Как и предсказывал Мастер, придирки Наставников только пошли нам на пользу – все экзамены мы сдали на «отменно», и после последнего закатили у себя небольшую пирушку, на которую, само-собой, был приглашен и наш Наставник, внесший свой вклад большим кувшином того самого бесподобного Валона. Муэри в синем платье, с распущенными волосами была восхитительна. Я тоже постарался не ударить в грязь лицом, но самый большой сюрприз преподнес нам, конечно, Мастер – на нем была мантия точь-в-точь, как на Эйвене в день Распределения. Увидев наши лица, он только рассмеялся:
—А вы разве не знали, что до того, как стать Архимагом, Эйвен был Мастером-некромантом?
Наставник оказался бесподобным рассказчиком, и в этот вечер мы услышали не одну интереснейшую историю, как из жизни самого Мастера, так и его коллег, но даже и Архимага. Причем Мастер не злословил, отнюдь! Уверен, окажись здесь рядом герои его рассказов, они бы хохотали вместе с нами. Единственный человек, о котором Мастер ничего не сказал – как плохого, так и хорошего, был Главный Инквизитор Сейс.
Мы прекрасно посидели часов до десяти, после чего Наставник, ссылаясь уже на возраст и необходимость блюсти «чертов режим» встал и уже, выходя из комнаты, обернулся и как бы невзначай посмотрел на шар, а затем перевел взгляд на кровать, улыбнулся чему-то своему, глубоко личному и закрыл за собой дверь.
— Я так и знала, что он знает, но откуда? – озабочено сказала Муэри, осматривая комнату на предмет еще одного спрятанного шара.
—Все просто, – усевшись на кровать, объяснил я. – Он, в свою бытность Студентом, жил в этих самых комнатах не один, а в обществе пары Студенток. Так вот, они поступали с шаром точно так же, как и мы.
Муэри медленно опустилась на стул и расхохоталась, а затем, взяв шар, подошла ко мне и с улыбкой спросила:
—Ну что, не будем нарушать традиций?
—Не будем, – согласился я и спрятал шар под матрас. Заклинание я произнес еще перед тем, как идти на вечеринку. Произносить его при Муэри я не хотел.
***
Наступили каникулы. Я, наконец, познакомил Муэри с Ютером. Он был очень рад лично узнать девушку, о которой столько слышал, а когда та куда-то отлучилась, я быстро озвучил свою просьбу сшить для нее «полный набор». Эльф понял меня с полуслова, но честно предупредил, что это будет стоить денег, причем немалых, потому что если делать такой заказ – то у самого лучшего портного, который будет шить исходя не только из внешних данных, а так же из самой индивидуальности модели. Когда я озаботился, что Муэри легко раскусит эльфийскую работу, цену которой отлично знает и ни за что не согласится принять такой подарок, Ютер только рассмеялся и уверил меня, что всю красоту работы увидит только тот, кто ее любит. Для всех остальных, включая саму Муэри – это будут просто пара в меру красивых платьев добротного качества, от которых она не в силах будет отказаться.
—Тридцати златов хватит? – спросил я, доставая кошель.
—Вполне, – сказал эльф, забирая деньги.
—О чем это вы там шепчетесь? – подходя к нам, спросила Муэри.
—Да вот, хочу вас кое с кем познакомить, – без малейшей заминки произнес Ютер и увел девушку.
Спустя несколько минут, он вернулся и сказал, что дело сделано. Лескас – так звали портного, пообщается с девушкой, чтобы уловить ее суть и понять, как должен выглядеть заказ.
—А как же снимать мерку и прочее?
—Для любого эльфийского портного снимать мерку не надо, достаточно просто один раз увидеть модель, – улыбнулся Ютер и, быстро оглянувшись, прошептал, – Кэвин, клянусь, в ней есть эльфийская кровь, хоть капля, но есть. У нее наши глаза, но вот все остальное – самое лучшее, что может дать человеческая.
Я воззрился на Ютера.
