Однажды под окном Недочеловека свистнули. Недочеловек высунулся наружу и увидел Едрит Твою Налево.
«Чего тебе?»
«Зверь сказал, чтобы ты явился на Кудыкину Гору».
«Не могу. Занят».
«Зверь велел передать, что у него дядя Кондратий помирает»
«А при чем здесь я?»
«При том, что у тебя лучше всех голова варит».
И они отправились на Кудыкину Гору к дядюшке Кондратию, которому так не ко времени приспичило помирать.
Умирающий лежал посреди пещеры на возвышении, и вид у него был, скажем прямо, не ахти. От былого красавца остались кожа да кости.
«Бедняга не протянет и часа», – вздыхали вокруг и шмыгали носами.
«А ну… прекратить!» – неожиданно гаркнул Недочеловек.
У Зверя на загривке аж шерсть дыбом встала.
Но Недочеловек, как ни в чем не бывало, продолжал:
«Смерти нет, ребята! Солнце не успеет зайти во гневе своем, как наш многоуважаемый дядюшка отправится в могилу. То, каким он был, сгниет, но то, чем он был для нас, навсегда останется в наших сердцах. Радоваться и веселиться надо, а не нюни распускать, ибо он в эту минуту переходит в мир, куда более лучший, чем наш…»
Но тут рычание сотрясло стены дома, и страшный голос сообщил:
«Я никуда не собираюсь переходить!»
И дядюшка Кондратий сел на своем смертном ложе.
И быть бы Недочеловеку битым, когда бы умирающий не испустил следом за первым еще один вопль и не рухнул навзничь.
«Помогите…» – и глаза его окончательно закатились.
И тут Зверь развернулся к Колобку:
«Ты тут у нас за Айболита?»
«Я», – выдавил Колобок, хотя никогда и пинцета-то в руках не держал.
Зверь кивнул на дядюшку:
«Он что, уже всё?»
«И да, и нет».
«Как это?»
«Отходит. Одна нога еще здесь, другая уже там».
«А нельзя сделать так, чтобы одна нога еще здесь, а другая еще не там?»
«Самое лучшее сейчас, это поставить его на обе ноги, – посоветовал Колобок, – и покрепче треснуть по голове. Тогда кровь притечет к ногам, и ваш дядюшка придет в чувство».
Ближние с готовностью поставили умирающего на ноги. Зверь поискал глазами, и ему подали увесистую дубинку.
«Р-р-расступись!» – крикнул Колобок.
Зверь размахнулся и ударил. Под дубинкой треснуло так, что все вскрикнули. Помутившийся взгляд дядюшки остановился на Недочеловеке.
«Я умер», – вымолвил бедняга и свалился на пол.
«И что дальше?» – спросил Зверь.
«Нужно еще раз привести его в чувство, – настаивал Колобок. – Поставим его теперь вверх ногами и хорошенько намнем бока».
Дядюшку Кондратия поставили вверх тормашками и принялись наминать ему бока и все остальное. Одни дергали его за лапы, другие теребили ему хвост, третьи крутили голову. В конце концов, глаза дядюшки Кондратия открылись, и мучители увидели в них такую душераздирающую мольбу, что со стыдом отпрянули прочь.
Несколько мгновений дядюшка простоял на голове, потом внутри него что-то хрустнуло, и он с грохотом повалился на пол.
Зверь уставился на Недочеловека, Недочеловек на Едрит Твою Налево, а Едрит Твою Налево на Колобка. И Колобок сказал:
«Остается последнее крайнее средство».
«..? ..? ..?»
«Но это очень-очень крайнее средство».
«Да говори же! – закричали присутствующие. – Давай, Колобок, не тяни резину!»
«Нужно вывернуть его наизнанку».
«Как это?»
«Для начала посадите его лицом к двери».
Дядюшку Кондратия усадили лицом к двери.
«Теперь откройте ему пасть».
Открыли пасть.
«Теперь поднимите меня так, чтобы я мог заглянуть ему в глотку».
Колобка подхватили под белы ручки и приподняли, как было велено. Из раскрытой пасти умирающего несло так, что Колобок сморщился.
«Тьфу, гадость!.. Он что последний раз ел?»
«Сегодня ни крошки».
«И не пил?»
«И не пил».
«Тогда чем же это так воняет?"
«У мясоедов всегда воняет», – пояснил Едрит Твою Налево, что, в свою очередь, чрезвычайно напрягло Зверя.
А Колобок меж тем ухватился за клыки дядюшки Кондратия и возвел очи горе:
«Молитвами дедушки, наскребшего меня по сусекам, молитвами бабушки, испекшей меня в духовке, молитвами всех, кому не удалось меня съесть, боже милостивый, сделай так, чтобы дядя Кондратий вернулся к нам и уже никогда, никогда с нами не расставался!»
И с этими словами плюнул в разинутую перед ним пасть.
Как гора от землетрясения, дрогнул дядюшка Кондратий, Колобок же кубарем покатился вниз.
«Ты, мучной ублюдок, как смеешь ты плевать в моего дядю?» – зарычал ошалевший от увиденного Зверь, но тут из разинутой пасти дядюшки Кондратия вырвались клубы такого зловония, что он и думать забыл о Колобке. Вслед за испарениями, как лава из проснувшегося вулкана, рвануло наружу содержимое желудка.
«Атас, спасайся кто может!» – крикнул Едрит Твою Налево и пустился наутек. Остальные за ним. Позади всех – Колобок.
«Я от дедушки ушел, я от бабушки ушел!..» – напевал он по привычке, но неожиданно споткнулся и, ударившись о косяк, потерял сознание. Когда же пришел в себя, увидел склонившегося над ним дядюшку Кондратия.
«Не ешьте меня, дяденька Кондратий», – жалобно простонал Колобок, на что дядюшка расхохотался:
«Какой я тебе дяденька, я – Лазарь!»