Запредельная сказка номер два

Запредельная сказка номер два в защиту друга моего Емельяна Маслокопытова.

Кое-кому из прочитавших запредельную сказку номер один могло показаться, что мой друг Емельян Маслокопытов не совсем адекватен, а кому-то может показаться, что он вообще не в себе, но это не так. Мой друг вполне в себе, разве только немного своеобразен в силу особой образности своего мышления. Мне доводилось видеть образованных, вроде бы, людей, говорящих правильные слова, но выводы, которые они делают из увиденного вокруг себя, совершенно нельзя сравнить ни с истиной, которая, в общем-то, неподвластна никому из нас, ни даже с так называемой «правдой», которая на деле, чаще всего, оказывается добросовестным заблуждением. Емельян Маслокопытов не такой. Он может, выражая свои мысли, поразить нас сравнением мира с блином или арбузом, отношения между группами людей показать в непривычном для нас свете, но, отбросив шоры, в которые постоянно обувают наш кругозор сильные мира сего, можно увидеть зерно истины, постоянно ускользающее от нашего внимания.

Познакомился я с Емелей еще в далёком 1971 году, когда мы оба приняли участие во Всесоюзном слёте слесарей-сантехников. В то время мы были молодыми и устремлёнными в будущее, которое я видел в том, чтобы завершить карьеру сантехника и стать кем-нибудь ещё, а Емельян ни о чём таком не думал, разве что - поднять сантехническую мысль на недосягаемые высоты. Мы были перспективными московскими лимитчиками, но судьба так обернулась, что оба мы по разным причинам покинули Москву и оказались в уездном городе Крестовоздвиженске, где работали до какого-то времени в местной чаеразвесочной фабрике: я – уже специалистом по щекотливым вопросам, а он – по-прежнему слесарем-сантехником.
Так вот, история, которую я хочу рассказать, произошла в Москве, в 1974 году. Майор Пронин, занимавший должность начальника аналитического подотдела центрального аппарата КГБ, наткнулся на сообщение из-за рубежа, где говорилось о том, что президент США Ричард Никсон, выступая с посланием о положении в стране, сделал оговорку: говоря о необходимости «заменить дискредитированную систему», он случайно произносит слова «заменить дискредитированного президента». «Случайно ли?» - подумал Пронин. Учитывая то, как долго тянется «уотергейтское дело», эта оговорка могла стать предвестницей смены режима в США, о чём Пронин тут же доложил в своём рапорте.
Дальше – больше: второго апреля умирает президент Франции Жорж Помпиду, третьего апреля президента США Никсона публично вынуждают уплатить 432787 долларов в счет неуплаченных налогов. Засопев ноздрями как элитный жеребец, Пронин вновь посылает наверх рапорт и, не успев насладиться своим успехом, натыкается на ещё одно сообщение из-за рубежа: 24-го апреля арестован личный референт канцлера ФРГ Вилли Брандта Гийом, оказавшийся офицером службы госбезопасности ГДР, восьмого мая Брандт подал в отставку. Информация полилась рекой, и Пронин только успевал фиксировать события, способные привести к смене власти во многих государствах Европы и в Америке. Девятого мая в Палате представителей Конгресса США начались слушания о применении процедуры импичмента президента Ричарда Никсона в связи с Уотергейтским скандалом. Шестнадцатого мая, после отставки Вилли Брандта, канцлером ФРГ избран Гельмут Шмидт. Девятнадцатого мая Валери Жискар д'Эстен выигрывает второй тур президентских выборов во Франции, набрав 50,8 процента голосов против 49,2 процента у Франсуа Миттерана, двадцать седьмого мая Жак Ширак назначен премьер-министром Франции. Глобальные изменения происходили не только в Европе, четвёртого июня Ицхак Рабин сменяет Голду Меир на посту премьер-министра Израиля. Пронин бегал по своему подотделу не только раздувая ноздри, но и как-то странно похрюкивая, что, наверное, должно было означать жеребячий храп, аналитики засиживались допоздна, обрабатывая данные, мир трещал по швам… И тут моя истории подходит к нашему главному герою – Емельяну Маслокопытову.