—Ты подумал, что я имел в виду ее веснушки, вздернутый нос, большой рот и все такое?
Я медленно кивнул головой.
—Тьфу на тебя! Ты ведь любишь ее не за ее глаза, улыбку, даже не за эти чудесные волосы. Ты любишь ее за то, что скрыто от глаз – за то, что у нее в груди – чистое, искреннее сердце, которое не задает вопроса «а стоит ли?». Вот что я имел в виду, когда сказал «самое лучшее, что может дать человеческая». Эх, Кэвин, если бы ты только знал, до чего ветрены эльфийские женщины. Особенно молодые. У них сейчас одно, через час – другое, а дальше вообще неизвестно что! Это вполне естественно, эльфы – дети переменчивого Ветра, а люди – дети мудрой Земли, которая не дает большинству своих дочерей совершенной красоты, а одаряет чем-то одним-двум, но зато полной мерой и, почти всех – сердцем, о котором я тебе говорил. Другое дело, как они отнесутся к этому подарку – разменяют на звонкую монету, или сохранят, как высшую ценность. Так что ты сделал верный выбор – чистое горящее сердце, а не холодную красоту, которой вдруг стало так много среди человеческой аристократии, я бы даже сказал противоестественно много.
—Тут все просто – магия. Все родители хотят иметь красивых детей, дочерей – в особенности, но по карману это далеко не всем. Если богатый купец еще дважды подумает, стоит ли выкладывать целое состояние за дочь, которую он в любом случае выдаст замуж, то почти все аристократы готовы отдать последний злат, за красавицу-дочурку, которой с раннего детства будут говорить, что главное – это найти подходящую партию. Со временем это станет целью не только ее родителей, но и ее целью тоже, – сказал я и подумал об Урсуле, моей сестричке.
А что если донна Настурция за спиной у отца, нашла Практика, и тот провел обряд? Если такие действия имели место, все следы тщательно затерты. Полностью удалить их невозможно, но Студент, окончивший только один курс, ничего не обнаружит. А отец только будет радоваться, глядя на красавицу-дочурку...
—Кэвин, чего скуксился? – раздался радостный голос Муэри.
Меня обняли сзади и чмокнули в щеку. Я оттаял, но вдруг понял, что мне необходимо съездить домой, вручить Счастливый Меч Йогену, да и шестьдесят златов ему лишними никак не будут. А больше всего на свете я хотел увидеть отца и сестру.
—Мне надо побывать дома, – выдавил я из себя.
—Ну, так езжай, я тебя подожду здесь.
—Ты не хочешь поехать со мной?
—Как кто?
—Нууу, – протянул я и осознал всю глупость моего предложения.
—Кэвин, милый, я все понимаю. Езжай, делай все свои дела и обо мне не беспокойся. Я уж как-нибудь проживу одна. Моя комната в Университете – далеко не самое худшее место.
—Если девушка не против, то я с радостью предоставлю ей кров и еду, – вмешался в беседу Ютер. – Ты ведь, если мне не изменяет память, все еще Друг Эльфов.
—Вот видишь, как все утряслось! – обрадовалась Муэри. – Всегда хотела узнать эльфов поближе.
***
Гордец сначала не узнал меня – мы не виделись почти десять месяцев и недоверчиво поджал уши. Я немного поговорил с ним, дал себя обнюхать, и он успокоился. Хозяин конюшни сдержал слово – за небольшую мзду его конюхи прорабатывали коня каждый день – так что Гордец был в отличной форме. Когда я стал его седлать, конь попытался укусить меня.
—Ну-ну, полегче, дружище, – сказал я и вразумил его тычком. Привычный ритуал был выполнен и жеребец успокоился до тех пор, пока я, затянув как следует подпругу, не взялся за уздечку. Тут пришлось пойти на взятку в виде кусочка сахара…
Я шагом пересек мост – мне хотелось лишний раз полюбоваться на Реве, а затем пустил Гордеца бодрой рысью и через час встретил патруль:
—Что на тракте? – спросил я у предводителя.
