- Мы – не друзья. Не друзья, - повторял Он снова и снова. А я не могла поднять глаза, чтобы посмотреть на Него. Я не могла смотреть в Его скомканное от боли лицо. Я знала, что сейчас Он протянет руку ко мне, и я не смогу Ему отказать. Я зажала себе рот рукой, чтобы не выплеснуть наружу звериный рык расставания, и поспешно вышла из комнаты.
«Я – плохая жена. Я – плохая, плохая», - каждодневно твердила я свою молитву. Я училась смотреть на мужа по касательной, чтобы не выдать свой звериный секрет.
- Ты стала еще лучше, - сказал он мне сегодня ночью. И мне пришлось быть с ним лучшей. Я презирала себя за то, что принадлежу сразу двоим: одному – по закону, другому – вне закона. Я презирала себя и болела своей незаконной любовью. Презирала себя. И болела.
Мы с мужем пошли на дурацкий пошлый фильм про любовь. Все верещали о новаторстве режиссера, о новом подходе, и, может быть, я смогла бы всем этим насладиться, если бы у кассы мы не столкнулись с Ним и его женой. Она сразу же стала укорять нас в том, что мы забыли их и больше не приходим на ее субботние арт-вечера. Его жена была помешана на искусстве, особенно на кино. Дружила с режиссерами, актерами, художниками и прочими экстремистами от искусства. Я не уверена, что ее вечера давали пищу для творчества, но на слухи и сплетни они были богаты. Впрочем, иногда там было занятно.
- После сеанса мы все вместе поужинаем, а в эту субботу вы приходите к нам! – Ловко и непринужденно она пригвоздила меня с мужем своим приказом.
«Премьера удалась. Особенно развязка», - подумала я.
- Квинтэссенция искусства, - громогласно вещала на всю гостиную очень ухоженная дама, - это не сопли о долге и любви. Это скандал, громкий, безобразный. Только он актуален.
- Вы – больная! – Крикнула ей я. – Скорее всего вы – эксгибиционистка и нимфоманка.
- Браво, милочка! – Радостно взвизгнула она мне в ответ. – Это пороки! Это скандал! К чему это приевшееся нытье о любви? Что такое любовь? Иллюзия, обман. А что такое, к примеру, брак? Узаконенная любовь. Ха-ха-ха! Узаконенный обман! Обман – это лицо порока.
Ко мне подошел мой муж и шепнул:
- Так мы с тобой порочны? – И погладил меня по спине. – Как славно, что мы сюда пришли.
Он повернулся к даме и весело сказал:
- Мадам, вы уникальны и неоспоримы. И давайте выпьем за скандал!
Мы не говорили с Ним. Мы в гулкой тишине исполняли свой звериный танец. Чужая квартира, наглухо зашторив окна, стойко держала оборону, защищая двух отчаянных преступников на белом поле их яростной любви.
Как я хотела выйти из тени! Я знала, что рано или поздно закончатся нейтральные полосы, которые дают нам на время приют. Я знала, что измену простят, ее посмакуют, выплюнут и простят. Но чужую любовь не простят. Ее будут резать, потрошить, свежевать. Ее не отпустят и не простят.
Я вышла из тени, чтобы встретится с Ним в последний раз. Я стояла на нейтральной полосе и истекала кровью. Я вырывала Его из себя, из горла, из легких, из суставов и жил. Он стоял и смотрел на мое разодранное тело и твердил:
- Не отпущу. Не отпущу.
Я выплюнула Ему под ноги свое бесполезное сердце и сказала:
- Тебе – вверх, мне – вниз. Тебе – на север, мне – на юг. Мы несовместны и неуместны. Это конец,- и я вышла из тени на свет.
Кто-то привычный шепчет мне каждую ночь «Ты - лучшая». А я понемногу привыкаю смотреть по касательной на свою жизнь после любви.