужчина поднялся, надел пальто, и повернулся к письменному столу. Сын подал голос:
      - Ключи у меня.
      - То есть?..
      - Мне Вероника сказала, где их взять.
      - Но как? Она же не знала.… А, ладно, давай ключи, я побежал.

      Ника играла с малышом. Они собирали конструктор, который принес Алекс. Услышав щелчок замка входной двери, женщина улыбнулась:
      - Алекс, ты опять что-то забыл!? Гляди-ка, теперь тебя просто не вытуришь из дома!
      - Это не Алекс…
В дверях стоял Макс. Его глаза отливали сталью.
      - Твой?
      - Мой!
      - А где же дочка? Она что, на тебя его спихнула?
      - Дочка за границей. Уже больше двух лет.
      Не замечая оговорки, мужчина пристально рассматривал парочку. Вероника помолодела, похорошела. Густые волосы мягкой волной ниспадали на плечи, темные длинные ресницы опущены, кожа блестящая, ровная…. Как будто и не пенсионерка-бабушка. Его взгляд переместился на мальчика. У того - золотые, слегка вьющиеся волосы, серые глаза, пухлые щечки, губки… Очаровательный младенец! Малыш  коротко глянул на Максима, и спокойно произнес:
      - Папа.
От неожиданности мужчина опешил, но быстро подавил смущенье.
      - Забавно. Пойду, помою руки.
      - Мама, а не пора ли мне ужинать?
      Ника, пребывавшая в каком-то оцепенении, бессознательно положила малыша на сгиб руки и обнажила грудь. Мика со вкусом зачмокал.
      - Сколько ему? – донеслось из ванной.
      - Десять месяцев. Он родился в тот день, когда умерла Лена…. Ой, прости!
      - Ничего…
      Макс вернулся в комнату. Зрелище, которое он увидел, повергло его в шок. Он как стоял, так и застыл на месте, словно замороженный.
      - Папа, - снова повторил мальчик, и протянул к нему ручки.
      - Я не понимаю, это что - твой ребенок?
      - Наш.
      - Чей!?
      - Наш. Мой и твой.
      - Черт! Но этого же, просто, не может быть!
Он схватился за сердце и потихоньку сполз по стене на пол.
      Мика вскарабкался к нему на руки, погладил по колючей щеке… Неожиданно, Максу стало легче, спокойней как-то. Чудеса!
      Ника опустилась на пол, и уютно подобрав ноги, подсела к ним.
      - Ну, хватит уже. Тебе будет плохо, - обратилась она к сыну.
      - Давай, я сама его полечу.

