***
Небольшой городок. По улице идут, взявшись за руки, молодая женщина и девочка лет пяти-шести. Сразу понятно, что это мама и дочь – обе русоволосые, синеглазые, с милыми, расцвеченными золотистыми конопушечками лицами. Сияющие радостью глаза, нарядные платья, большая коробка в руках мамы и букет разноцветных шариков, рвущийся на волю с резинки-браслетика на дочкином запястье, говорят о том, что они собрались на праздник.
- А долго нам еще идти?
- Нет, зайка, сейчас дорогу перейдем, обойдем вон тот большой дом, там уже рукой подать.
Посреди пешеходного перехода девочка неожиданно вырывает ладошку из маминой руки и едва не падает на колени. Она протягивает руки к чему-то, лежащему на границе белой и черной полос.
- Мама! Смотри!
На асфальте – тонкие лапки, клювик и горстка перемазанных кровью косточек и перышек. Зрелище не для детей.
- Что это? Птичка? Ее машина сбила? Но здесь же «зебра», здесь никого не могут задавить! Мама!
Растерявшаяся мама, подметая цветастым подолом асфальт, присаживается перед взволнованной дочкой, прижимает ее к себе.
- Так бывает, малыш. Может быть, водитель не заметил птичку. Все-таки это переход для пешеходов, то есть для тех, кто ходит пешком, а не летает. Пойдем, пожалуйста, здесь нельзя сидеть.
Синеглазки продолжают свой путь, но свет радости уже не сияет на их лицах. Глядя на них, яркий веселый день словно приглушает свои краски и звуки, даже беспокойные шарики стараются не отвлекать малышку своей толкотней.
- Мама! Ее же надо хотя бы похоронить. Так же нельзя, чтобы она там лежала, и ее снова давили! – девочка пытается вернуться к злополучной «зебре».
- Похоронить? Да, наверное. Ты не волнуйся, скоро придет дворник и сделает все, что нужно.
Они сворачивают за угол большого дома, и девочка вновь срывается с места. Она догоняет женщину с метлой и лопатой, устало бредущую к подвалу.
- Тетенька! Тетенька, вы дворник?
- Ну, дворник. Что надо-то?
- Там на «зебре» птичка. Ее машина сбила, а другие давить будут. Ее похоронить надо.
- Чего?
Подбежавшая мама, видя непонимание в глазах пожилой дворничихи, извиняющимся голосом пытается объяснить:
- Понимаете, там, за углом, на пешеходном переходе лежит сбитая птичка…
- … и ее надо похоронить по-человечески, - подхватывает дочь.
Опешившая женщина в форменном жилете набирает полную грудь воздуха, чтобы выдать фразу типа «ходют тут всякие», но, натолкнувшись на взгляд наполненных слезами синих глаз, замирает на полувздохе.
- Пожалуйста. Вот, возьмите, - дрожащими губами шепчет девочка и стягивает с руки браслет с шариками.
Грубоватые черты обветренного лица смягчаются. Суровая тетенька-дворник снимает рабочие перчатки и бережно принимает протянутый ей дар.
- Эх ты, птаха! Не журись, все сделаю. Доброе сердце у вашей девочки – обращается она к маме.
- Ой, доброе. Наверное, даже слишком, - сокрушенно вздыхает та.
- Этой бы доброты нам всем понемножку, глядишь, и жизнь бы другая пошла.
Дворничиха поправляет выбившийся из-под выгоревшего платка локон, незаметно смахивает слезинку и подмигивает малышке.
- Ну, ступай, милая. Я все сделаю.
Пройдя несколько шагов, девочка оборачивается. Женщина машет рукой с шариками и направляется в сторону пешеходного перехода.
Через некоторое время водители проезжающих машин с удивлением замечают связку разноцветных шариков, привязанную к одному из придорожных кустов. Никто из них не видит под кустом маленький земляной бугорок.
***
По пригородному шоссе в аэропорт спешит такси. Пассажирка, молодая женщина, поглядывает на деревянные домишки, мелькающие за окном, рябых коров, пасущихся на лужайке. На противоположной стороне дороги женщина замечает воробья с соломинкой в клюве. Он тащит свою нелегкую ношу, летя наперерез автомобилю.