Все прекрасно помнят, что на излете своей карьеры президент США Ричард Никсон предпринял беспрецедентную поездку по странам мира: с двенадцатого по девятнадцатое июня он совершает поездку по Ближнему Востоку, а с 27 июня по 3 июля Никсон находится с официальным визитом в СССР. В поездку президента США на Ближний Восток мы углубляться не будем, а вот его вояж в Москву рассмотрим повнимательней. Еще до визита президента специальная команда из его окружения уточняла в Кремле программу поездки, и с американской стороны тогда же была высказана просьба - организовать визит президента США в гости к Емельяну Маслокопытову. Советская сторона была шокирована, но не подала виду, тут же был объявлен перерыв на полчаса, в течение которых в Кремль прибыл майор Пронин и успел доложить, что ни о каком Емельяне Маслокопытове в его подотделе никому и ничего не известно. Повисла неприятная пауза в переговорах, и разрядить эту неловкость было поручено Пронину. Прекрасно владея английским, Пронин в непринужденной беседе – перерыв ещё не окончился – сумел выведать у руководителя американской делегации, что Емельян Маслокопытов проживает в Плотниковом переулке на служебной квартире тамошнего ЖЭКа. Возобновившиеся переговоры были окончены ко взаимному удовлетворению сторон: в программу визита президента было включено посещение жилища Емельяна Маслокопытова.
Еще до окончания переговоров аналитики майора Пронина в авральном порядке вычислили место проживания Емельяна, и майор направился туда прямо из Кремля. Емельяна дома не оказалось – пришлось ждать, пока он завершит очередной вызов и появится в диспетчерской ЖЭКа, откуда его тёпленьким доставили на собственную квартиру, где, раздувая ноздри, слесаря уже дожидался Пронин. Разговор майора с сантехником получился странным. Пронин смотрел в бумажку и намеренно старался казаться безразличным:
- Емельян Ерофеевич Маслокопытов, родился в 1955 году в городе Сяньсан Уйгурского автономного округа. Всё правильно?
- Угу.
Майор внимательно посмотрел на сантехника: тот заволновался.
- Ну что? – Пронин забарабанил ногтями пальцев по столу. – Признаваться будем?
- А в чём признаваться? – Емельян засопел и приложил руку к сердцу. – Я как на духу скажу: кран, который я жильцу Терёхину поставил – мой, из моих запасов, а что касается толя, то я ничего о нём не знаю, и нет его у меня, не нашли.
Майор внимательно посмотрел на сантехника:
- Какой ещё кран? Какой ещё Толя?
- Мой кран, - заволновался Емельян, - а толя, так он этот, как его, руби…рубиройт.
«Сумасшедший дом какой-то, - подумал майор. – Какой-то кран, а Толя вовсе не Толя, а Руби Ройт – почти как убийца Освальда». Решив, что пора приступать к главному, Пронин спросил напрямик:
- Откуда вас знает президент США?
- Ах, это? – облегчённо вздохнул Емельян и улыбнулся. – Почём мне знать, откуда он меня знает? Знает – и всё!
- И вас это не удивляет?
- А чё удивляться? - Маслокопытов почесал затылок. – Хочет – и знает.
Пронин обвёл взглядом комнату Емельяна:
- Так и живёте?
- Так и живу. Комнатёнка служебная, чего её прихорашивать?
- Сегодня в вашей комнате сделают ремонт и поменяют мебель, а вы пойдёте с нашим человеком и оденетесь поприличнее. Через два дня к вам в гости прибудет президент Соединенных Штатов. – Пронин внимательно поглядел на Емельяна. – Не удивлены?
- А чё удивляться? Если б Ричи раньше приехал, когда в полной силе был, я бы удивился, а так, теперь – это только поплакаться в жилетку. Ну, да ничего, я его утешу. А на ремонт и мебель я согласный – мне чё? Лишь бы хорошо было.
«Бред какой-то, - подумал Пронин и помотал головой. – С ума сойти можно».