      Ника ласково погладила Макса по голове – как ребенка. Осторожно провела ладонью по плечам, спине. Потом развела его руки в стороны, и расстегнув пуговицы сорочки, прижалась лицом к обнаженной мужской груди. От ее теплого дыханья и легкого прикосновенья нежной, горячей щеки,  он вдруг, почувствовал толчок страсти. Такой внезапной, полузабытой. Ее  обнаженная, при кормлении ребенка грудь, неудержимо притягивала взгляд. Желанье, нежное, страстное желанье прокатилось обжигающей волной по отвыкшему от женской ласки телу – сверху вниз, и губы сами собой потянулись к упругому,  розовому соску…
       Мика, заинтригованный новой игрой, вскарабкался к ним на руки, и припал ко второй груди.
      - Прекратите сейчас же, - засмущалась женщина.
      - Пусть пьет, ему это необходимо, -  мысленно передал малыш.
Вероника почувствовала горячий прилив. Из соска начало сочиться молоко.
      - Мика, ты опять!
      - Надо мама. Понимаешь, надо!
Она обняла их обоих - таких родных, домашних…. И, конечно же, как и все женщины, подумала о будущем. Почему-то стало тревожно.
      - Мама, мамочка! Не волнуйся, все будет хорошо! Теперь, когда мы вместе... Знаешь, мне нужно поговорить с папой. Скажи ему.
      Вероника перевела затуманенный взгляд на Макса. А он пил. Прикрыв глаза, причмокивая, втягивал в себя живящую, теплую благодать. Ну, точь-в-точь, как потерявшийся младенец, нашедший, наконец, свою маму.
      - Когда ты приехал? – она ласково провела рукой по его седеющим волосам.
      - Сегодня. Просто, одним погожим утром увидел, как солнце поднимается над  морем, и почему-то, вдруг вспомнил те счастливые две недели. Собрался, и вот - я здесь.
      - Ясно. Это Мика, тебе напомнил.
      - Что ты хочешь этим сказать?
      - Мальчик хочет с тобой поговорить. Расслабься, это будет ментальная связь.
Макс недоверчиво уставился на ребенка. Ника встала с колен, и застегнула блузку. Малыш доверчиво прикорнул у отца на груди. Макс осторожно погладил его по головке.
      - Милый малыш…. Не знаю, что ты хочешь мне сказать, и как это вообще возможно?
Мика тут же откликнулся: где-то глубоко внутри - в самых потаенных ячейках мозга, зазвенел тихий, переливистый колокольчик:
      - Привет, папочка! Поговорим? Не смущайся, если хочешь, я могу говорить и взрослым голосом. Мысленно, конечно. Но это неинтересно, ведь, тогда меня никто не узнает. Тебе нравится мой голос? Хорошо, тогда послушай еще немного. Есть у меня один план, чтобы обезопасить наших близких, а тебе уволиться, наконец, с работы. Но для этого сначала нужно заняться старшими детьми. Скажем, Алексу мы устроим вызов в Америку. Из какой-нибудь известной компьютерной фирмы… Согласен? Тогда, пусть он вывесит резюме в Интернете.
Максим не верил своим ушам. Вернее… мозгам. Или… Тьфу, черт! Ну, как его там?.. А, вот! «Внутреннему голосу», кажется, так.
      Он подхватил мальчика подмышки, и поднял на уровень своих глаз.
      - Послушай, малыш! Откуда ты знаешь такие сложные слова?
Мика надул губки и заглянул в глаза Макса. Все-таки мальчик был ребенком и чувствовал, как все малыши, радость от близости папы и мамы, доверие, защищенность. Только необходимость заставила его лезть в дебри взрослых рассуждений и связаться с общей сетью Индиго. 
Мальчик обескураживающее улыбнулся. Колокольчик снова зазвенел – ненавязчиво и легко:
      - Я ведь не первую жизнь проживаю, папа. И скажу откровенно, мне нравится быть вашим с мамой ребенком. Хотя… Ладно, пока оставим это. А теперь, постарайся собраться. Готов? Вот и хорошо, слушай. Мы, Люди Шестой Расы, помним, вернее, можем вспомнить - при необходимости, все свои предыдущие воплощения. Ну, и вместе с ними -  знания, которые приобрели в реинкарнациях. Ты меня слышишь, папа?
      Макс заворожено кивнул. Колокольчик опять звякнул, и полилась спокойная, журчащая мелодия слов.
      - Хорошо, теперь Мила. Пусть они с мужем и ребенком отправятся, например, в Швецию. Вроде, как на отдых. А дальше… Несколько переездов, новые паспорта… Короче, не мне тебя учить. Мои друзья помогут.
      - Тоже дети?
Малыш заливисто засмеялся.
      - Нет, конечно. Есть связи. Теперь с бабулей. Нас Алекс познакомил. Она добрая и умная, и маме помогала потихоньку, незаметно. Когда я родился, ей порой, есть было нечего - только чай с молоком и хлебом. Но Саша и бабуля нас не забывали. Так вот, бабуля с дядей Андреем поедут в Париж, к родственникам, а там видно будет. Кстати, хорошо, что у тебя только один брат, и тот холостой. Это упрощает дело.
      - Не уверен. Впрочем, посмотрим.
      - Конечно. Но, основная проблема – самим выбраться отсюда. Ты ведь понимаешь, что тебя живым не отпустят. С работы твоей… дурацкой. Иными словами - последнее задание будет окончательным. И мы тоже пойдем за тобой. Паровозиком. Помнишь, как в песне: «Родина слышит, Родина знает, где её сын, и кого обнимает». Поэтому, предлагаю поменять внешность - тебе и маме. Пускай, вы будете молодой парой с ребенком. Из Кентукки. Скажем, так: ты – тридцатилетний менеджер, она – двадцатипятилетняя домохозяйка. Путешествуете семьей в отпуске. Конечный пункт назначения – Швейцария. Там находится один фонд, называется «Дети будущего». Устроитесь туда работать.
      - Погоди, погоди…. Какие тридцать лет!? Какие двадцать пять!? А куда же оставшийся тридцатник денется? Я уж не говорю о знании языка. Ника, по-моему, кроме русского и школьного английского, ничего не знает.
- Насчет языков, не переживай. Все языки, которые понадобятся маме, она будет знать. Без акцента. Просто, придется открыть Колодец Памяти прошлых жизней, вот и все. Что касается возраста – не вопрос. Когда мы, Люди Индиго, легально поведем Человечество, то продолжительность жизни составит, как минимум, двести – триста лет. И если, сейчас излечить все ваши внешние и внутренние болезни, то будете выглядеть на тот возраст, на который вы себя чувствуете. То есть, на двадцать пять – тридцать лет. Я уже научил маму некоторым приемам целительства, так что за тебя мы теперь возьмемся вдвоем, и все пойдет гораздо быстрее.
Максим озадаченно крякнул:
      - Ну и ну! Чудеса в решете: «Индиго»! «Шестая Раса»!.. Что, хоть, все это значит-то, а!?
      - Не волнуйся так, сейчас объясню. Душа проживает множество жизней, таким образом она обучается. Каждая новая жизнь приближает душу к духовному совершенству, и чем совершеннее душа, тем реже она спускается на Землю, хотя бывают исключения, если присутствие данной души необходимо в определенный период времени. Фокус в том, что обыкновенные люди ничего не помнят о своих прошлых попытках. Индиго – помнят. И учатся на своих ошибках. Отсюда и особые способности, и знания. Они – просветленные и видят далеко.
 Мы даже в гости можем ходить друг к другу, ментально.
      - Великий Боже!
      - Вот именно. Ну, и как тебе все это?
      - Изрядно, нечего сказать!
      - Да уж. Только учти: для того, чтобы все прошло гладко, надо кое-что сделать. Предварительно.
      - Что именно?
      - Когда тебя в очередной раз пошлют на задание - в «командировку» в другую страну, ты должен добиться, чтобы мы тоже поехали с тобой. Как прикрытие. Думаю, они нас отпустят - в надежде на завершение всех «взаиморасчетов». На этом свете. Так, что действуй, папа!
      Максим во все глаза смотрел на крохотное существо, уютно устроившееся у него на коленях. Невероятно! Этот пухленький, милый младенец – его сын, Мика. И именно он – никто иной, только что давал ценные указания своему большому, мудрому отцу? Уму непостижимо! Однако, план отличный. И самое главное, вполне реальный, если действовать решительно и хладнокровно. Ну, а если, еще им помогут таинственные Люди-Индиго… Чем черт не шутит? Прорвемся!
Малыш положил ладошку на большую руку отца.
- Да, я еще хотел сказать, - снова зазвенел колокольчик, - когда мне исполнится одиннадцать месяцев, я некоторое время не смогу с вами общаться мысленно. Вы будете учить меня говорить, читать, писать и всему остальному. Только развиваться я буду гораздо быстрее. Сейчас меня подключили к общей сети Индиго, но потом я должен буду расти и развивать свои способности с вашей помощью, как все дети. Не беспокойтесь, нам помогут.

