Жизнь и смерть на войне
http://www.proza.ru/2010/07/24/848
Автор - Люба Рубик
Любовь Селезнёва
Глава из повести "Расправа"
Основано на реальных событиях
Светлой памяти матери моей Селезнёвой Е.И.
Первая эвакуация не удалась: из окружения пришлось вернуться в занятую врагом деревню.
Сколько пришлось пережить под фашистской оккупацией - это отдельный разговор.
Только оккупанты хозяйничали недолго. Красная Армия освободила от ига– выбили из села фашистов-злодеев и кончилась их власть.
А вот скольких жертв стоила эта очередная победа – трудно подсчитать: раненых везли и везли. Уже и школа была ими забита до отказа, клуб и библиотека, контора, и церковь.
А раненых всё везли, везли на полуторках и танках. Везли на телегах и волокушах. Несли на руках и на носилках.
Решили тогда коровник под лазарет приспособить. Бабы и дети выволокли из него навоз, замазали глиною кирпичные стены, крейдою* их побелили, вычистили высокие
оконца, ножами выскоблили загаженные полы. Выбросили ясли и стойла...
А когда ранеными заполнили бывшие стойла, то в импровизированном госпитале стирали окровавленные бинты, одежду и бельё, выколупывали из ран червей, мыли палаты и выносили "утки", работали на кухне и во дворе.
Школьники приходили к раненым бойцам читать и газеты, читать и писать письма тем, кто по ранению делать это не мог. Дети приносили в палаты цветы. Поздравляли в дни рождения и в праздники.
В устроенный в коровнике госпиталь раненые поступили в последнюю очередь. Их подобрали вдали от села, в лесах. Раны у них успели загноиться, в них шевелились черви, создавая невыносимый зуд.
Раненые просили детей очистить раны до прихода очереди к ним медиков, т. к. медики не успевали осмотреть всех и оказать необходимую помощь в срок. Им просто не хватало на это времени. В первую очередь помощь оказывалась тяжелым и очень тяжелым раненым, когда раны угрожали жизни.
И вот дети устроили здесь соревнования: кто вперёд наберёт из ран стакан червей? Несмотря на то, что из ран исходил тошнотворный запах, сочился жёлтый гной, у детей брезгливости не было. Они очень жалели своих раненых защитников и пытались поскорее им помочь.
Моя старшая сестра 11-летняя Рая (ныне Галай Раиса Петровна)в этих соревнованиях всегда оказывалась проворнее своих "конкурентов" - за эту оперативность её хвалили медики, она получала гостинцы от раненых, а в столовой ей наливали тарелку супа...
В условиях вечного недоедания для семьи и самой сестры это была весомая помощь. Гостинцы она приносила домой и подавала на стол с особой гордостью - это был её заработок... Как ни дико это звучит сегодня.
Пусть это были всего лишь кусочки сахара, завалявщаяся в кармане солдата конфетка. Но иногда солдаты не только гладили по голове и радостно целовали ребёнка за избавление от невыносимого страдания, но давали банки консервов и др. продукты из передач однополчан. Иногда благодарно дарили книги, какие-то личные вещи.
В ответ на эти радости Рая пела задорные частушки, лихо при этом отплясывая. Раненые улыбались, аплодировали, прочили девочке артистическую карьеру.
Именно тогда у неё зародилась мечта танцевать на сцене. Но мечте не суждено сбыться - с ранних лет ей пришлось не учиться, а работать.
Почти каждый день в этих госпиталях давались концерты, чтобы поднять дух раненых.
Концерты ставили подростки и школьники, молодежь и заезжие фронтовые агитбригады. Причем, очень популярными были частушки про Гитлера. Особую популярность завоевали матерные, неприличные куплеты. В людях была такая ненависть к фашистам, что такие куплеты встречались шквалом аплодисментов.
Гитлер взял аж пол-Европы,
На Париж дивился.
Дали под Москвой по жопе,
Чтоб ты подавился!
А у Гитлера в штанах
Яйца тилипалися.
Но фашисты на Дону
Без яиц осталися.
Ой, Семёновна,
Какая хитрая:
Она за Сталина,
Убила Гитлера.
Но эти частушки - самые безобидные и скромные. Были куда солёней и неприличней. Они рождались в солдатской среде, в головах у тех Васек Тёркиных, которые обязательно находились в каждой роте.