—Уже ничего, – буркнул он и со злобой плюнул на землю.
—Да что же случилось? – попытался я узнать у одного из патрульных. Этот окинул меня подозрительным взглядом, но все же ответил:
—Про банду Крейна слыхали, небось? И если бы только грабили, сволочи! Так нет! Оставляли после себя такое... Ребята, что хоронили убитых, потом сутки пили, не просыхая, а ведь не неженки, через многое прошли. А что они с бабами да с девками творили... Выслеживали их три месяца, и сегодня, наконец, поймали голубчиков. Окружили тремя шестерками и перебили всех чертовой матери, да вот только много людей потеряли, ну ничего, ребята будут спать спокойно. В живых оставили только Крейна – пусть ответит за свои дела по полной, мерзавец!
—И что с ним будет?
—Сначала колесуют, затем сдерут кожу, а уж потом повесят, – с наслаждением сказал патрульный.
Заметив, что меня слегка передернуло, он крикнул:
—Что, жалко душегуба? Один мужик чудом выжил и рассказал, как этот ублюдок с улыбкой сначала зверски изнасиловал, а потом выпотрошил беременную бабу! Нерожденного же дитенка порезал на куски и скормил своим псам! Так что если можно было бы казнить его пять раз – и то мало было бы!
—Финг, ты где? – раздался окрик и патрульный, махнув мне рукой, поскакал догонять своих.
Следы битвы я обнаружил через два часа. Сначала – четыре небольших холмика, на каждом из них был выложен камнями знак легионера – крест в круге. А чуть далее – около двух десятков тел, свисавших с деревьев по обоим краям тракта в назидание другим охотникам за легкой добычей. В этот день мне открылась еще одна грань человеческой природы.
Ближе к вечеру я стал искать съезд с большака и поймал себя на мысли, что мне не хватает Юргена. Но с поиском постоялого двора я все же справился сам. Нашел я его уже затемно. Конюх принял у меня коня, а так же пять медниц за постой, чистку, овес и, зевая, увел его в конюшню.
Хозяин быстро взглянул на меня и свистнул служке. Тот принес мне миску с квашеной капустой, тарелки с холодной картошкой, чуть теплой яичницей да кружку пива. Я съел этот ужин простого путника и снял себе самую дешевую комнату. Мне вручили ключ, свечу и, даже не пожелав спокойной ночи, повернулись спиной. Я быстро нашел указанную комнату, запер за собой дверь, ставни, а так же, памятуя свой первый визит в Столицу, стащил с кровати матрас и устроился под дверью.
Наверное, настало время открыть карты. В таком отношении окружающих был виноват эльфийский Плащ Путешественника, подаренный мне Ютером накануне отъезда. Он создавал первоклассную иллюзию, что превращала меня в нечто среднее между бедным путником и конченым бродягой без гроша в кармане. Причем, чем хуже были намерения у людей, встречавшихся мне, тем более жалкий был у меня вид. Но это было еще не все! Эльфийский Плащ Путешественника обладал еще одним неоценимым свойством – он отводил стрелы! То есть стрелы летели прямо, но почему-то мимо. Ютер продемонстрировал это сначала на себе, попросив одного из своих собратьев выпустить в него дюжину стрел из лука, потом снял его и быстро набросил на меня. Я не успел и глазом моргнуть, как он забрал у эльфа, что стрелял в него, лук и начал пускать в меня одну за другой стрелы, целясь мне прямо в грудь.
— Ну что? Убедился? – смеясь, спросил Ютер, опуская лук.
— А если в голову?
Ютер пожал плечами и прицелился мне в лоб...
—Полезная вещица, – сказал он, как закончил обстреливать меня. – От меча, кинжала и яда не защитит, но от стрелы, пущенной из засады – вполне. Люди, кроме Друзей Эльфов, о них не знают, да и если им завладеет кто-нибудь другой, то проку ему от него не будет. Неплохо придумано, а? Отныне, он твой.
—Ну и чем же мне теперь отдариться?