«Настоящий мужик, все в дом,» - мысленно усмехается пассажирка и вдруг испуганно ахает – глупый воробей и не подумал облететь мчащееся препятствие. Краем глаза она успевает заметить перевернутое вверх брюшком тельце домовитого хозяина, отбрасываемое на обочину.
- Что, забыли что-то? – спрашивает водитель, сбавляя скорость.
- Нет. Там воробей с соломинкой летел, прямо перед машиной. А потом вверх тормашками – на край дороги.
- Тьфу! Сам виноват, правила нарушил! – водитель попытался обернуть все в шутку. Видя недовольство клиентки, рассердился: - Ну что, тормозим, ДПС вызываем, пусть протокол составляют?
Женщина нахмурилась, качнула головой:
- Не надо. Поезжайте.
Машина вновь тронулась. Через пару минут гнетущую тишину в салоне нарушил голос водителя:
- Да ничего ему не сделалось. Удара же не было. Его просто волной отбросило в сторону, и все. Не переживайте, посидит немного и дальше полетит. Воробьи – они живучие.
Пассажирка облегченно вздохнула и улыбнулась.
До аэропорта оставалось совсем немного, когда водитель снова сбавил скорость.
- В чем дело?
- Дорогу уступаю, - указал он на пару крапивниц, танцующих перед лобовым стеклом.
Женщина засмеялась. Через несколько секунд бабочки покинули проезжую часть, и машина рванула вперед.
***
По степной дороге едет машина. Из раскрытых окон несутся звуки веселой мелодии и нестройный хор подпевающих голосов – веселая компания едет отдыхать на природе. В крытом прицепе погромыхивает мангал, в багажнике подпрыгивает ведро с маринованным мясом, пытаясь прижать к стенке изрядно потертый волейбольный мяч. В салоне молодые красивые лица расплываются в улыбках в предвкушении долгожданного отдыха.
Неожиданно «Приора» тормозит так резко, что сидящие в салоне сталкиваются лбами.
- Эй, шеф! Нельзя ли полегче?
- Ты что, на камень наскочил?
- Что, черт возьми, случилось?
Водитель, крепкий парень, смущенно объясняет:
- Да птенцы там. Они пока маленькие, летать не умеют, только бегают. Тут места дикие, машины редко ездят, вот они и не боятся. А может, просто не могут быстро бегать – ножки-то слабенькие.
Веселую музыку перекрывает дружный смех.
- Гриша, да ты романтик!
- А чё за птенцы, куропатки, что ли?
- Или жаворонки?
- Да не знаю я, - еще сильнее смущается Гриша, - жалко просто. Птахи беззащитные, что ж я по ним колесами буду…
***
По городской площади идет снежная королева. Ну, может быть, не самая настоящая, но очень на нее похожая. Гордая стать, царственная поступь в ритме боевого марша, модный наряд и прическа вызывают трепетное восхищение встречных прохожих, но нахмуренные брови и надменный взгляд отталкивает от этой холодной бездушной красоты. И, пройдя мимо королевы, они гасят улыбки и продолжают свой путь, унося в сердце крупинки льда.
Королева подходит к скамейке, уютно расположившейся под голубыми елями, раскрывает свою модную сумку из натуральной кожи и достает из нее мешочек с хлебными крошками. Щедрой рукой сыплет она их на узорчатые каменные плиты. И тут же со всех сторон слетаются голуби и воробьи. Склевывая принесенные дары, они словно кружатся в танце вокруг своей доброй госпожи и, кланяясь, благодарят ее.
Проходящие мимо люди замечают добрую улыбку на лице женщины, кормящей птиц. Словно солнечный зайчик, эта улыбка перебегает с одного лица на другое. И вот уже от площади по всему городу расходятся, как круги по воде, радостные и добрые улыбки.
А королева, раздав свои подарки, отправляется дальше. Спина ее смягчилась, каблучки уже не выстукивают грозный марш, впиваясь в каменные плиты, стали заметны мелкие морщинки в уголках глаз. Но встречные прохожие, оборачиваясь ей вслед, восхищенно ахают: «Какая красивая женщина. Королева!»