Военных озорных частушек пелось много и, в основном, под дробный перестук каблуков изливалась тоска о несостоявшихся судьбах и разбитых семьях, тоска без любви.
Ой, война, война, война,
Что же ты наделала,
Ты молоденьких ребят
По полю развеяла.
Девочки, война, война,
Девочки, Победа!
Девочки, кого любить?
Осталося три деда...
А мой милёнок на войне
За Родину загинул.
А я пойду на бережок
И обниму рябину...
Но концерты-концертами, а надо было работать каждому на своём месте. И работали все от малого до старого.
Мало того, всё население ежедневно выходило на рытье окопов и рвов, на очистку траншей и полевых путей сообщений.
Вечерами, после всех этих трудовых часов, в сёлах устраивались вечёрки с танцами под гармошку или под патефон: война-войною, а молодым хотелось песен и любви. В ночной тишине раздавался девичий смех, солдатские шутки. Девчонки дарили солдатам вышитые платочки и кисеты, солдаты подписывали свои фотографии и угощали девчат тем, что нашлось.
Были объятия и поцелуи, провожания и признания, клятвы в вечной любви - на войне она чаще всего была самой крепкой, надёжной и сильной. Игрались скоропалительные свадьбы с залихватским "Горько!" с отчаянными плясками и любимыми песнями.
В конце-концов, если бы не эти вечёрки, откуда бы появилось новое поколение детей? Именно эти вечёрки и мимолётные встречи, как ни парадоксально, но хоть как-то тянули верх демографическую кривую СССР... Природа брала своё! Жизнь продолжалась- а как же иначе?
А утром снова работа, работа до кровавых мозолей, работа не до седьмого пота. Ибо война- это очень трудная и опасная работа.
Ребятишки в поле, в лесах и окрест на местах недавних боёв с удовольствием собирали оружие и трофеи.
Но это мальчишеское удовольствие не всегда обходилось без ЧП: иногда малолетки подрывались на минах, трогали не взорвавшиеся гранаты и бомбы. Кого убивало тут же, а многие становились калеками на всю жизнь.
Там же, в местах бывших боёв, они натыкались на трупы врагов и своих солдат, помогали похоронной команде.
В похоронной команде были свои законы. Они проходили "вторую полосу", т. е. шли за санитарами. Санитары собирали раненых, остальное оставляли "могильщикам", как называли эту команду. Для подсчета убитых положено было собирать все документы, а это значит, обыскивать каждого.
Документы немецких офицеров сразу же доставлялись в штаб: видимо, командование черпало из них нужную информацию - карты, планы, письма врагов говорили им о многом. Особо многое о солдате противника говорил goldbuch - солдатская книжка. Там было всё материализовано: убивал, вешал - вот тебе марки, спас в бою офицера или отличился смелостью- ещё денежки, или даже крест в награду, деньги за к-рые капали постоянно...И чем больше записей в книжке, тем больше их неё сведений черпала разведка о её обладателе, ФИО командирах, о номерах частей, их дислокации и многое др.
Остальное - цепочки, крестики, часы, портсигары и пр. ценные вещи записывались в реестр и по описи под росписи сдавались в особый отдел. Вещмешки врагов грузились на телеги и так же сдавались куда следует.
Специально назначенная команда сортировала трофеи. Изъятые съестные припасы тут же раздавались солдатам и пленным, или поступали в распоряжение обоза.
Похороны врагов и своих тоже были разные. Вражеские трупы складывали в глубокие траншеи и засыпали землёю. Если находился материал, то по длине траншеи ставили наскоро сбитые кресты без подписей.
Не было материала и времени - ставили один общий крест на траншее в отдалении от кладбища советских солдат, а через 1,5 м. вбивали колья. Бывало, что и до этого не доходило, если шли бои. Захоронения же были обязательны из санитарно-эпидемиологических соображений.
Но зимою эти нормативы часто не исполнялись из-за снегопадов: война откатывалась все дальше, войска уходили, трупы вовремя не убирались и они оставались под снегом до тепла.
Можно представить, что было с ними по теплу...
А где-то до сих пор матери и вдовы войны, дети и внуки павших ищут захоронения, а их нет...Некому их по-русски оплакать. Некуда положить цветочек памяти...