—Ничем, такой плащ мы дарим каждому Другу Эльфов, оправляющемуся в дорогу.
***
Оставшийся путь я проехал тихо и мирно, если не считать одного комичного эпизода, непосредственно связанного с подарком Ютера.
Когда до моего замка оставалось не более трех лиг, мне преградили дорогу двое типов в масках из бересты с дешевыми арбалетами, заряженными болтами на которых в некоторых местах уже проступили пятна ржавчины.
—Ну, вот и все, бродяга. Денег у тебя медяк-другой, но есть хороший конь, так что выбирай – коняка или жизнь.
Я покосился на Гордеца и тихо выругался – иллюзия, превратившая коня под стать всаднику, развеялась. Если бы за легкомыслие и лень выдавали награды, я был бы сейчас полноправным кандидатом на орден. Знал ведь, что дождик, намочивший нас с час назад, ослабил чары – так нет, вместо того, чтобы потратить пять минут и укрепить их, решил: «До замка рукой подать, и так сойдет». Вот и сошло…
Метательные ножи были пристегнуты к рукам, но убивать их мне не хотелось – уж больно жалко они смотрелись. Чувствовалось, что это, от силы, их третье дело и, что арбалетами они только пугали своих жертв. «Что ж, Ютер, давай опробуем твой подарок в деле», – решил я.
—А не пойти ли вам, пока целы, – сказал я и с грозным видом, вытащив меч, слегка толкнув коня шенкелями, медленным шагом направился к ним.
Они переглянулись и, после заметных колебаний, выстрелили в меня один за другим. С пяти шагов промахнуться в наглого бродягу было невозможно, однако это произошло. Горе-грабители застыли в недоумении, а когда я подъехал вплотную и замахнулся мечом, они пришли в себя и с громким воплем: «Нечистая, нечистая!», побросав свои арбалеты, бросились наутек. Надеюсь, это была их последняя попытка заработать себе на жизнь подобным образом.
***
Вот я и дома! Стоило мне появиться в воротах, как начался переполох. Единственными, кто сохранил спокойствие, были Вацлав и Йоген. Первый с достоинством поклонился мне и отправился давать распоряжения относительно уборки моих покоев, которая всегда проходила под его личным надзором. Йоген же, пожал мне руку и, окинув меня взглядом, произнес:
—Завтра в восемь – на пробежку, посмотрим в какой ты форме, а то все за книжками, да за книжками.
—Ладно тебе, пойдем, покажешь мне маленького Йогена.
—Увы, маленького Йогена, нам с Анеттой Творец не послал, так что позволь тебе представить маленькую Анетту – улыбнулся Йоген, открывая дверь в свои покои.
Маленькая Анетта с увлечением сосала грудь своей матери. Та нисколько не смутилась, увидев меня, и продолжила кормить дочь.
—Йоген, сейчас, пожалуй, не самое удачное время, – закрыв дверь, сказал я. – К тому же у меня для тебя есть подарок.
—В таком случае, пойдем в тренировочный зал.
—Ты иди, я буду там через минуту-другую.
Все вещи, хвала расторопному и пунктуальному Вацлаву, были уже у меня. Пара седельных сумок, да длинный сверток из грубой мешковины лежали в платяном шкафу. Я взял его и пошел к Йогену.
—Что ж, посмотрим, все ли ты успел забыть, – не допускающим возражений тоном, произнес он.
Я положил сверток на скамейку и направился к шкафу с доспехами.
—Если честно, я ожидал худшего, – сказал Йоген через час. – Но все равно, с завтрашнего дня – никаких поблажек, а теперь показывай мне свой подарок.
Йоген взял и критически осмотрел Счастливый Меч, прокрутил Его, проверяя баланс, а затем побледнел и резко повернулся ко мне.
—Создатель, – прошептал он, – Счастливый Меч. Значит это все-таки не сказки. Откуда он у тебя? И почему ты так просто отдаешь его мне?
—Потому, что он избрал тебя своим Хранителем.