      Ника внимательно и растроганно следила за беседой отца и сына. Что там они задумали? Слишком уж долгий разговор. Что ж, значит так нужно. Она передернула плечами, стряхивая с себя подступивший нервный озноб, и надела длинный махровый халат. Наконец, малыш сполз с папиных колен и потопал к кроватке. Макс поднял глаза на Нику, и их взгляды встретились.
Мужчина поднялся с пола, и шагнул к двери:
      - Что ж, пора домой…
Женщина не отводила от него взгляда.
      - Уходишь?
      - Поздно уже.
      - Да…. Наверное, поздно.
      Его руки обняли ее за талию, губы встретились.

      Через два часа Ника расслаблено лежала в постели. Макс, завернувшись в простыню, курил на балконе. Она умиротворенно потянулась, нехотя всплывая из ласковых, расслабляющих волн томной неги, и тихонько окликнула его:
      - Максим…
      - Что, дорогая?
      - Останешься?
Спина мужчины напряглась, и он закашлялся, поперхнувшись табачным дымом.
      - Наверное…
      - Ах, ты паршивец!
Ника проворно соскочила с постели, и рывком втащила его в комнату. Он прижал ее к груди, и она почувствовала его горячие ладони на своих бедрах. Простыня упала к ее ногам.
      - Обожаю тело в веснушках!
Он легко подхватил ее на руки, и перенес на кровать.
      - Ты сумасшедший!
Ника подалась ему навстречу. Где-то внизу пробежала сладкая дрожь, и темная волна страсти поднялась, накрывая обоих, как цунами.
      Перед тем, как нырнуть в эту бездну, мужчина шепнул ей на ушко:
      - В конце-концов я тоже приложил к нему… Г-хм, чуть не сказал: руку…
      - Макс!
      - Прости, милая. Солдафон – сама знаешь: «одеваю портупею, и тупею, и тупею…». От тебя.
      - Дурачок, ты. Иди ко мне!
      - Уже здесь!
      - А-ах! Господи, Макс…. Улетаю.
      - И я…


      - С добрым утром, любимая! Где Мика?
      - Тише, ты! Спит еще.
Улыбающаяся рожица выглянула из-за верхней перекладины кроватки:
      - А вот и нет!
Макс и Ника расхохотались.
      - Ах, ты хитрюга!
Малыш состроил серьезную мину, и важно изрек:
      - В общем, вы тут милуйтесь…
Ника прыснула.
      - … А я пока отлучусь. Ненадолго.
Макс, с трудом сдерживая улыбку, спросил:
      - И куда ж это мы собрались?
      - На День Рожденья, - серьезно ответил Мика.
      - Можно узнать, чей?
      - Можно. Лены. Она родится через две минуты, я приглашен, Кстати, она теперь тоже «Индиго». Шестая Раса… Ладно, все - пока!