Ещё два дня весь аналитический подотдел рылся во всевозможных публикациях и архивах, но не было найдено ничего интересного о самом Маслокопытове и совсем ничего - о его приятеле Руби Ройте. Ричард Никсон, встретившись с Емельяном в его комнате, обнял сантехника и взглядом отправил свою охрану за дверь. Были наедине они всего пять минут, затем президент ушёл. Когда Пронин расшифровал запись, сделанную специальной прослушкой, он удивился: президент говорил по-английски, а Емеля – по-русски, но оба они прекрасно понимали друг друга. Я привожу здесь секретную запись их разговора, но для большей понятности слова президента переведены на русский язык.
Президент: - Здравствуй, Емеля!
Емельян: - Привет, Ричи! Как дела?
Президент: - Сам знаешь…
Емельян: - Ничего не поделаешь. Не повезло.
Президент: - Хватит об этом. Давай поговорим о главном.
(Здесь я опускаю большой кусок записи, где собеседники говорили о своих двоюродных братьях, кумовьях и золовках, а также о рыбалке и футболе, и возобновляю запись там, где начинается нечто, интересное для нас).
Президент: - Живешь ты как-то скромно: одна комната, туалет общий с соседями.
Емеля: - Мне хватает, да и привык я к этому.
Президент: - Может, помочь чем?
Емеля: - Да ну его! Сопьюсь ещё с жиру!
Они оба рассмеялись, и запись на этом прерывается, потому как то, что произошло дальше, и так всем известно: президент закончил вояж по Москве и улетел в свою Америку. А майора Пронина вызвал к себе председатель КГБ Юрий Андропов.

Юрий Владимирович, сидя за столом, просматривал рапорт майора Пронина, а сам Пронин сидел на краешке стула почти у самого конца большого приставного стола, покрытого зелёным сукном. Молчание было долгим, затем Андропов поднял голову и поглядел на Пронина своим пронзительным взглядом сквозь огромные, слегка затемнённые стёкла очков в толстой роговой оправе:
- Ну, и что вы обо всём этом думаете?
- Не знаю, что и думать, - Пронин прокашлялся – от волнения прихватило горло. – Маслокопытов – не диссидент, в политических акциях участия не принимает, обычный слесарь-сантехник с зарплатой в сто двадцать рублей, порочащих связей не имеет. Не знаю…
- Как сам Маслокопытов отреагировал на визит президента, что сказал после встречи?
Пронин растерянно посмотрел на председателя:
- Сказал: «Хороший ремонт. И мебель – ничего». Когда я спросил его по поводу разговора с президентом, он отмахнулся: «Так, ерунда всякая». И всё.
- Вы полагаете, всё это как-то связано с глобальными изменениями в политических руководствах стран Европы?
Пронин пожал плечами:
- Не знаю. Никакие данные на это не указывают.
Андропов опять стал просматривать рапорт майора:
- Никаких, говорите? Что намерены делать?
- Следить за каждым шагом: телефонные разговоры, встречи, контакты. Если что-то есть – обязательно проявится.
- Хорошо, - председатель так и не поднял головы, - свободны.
Пронин вышел из кабинета и только за дверью перевёл дух.