—Ты явно что-то недоговариваешь.
Я вздохнул и рассказал ему все. Или почти все – то, что касалось только меня и Муэри, я опустил. Да Йоген и так все понял.
—Так что своим освобождением он, в первую очередь, обязан даже не мне, а тебе. Если бы не твоя наука, мне не помог и Меч Истины, – закончил я.
—Знаешь, если бы я был чопорным, вельможным аристократом, я бы сказал: «Дворянство вырождается! Подумать только – сын дона готов умереть за какую-то простолюдинку! Позор! Подождите немного, и он еще возьмет и женится на ней! Никаких понятий о чистоте крови! О субординации между дворянством и прочим сбродом, единственное предназначение которого – обеспечивать достойное существование дворянства» – надменным голосом и с напыщенной миной произнес Йоген.
—Но ведь ты так не думаешь?
—После твоего отъезда у меня появилось много свободного времени, я выпросил у Вацлава мне ключ от библиотеки. У твоего дяди потрясающая коллекция книг. Причем не только по магии. И по истории тоже. Надеюсь, ему ничего за это не будет?
––Кому: Вацлаву или дяде? – рассмеялся я.
––Так вот, – пропустив мимо ушей мою шутку, продолжал Йоген, – Читая книги по истории, я кое-что понял – наши с тобой оборотистые предки сумели обобрать своих менее сообразительных собратьев, доведя их до состояния, когда единственным способом не умереть с голода, стал бесплатный труд. Шли века, и меньшинство совершенно искренне уверовало в свою избранность – вот тогда-то и появился Кодекс, на законодательном уровне определивший отношения, как между дворянами, так и между дворянами и простолюдинами. Кодекс ввел такие понятия, как честь и благородство, но только между дворянами. Например, оскорбить женщину – само-собой, дворянку – о том, чтобы поднять на нее руку, и речи быть не может – это позорное пятно на весь род рукоприкладчика. Так вот, оскорбить даму – тягчайшее оскорбление для ее кавалера, брата, мужа или отца, которое смывается только кровью. Иной расклад между простолюдином и дворянином – тут достаточно порой косого взгляда, что бы схлопотать плюху, и по тому же Кодексу – прав дворянин ибо он, просто поставил зазнавшегося смерда на место. Но твоя Муэри совсем не так проста, она срезала обидчика так, что даже при всем желании не придерешься. Он же допустил ошибку дважды: когда сказал «некрофилы», то есть нанес смертельное оскорбление не только ей, но и тебе, а во второй – когда показал что подслушал ваш приватный разговор, то есть нанес оскорбление собеседникам, одним из которых был ты. Но чует мое сердце, ты что-то опустил.
—Йоген, ты один из тех людей, которых просто невозможно обмануть, – улыбнулся я и рассказал про баночку с мазью.
—Решать, конечно, тебе, но эта девушка имеет понятие об истинном благородстве, которым обладали весьма немногие дворяне, а из ныне живущих, я могу назвать только твоего отца. Но вот мой тебе совет – держись ее и, если придется выбирать между ней и Кодексом, плюнь на этот свод правил, придуманный лицемерной кучкой людишек. Плюнь, как плюнул я, когда решил жениться на Анетте, потому, что не эти правила, которым я следовал всю свою жизнь, сделали меня счастливым, а эта простая девушка.
Раздался звон колокола, зовущий к ужину. Мы поднялись со скамейки.
––Да! Йоген, надеюсь, тебе не будут лишними шестьдесят златов, которые ты честно заработал, сгоняя с меня по семь потов? – спросил я у своего учителя фехтования, бросая ему увесистый кошель.
Тот легко поймал его, улыбнулся и сказал:
––То, что дается от чистого сердца, нужно и принимать с чистым сердцем. Ну, идем же! Надеюсь, ты не откажешься попробовать Анеттиной стряпни?
––Ты еще спрашиваешь! – воскликнул я, и мы, смеясь, отправились к Йогену.
Как все же хорошо вернуться домой – туда, где тебя любят!