Для своих павших солдат материал для крестов и гробов находили- если, конечно,позволяли время и обстоятельства.
Но чаще всего и для своих рыли общую траншею, вниз стелили солому или плащпалатки, сверху укрывали простынями, ставили на грудь погибшего головной убор и засыпали.
Иногда заворачивали убитого в плащпалатку. А уже потом по всей длине ставили кресты с именами павших.
Церемония захоронения тоже зависела от обстоятельств. Офицеров, Геров, командиров, особо отличившихся в боях чаще всего хоронили в гробах и в отдельных могилах. Бывало что и под звуки траурного марша, с речами, почётным караулом и залпами. Впрочем, залпами сопровождались все похороны своих, если они были не тайными под носом у врага.
Иногда какой-нибудь командир разрешал местным жителям приглашать священника, и тогда окрест была слышна заупокойная песня певчих местного храма со всеми положенными христианскими обрядами. С уцелевших колоколен бил набат, скорбя о павших героях.
На массовые захоронения собирались многие жители окрест живущих- каждый хотел почтить память убиенного воина. Бывало, что опознавали родню, земляков и тогда похороны брали на себя местные жители или власти.
Местные женщины и ребятишки громко оплакивали солдат. Сплошной вой раздирал тоской и печалью сердца присутствующих.
Пока статистика не подсчитала количества пролитых слёз на всех похоронах и над миллионами похоронок той жуткой войны...
Но по русской традиции, павших всегда поминали рюмкой водки.
Почти в каждом уцелевшем доме лился самогон и фронтовые сто граммов за упокой погибших.
В то лето, о котором здесь ведется речь, похороны длились около двух недель. Похоронная команда валилась с ног от усталости. Правда, им помогали пленные немецкие солдаты и мобилизованные трудармейцы.
Тысячи убитых с обеих сторон, тысячи раненых, размещенных в окрестных сёлах...
Такая вот была цена, такая статистика только одной Победы в одном селе под Воронежем. А Воронеж трижды переходил из рук в руки. А сколько было сёл, побед и поражений!..
Можно себе представить масштаб сражений и жертв...
Но и армию, и раненых, и пленных нужно было кормить, одевать. Поэтому все работали до изнеможения еще и в полях, в садах, в огородах и на бахче, приближая Победу.
А дома вязали носки и варежки для своих солдат, слали посылки на фронт.
В медсанбаты и госпитали несли простыни, бинты, любой перевязочный материал, медикаменты, сухие и свежие собранные травы, грибы и ягоды, выловленную рыбу, пойманного в силок зайца...
Собирали деньги для обороны, подписывались на займы…
Займы были подневольные, хоть и считались добровольными - хочешь, не хочешь,а для Победы подписывайся на многие тысячи рублей. По принципу заранее составленного списка. Заёмщику нужно было назвать только сумму, не меньшую, чем положено.
Мало того, так же с сельского населения брались налоги- молоко, яйца, мясо, шкуры, даже рога и копыта, если есть в доме скот. Некоторые селяне даже покупали мясо и яйца, чтобы сдать обязательный налог.
На месте же - несли из дома все остатки продуктов, чтобы накормить раненых и солдат Красной Армии. Какой же из голодного мужика вояка и защитник?
О городе я речь здесь не веду. В городах ковалось оружие городским населением от края и до края нашей очень большой Родины. Там не было земли и огородов, т.ч. и в городах было несладко. Даже в тех, где не проходили бои. Всем было трудно, все работали на Победу.
Верно одно, что и в городах люди старались обзавестись огородами. Чтобы выжить.
Всё, всё, всё для Победы! Как видите, это был не просто лозунг.
С чем останутся те, кого защищают, такой вопрос не ставился.
Хоть и трудно было селянам, зато труд не подневольный, а для Победы над ненавистным врагом.
Только до неё, долгожданной, было ещё ох как далеко!
Но все эти надрывные труды и усилия односельчан свели на нет вновь одолевшие враги.
Бои шли такие жестокие, что без упавшей пули или осколка на чернозёмной Воронежской земле в местах боёв места не осталось.
Продолжение см. 2. "Под прицелом"
© Copyright: Люба Рубик, 2010
Свидетельство о публикации №210072400848