Так прошло ещё почти два с половиной месяца тотальной слежки за Емельяном Маслокопытовым. За это время Верховный суд США обязал президента Никсона передать специальному прокурору все магнитофонные записи, имеющие отношение к "уотергейтскому" скандалу, члены комитета по юридическим вопросам палаты представителей проголосовали за отрешение президента Никсона от должности на основании выдвинутых против него обвинений, пятого августа Никсон признает свою вину в "уотергейтском" деле, девятого августа  президент США Ричард Никсон уходит в отставку, а вице-президент Джеральд Форд становится 38-м президентом США. В течение всего этого времени за Емельяном Маслокопытовым не было замечено никаких подозрительных встреч или телефонных разговоров. Восьмого сентября президент Форд издал указ о помиловании бывшего президента Ричарда Никсона за любое преступление, которое он мог совершить в период пребывания у власти, и майор Пронин отменил слежку за Маслокопытовым, но дело почему-то в архив не сдал, а положил его в нижний левый ящик своего письменного стола. Как чувствовал.
В середине октября майор Пронин узнал о предстоящей поездке в Москву канцлера ФРГ Гельмута Шмидта. Как только эта информация легла на стол, его лицо тут же покрылось холодным обильным потом. Доставая из левого нижнего ящика стола папку с делом Маслокопытова, Пронин заметил, что руки его мелко дрожат. Конечно же, майор Пронин сразу оказался в составе делегации, утверждающей программу визита, и когда руководитель германской стороны высказал просьбу о включении в программу визита посещение Емельяна Маслокопытова, майор даже не вздрогнул и сразу же дал согласие.
В квартире Маслокопытова Пронин огляделся, брезгливо морща нос:
- Ну и запустил ты комнату, Емеля!
Мебель не только покрылась толстым слоем пыли, но и кое-где уже была поцарапана, особенно – столешница и горизонтальные углы шкафов и тумбочек. «Пиво открывали», - определил Пронин и посмотрел в угол, где сгрудились пустые бутылки от пива, портвейна «три семёрки» и «агдама». В комнате стоял приторный запах браги, а на подоконнике красовалась пятилитровая стеклянная банка, горлышко которой было накрыто марлей и перетянуто аптекарской резинкой.
- Брага из сахара? – кивнул Пронин на банку.
- Да нет, - виновато улыбнулся Емеля и развёл руками. – В этом году абрикосы хорошо уродились, и много их пропадало на рынке, вот я и подсуетился. А сахара здесь совсем немного, чуть только.
Пронин устало вздохнул и приказал подчиненному:
- Всё из комнаты – к чёртовой матери! Ремонт, новая мебель, - он посмотрел на Емелю и добавил: - одеть и обуть в приличную одежду.
Майор Пронин отправил рапорт по назначению и ждал вызова к самому высокому начальству. Вызова не последовало. Визит Гельмута Шмидта к Емельяну Маслокопытову ничем не отличался от первого – президентского. Те же обращения – «Емеля», «Хелик», те же дружеские похлопывания по плечам, тот же разговор на разных языках без переводчика. Распрощались, канцлер отбыл в свою Германию, а Пронин, прослушивая запись их беседы, вдруг наткнулся на интересный диалог:
Канцлер: - Слушай, Емеля, я тут штуку одну подписать собираюсь, бартерную.
Емеля: - Бартерную?
Канцлер: - Ну, это обмен такой. Товар на товар.
Емеля: - Шило на мыло?
(Они рассмеялись).
Канцлер: - Нет, трубы – на газ. Наши трубы – на ваш газ.
Емеля: - А чё, у нас труб нет, что ли?
Канцлер: - Таких нет.
Емеля: - Тогда меняй.
Канцлер: - А ваш не обманет?
Емеля: - Не, он мужик нормальный, мы с ним одни и те же сигареты курим: «Новость».
(Емеля показал Гельмуту зеленую пачку сигарет, и они опять рассмеялись).
Пронин написал подробный доклад и стал ждать вызова к начальству, который последовал незамедлительно. Андропов молча сидел в кресле и не поднимал глаз, просматривая доклад майора, а Пронин так же, как и в прошлый раз, сидел на краешке стула и старался дышать потише. Председатель начал разговор с вопроса:
- Что вы думаете об этом разговоре по поводу соглашения «газ – трубы». Может, Маслокопытов как-то связан с корпорацией «Маннесманн»?
Пронин осторожно пожал плечами:
- Ничто не указывает на это. Никаких данных.
Андропов слегка приударил ладонью по столу:
- Вот что: во второй половине ноября состоится очень важная встреча генерального секретаря с президентом Соединенных Штатов. До 15 ноября вы должны положить на этот стол подробную и ясную информацию о том, откуда мировые лидеры знают этого Маслокопытова. Информацию разрешаю добыть любыми путями, можете привлекать любые материальные и нематериальные средства. Срок – 15 ноября. Свободны.

В чистом, опрятном костюме Маслокопытов выглядел вполне прилично. Пронин потянул носом воздух – никаких посторонних запахов – и продолжил разговор:
- Слушай, Ерофеич, почему ты не скажешь мне, откуда тебя знают президенты и канцлеры?
Емельян скорчил виноватую мину и развёл руками:
- Потому что не знаю, откуда они знают.
- И Джеральд Форд тебя знает?
- Откуда я знаю? Приедет – узнаем.
Пронин насторожился:
- А откуда ты знаешь, что президент к нам приедет?
Емеля пожал плечами:
- А я и не знаю. Я говорю: если приедет. Я же с ними в их странах не общаюсь. Когда они к нам приезжают – другое дело.
Пронин оживился:
- Погоди, а если ты поедешь к ним, они узнают тебя?
- Не знаю, - задумался Емеля, - я ведь за границей не был никогда.
Пронин оживился ещё больше:
- А если ты, например, поедешь в Ватикан, папа римский тебя примет?
- Куда мне, - усмехнулся Емеля, - у меня ни загранпаспорта, ни визы, ни разрешения нет.
- Это не твоя забота, - задумчиво произнёс Пронин и добавил: - У нас 15 дней, вернее 10, если учесть подготовку к поездке и написание доклада. В принципе, на поездку и трёх дней достаточно, - он обернулся к Емельяну: - Ну, гляди, Емеля, не узнает тебя папа римский – я сначала тебя застрелю, а потом и сам застрелюсь.
Емеля был спокоен и даже улыбнулся:
- Я чё? Я – ничё. Другие – вон чё, и то ничё. А я как чё, так сразу – ты чё?!

В самолёте Емельян спросил у Пронина, поглядывая на дремлющего спутника:
- А третий нам зачем?
Майор потянулся в кресле:
- Он специалист по романским странам, знает итальянский.
- Ну, если только по романским, - протянул Емельян, - а переводчик мне не нужен, я и так всё понимаю.
- Зато я по-итальянски не понимаю. Отдыхай, через два часа – Рим.

На площади у собора святого Петра стояли Пронин со специалистом по романским странам, они ждали, когда, как было договорено с Маслокопытовым, на балкон папской резиденции выйдут Емельян и папа римский Иоанн VI.
Емеля, приятно беседуя с папой, вышел на балкон, откуда и он, и папа приветственно помахали советским кэгэбэшникам. Емеля заметил, как карабинер подошёл к специалисту по романским странам и что-то спросил у него, затем специалист перевёл сказанное майору, и Пронин упал в обморок. Извинившись перед папой, Маслокопытов стремглав бросился обратно, к своим друзьям. Когда он подбежал, Пронин уже пришёл в себя, но глаза у него были еще дикими.
- Что случилось, товарищ майор?!
- Да… - Пронин перевёл дух. – Теперь я уверен в том, что тебя знают абсолютно все за границей. Представляешь: подходит карабинер и спрашивает у лейтенанта по-итальянски, глядя на балкон: «А что это за хер стоит рядом с Емельяном Маслокопытовым?».

Вот такая история произошла с моим другом в далёкие семидесятые, когда мы были молоды и полны надежд. Жаль, конечно, что исключительная способность Емельяна Маслокопытова по неизвестной мне причине не была использована нашими спецслужбами на благо Отечества, но, когда я встречаю в газетных публикациях и в новостях по телевидению информацию о поставках нашего газа в Европу, я с теплотой и нежностью вспоминаю о своём друге.

г. Буденновск, 26 июня 2014 года.